Андрей Ерастов о фильме «Солдат»: «Это опыт погружения в несвободу»

На парижском фестивале Signes de Nuit прошел показ документального фильма «Солдат» Андрея Ерастова. Российский режиссер снял его в 2000 году для британского телеканала Channel 4, а в России показал лишь десять лет спустя. В Париже фильм «ожил снова». В нем рассказывается о жизни российских солдат в первые шесть месяцев их армейской службы на военной базе Майкоп. В интервью RFI Андрей Ерастов рассказал о природе человека в условиях несвободы и о том, почему рабам между собой недоступно равенство.

Кадр из фильма Андрея Ерастова «Солдат» Скриншот

16:23

Андрей Ерастов о фильме «Солдат»: «Это опыт погружения в несвободу»

Елена Габриелян

RFI: Ваш документальный фильм под названием «Солдат» показали на кинофестивале Signe de Nuit в Париже. Интересно, что фильм был снят в 2000-х, а показали его сейчас. Почему этот фильм снова ожил?

Андрей Ерастов: Он ожил несколько раньше, в 2010 году, когда я его показал на нескольких российских фестивалях: на «Артдокфесте», он получил призы на «Сталкере» и еще какие-то награды именно в своей российской жизни. Я сознательно решил подождать 10 лет, потому что однажды, во время съемок, Владимир Борисович Зарудницкий, командир бригады, в которой я снимал, посмотрел и говорит: «Ой, чувствую, беды ты мне наделаешь». Он открыл мне все двери, выдал мне форму, просто облек меня доверием. Очевидно, если бы я показал фильм в России в 2001-м, полковник Зарудницкий никогда бы не стал генерал-полковником, я бы явно испортил ему карьеру. Я тогда это чувствовал и сказал ему: «Борисыч, вот веришь, лет десять этот фильм в России я показывать нигде не буду». Я подождал ровно десять лет, затем вынул его с полки, сократил, перемонтировал и после этого его выпустил.

Этот фильм в 2000-х годах был показан на британском телеканале Channel 4. Главные герои вашего фильма — это солдаты, я бы даже сказала, российская армия. Как раз сейчас мы находимся в Париже, где в музее армии проходит выставка под названием «Солдат», там рассказывается, каким был этот солдат со времен Римской империи и до наших дней. Каков он, российский солдат? Вы, как режиссер, провели шесть месяцев с ними — каким вы его увидели?

Режиссер Андрей Ерастов DR

Я поставил себе задачу не столько показать российскую армию, сколько вообще — что такое солдат и что такое жизнь в условиях несвободы. Я считаю, что любое произведение искусства занимается только одной темой — исследованием природы человеческой натуры. Для меня это в первую очередь исследование человеческой души в условиях рабства, в условиях несвободы, потому что положение призывного солдата в российской армии, к сожалению, идентично положению раба. Например, рабы между собой не могут общаться на равных. Они не могут быть партнерами, обязательно стоит кто-то выше, а кто-то — ниже. Они обязательно сами выстраивают иерархию, что мы видели в этой системе дедовщины. Собственно говоря, Channel 4, запуская эту картину, хотел решить одну идеологическую задачу — показать, насколько ужасна российская армия. Судя по всем отзывам, эта задача так или иначе была выполнена — действительно, все оценили достоинства быть гражданином свободной страны, нежели несвободной. Однако мне было интересно (поработать) чуть глубже в этом направлении.

Самое любопытное при исследовании какого-то куска жизни — это превращение человеческих характеров. Особенно у меня была возможность это сделать в динамике — я же полгода с ними жил, был одет так же и вел себя так же. Например, там есть два героя. Один, Володя, пришел с очень позитивным настроем: очень хотел заниматься спортом, очень хотел быть бравым, после армии учиться, и вообще с позитивом. Он по ходу фильма как-то очень крепко обламывается, говоря их языком, и превращается в собственного антипода. Он падает духом, его постоянно прессуют «деды». Он засыпает на посту, оказывается на гауптвахте и вообще уходит вниз. А другой, противоположный ему герой — наркоман без перспектив в обычной жизни. Родители его затолкали в армию, чтобы он там немножко очнулся. И он таки очнулся! Он воспрял, нашел себя и свое место и стал хорошим солдатом, умным и толковым. Армия ему пошла на пользу. Подобные превращения характеров интересны.

Вы говорите, что это такая территория или империя несвободы. Это присуще только российской армии, или это все-таки сама по себе жизнь в армии такая?

Сама структура армии предполагает некоторую несвободу, но одно дело — армия призывная, а другое дело — контрактная. В контрактной армии человек сознательно ограничивает свои свободы. Это восходит к глубоким вещам. Только Русская православная церковь использует формулировку «раб божий», все остальные церкви называют «слуга божий», включая, например, украинскую униатскую. Если ты раб божий, а вся власть — от бога, вот она и делает из тебя все, что хочет.

В начале нашей беседы мы говорили об образе солдата. Сейчас на Западе часто можно услышать о российском военном присутствии в Украине, в Сирии, что, образно говоря, российская армия — своего рода новая сила, с которой нужно считаться. А как себя чувствует российский солдат в этой армии?

Современный? Я могу только понаслышке судить, потому что я давно не погружался в армейскую среду. Наверное, последнее соприкосновение с армией, но оно было особое, — когда я сделал фильм «Аэропорт Донецк». Но это была не армия, а очень синтетическая среда, поэтому по ней я не могу судить. Сам я давно с современной армией не соприкасался.

Вообще природа самой службы со времен Римской империи не меняется. Солдат обязан не думать, он обязан выполнять приказ, не думать — это его основная задача. Но это вовсе не значит, что у него нет души, что он не человек. Что он переживает, что чувствует, как его корежит, или наоборот, дух ему поднимает — это каждый частный случай.

А что касается современных политически… Я не берусь судить. Да, армия стала сильнее, она «прокачена», если говорить современным языком. Я не знаю, что там внутри. Дело в том, что сейчас туда уже не пустят, как я тогда бегал с камерой, да еще и одетый в военную форму, да еще и с документами контрактника — я только оружия не получал, а все остальное… Я там даже в строю стоял. Сейчас такое уже не прокатит. Сейчас за тобой будут следить грамотные люди, все тебе правильно отсекать — так же, как в американской — попробуй внедрись, да не внедришься, никогда не дадут. И ни в одну другую не дадут. Наверное, тогда это была уникальная ситуация. Поэтому теми же мерками, теми же инструментами я не могу отмерить ни современную российскую армию, ни какую-либо другую. В любом случае она по природе своей — территория ограничения свободы, очень часто самостоятельно. Потому что иначе человека ты не пошлешь умирать.

Trailer SOLDAT from Andrei Erastov on Vimeo.

Один из ваших героев говорит, что дедовщина необходима.

Так же как это продолжение другой иерархической структуры. Даже в советской армии было так — два года прослужил, две лычки носишь на рукаве. То есть дедовщина — стихийная иерархия, выстроенная уже в меру понимания этих молодых парней. Она просто продолжает официальную линию. У них же есть там старший лейтенант, лейтенант, младший лейтенант, сержант, старшина — есть же иерархия воинских званий. Вот они ее и продолжили в том поле, где ее нет. Вот рядовые — они все вроде как рядовые и все должны между собой быть равными. Рабы равными не бывают. Это аксиома. Они не могут общаться на равных.

Ваш фильм начинается со сборов в Саратове, где родители провожают своих сыновей на солдатскую службу на военную базу Майкоп. Мать одного героя говорит, что «пусть лучше умрет в армии, чем от наркотиков». Родители российского солдата легко отпускают своих сыновей?

Это немножко экспрессивные слова со стороны матери. На самом деле тут не столько смерть играет роль, сколько то, что она надеется, что жизненный опыт, который он получит в армии, его немножко изменит. А служба в армии — это действительно концентрированный жизненный опыт — я по себе могу сказать, я служил там два года. Ты выходишь оттуда гораздо более взрослым. Он там концентрированный. Год за пять, можно сказать.

При просмотре вашего фильма возникает вопрос относительно российской и советской армии, потому что мы видим, например, тех же командиров, которые наверняка сами служили в советской армии. Некоторые кадры из фильма в что-то напоминают советскую армию. И даже песни тех времен звучат.

И даже мелодию гимна вернули…

Где прошел этот разрыв и прошел ли он на самом деле? Видели ли вы за те шесть месяцев, которые вы провели с ними, разрыв между советской и российской армиями?

Российская армия — безусловно, продолжение советской армии. Она ментально такая же, это точно такая же иерархическая структура несвободы, какой она была и в советское время. Советская армия так же, в свою очередь, произошла от царской армии, а царская армия была гибридом прусских традиций и татаро-монгольской конницы — все эти сотники и когда за проступок одного десятерым рубили головы. Все эти традиции, на самом деле, от Чингисхана тянутся. Они так просто не меняются одним директивом. Все равно ментально это смешение конницы Чингисхана и прусского, голштинского, что называют «гатчинского» — от маршировки Павла I. В итоге получилась советская армия.

Какое у российских солдат отношение к Советскому Союзу?

Оно старательно выращивается и культивируется позитивным. Особенно сейчас, но и тогда такое отношение уже закладывалось. Я даже сам не могу сказать: Советский Союз — это было хорошо или плохо, хотя я как раз имею его опыт, причем момент самого развала. Я сам в армии служил в 1984–86, когда она совсем вся трещинами пошла. Я помню, как из семи автомобилей я собирал один, чтобы он поехал. Штабные офицеры, служащие в российской армии, за свои деньги покупают компьютеры и оргтехнику. Разведчики за свои деньги покупают всю свою специальную экипировку, ножи, фонарики и даже оружие. Армейские водители за свои деньги покупают генератор и стартер на этот автомобиль. Вопрос: «А где они берут на это деньги? Они же мало получают…» Вы хорошо себе представляете американского солдата, который за свои личные деньги купил бы стартер, генератор на свою железку? А в российской армии это делается.

До сих пор?

Я не знаю, как до сих пор. Похоже, что да. У них там очень много смешных вещей. При этом такие расходы, такие деньги пролетают мимо… Она все равно плохо структурирована.

Андрей, вы говорили о территории несвободы. На Западе Россия многими воспринимается как несвободная страна. Вы говорили об опыте показов фильма там и здесь, в Париже. Как его воспринимала публика, если сравнить?

Я приятно удивлен, что публика все понимала. Зрители вообще никаких представлений не имели о Советском Союзе, они все восприняли и поняли, что это обобщение, что это не в чистом виде фильм про ужасы российской армии. Это фильм о природе человека, оказавшегося в этих парадигмах. Один из отзывов британцев — ими фильм более изучен, поскольку его показывали по Channel 4 — был таков: «Почему вы показываете происходящее в этом фильме как исключительную принадлежность российской армии? Я служил в британской армии в 70-е, у нас было ровно то же самое». В британской армии был точно такой же мордобой, пока она была призывной. А про американскую армию много книжек есть всяких, где описано все то же самое.

Я еще раз говорю: фильм не исключительно про российскую армию, он о природе человека в условиях несвободы. Сделал человека рабом, вот и ожидай, что он будет вести себя так. Он обязательно будет искать доминанту, сильного — как животное. Его поставили в состояние животного, он как животное и вынужден выживать. Он доминирует. За счет чего? За счет срока службы, большего опыта, даже не физической силы — я в армии наблюдал, когда маленький слабенький старослужащий лупил здорового и вроде как крепкого молодого — он его морально подавлял.

Андрей, вас в России еще не обвинили в том, что вы непатриотичный режиссер, потому что показали с плохой стороны российскую армию?

Тогда я в хорошей компании. Я окажусь вместе с Репиным, вместе с Лесковым, Толстым — со всеми остальными, кто делал критический реализм, потому что я как раз считаю себя очень патриотично настроенным. Я правду говорю, а это опасно.

Над какой темой вы сейчас работаете? Отпускает ли вас тема войны, армии, солдата?

К сожалению, я не волен работать над тем или другим. Нет финансирования. Мы, киношники, в индустрии работаем, мы по-прежнему работаем на заводе. Несмотря на то, что камеры стали маленькие и ты можешь выйти и творить. У меня миллион идей, далеких от армии. Вообще, я не большой любитель армии, просто на мне лежит такой штамп: «Если Андрей, то давайте его туда пошлем, он там себя хорошо чувствует». Не очень я там себя хорошо чувствую, мне там неинтересно, я там все понимаю. Есть гораздо больше других сфер человеческой жизни, которые мне было бы интересно исследовать, как раз в условиях свободы. А несвободой я сыт по уши — я 50 лет в ней жил.