Сносная Москва
Итак, в Москве все-таки начали возводить памятник киевскому князю Владимиру. Холм, который почему-то все называют Боровицким (на самом деле это Ваганьковский холм, а Боровицкий — тот, на котором стоит непосредственно Кремль), срыт, к пустырю стянута тяжелая строительная техника. Все заявления экспертов — архитекторов, градозащитников, искусствоведов, мнение общественности и требование ЮНЕСКО оказались похороненными под толстым слоем сиюминутной политической конъюнктуры.
Опубликовано:
Показать, что креститель Руси — наш, русский, крымский, херсонский, — не дождавшись заключения специальной комиссии ЮНЕСКО, ради этого 16-метровый монстр изуродует исторический центр Москвы. Напомним, что поначалу хотели ставить памятник Владимиру на Воробьевых горах, но там оказалось опасно из-за особенностей почвы. Тогда устроили видимость общественного обсуждения, якобы предоставив москвичам право самим решать, где будет стоять уродец. При этом в опросе такая строка, как «не ставить памятник вовсе», отсутствовала. Городу предложили выбрать меньшее зло, отказав в праве не выбирать зло вообще. Поскольку идея памятника принадлежала президенту, тезке князя, какое уж тут мнение общественности и какая-то ЮНЕСКО?
Холм, на котором поселится 16-метровая статуя, находится в буферной зоне Кремля, а Кремль, в свою очередь, является объектом культурного наследия ЮНЕСКО. Несоблюдение требований ЮНЕСКО грозит исключением Кремля из списка объектов культурного наследия, однако это, похоже, никого не пугает.
В одном из интервью постпред России в ЮНЕСКО Элеонора Митрофанова даже привела в пример Дрезден, который несколько лет назад лишили статуса объекта наследия ЮНЕСКО за строительство моста, нарушающего визуальный образ города. «Конвенция не для того, чтобы кого-то карать или наказывать», — добавила она. Постпред только не учла, что мост в Дрездене, хоть и нарушил визуальную целостность исторической части города, был для жителей города жизненно необходим. Прикинув все возможности, город проголосовал за мост, потому что там понимали: строить подземный тоннель вместо моста, как рекомендовала ЮНЕСКО, немыслимо дорого. В случае с киевским князем речь идет исключительно о пустых политических амбициях, о сиюминутном пшике.
Москва стерпит все. Она терпит отвратительный климат, увеличение собственного населения в три раза за последние двадцать лет, вытерпела уничтожение центра сначала большевиками, потом — Лужковым, теперь терпит уничтожение себя Собяниным. При этом если отношение к уродованию Москвы большевиками было однозначно отрицательным, как и к архитектурным причудам Лужкова, то по поводу Собянина московское общество раскололось. Все хором отмечают у Собянина зуд благоустройства, только одни склонны делать акцент на слове «благоустройство», другие — на слове «зуд». Первые довольны новыми широкими тротуарами, сужением проезжей части, исчезновением ларьков, могилоподобными тумбами на тротуарах, в которые обещают высадить деревья. Вторые недовольны тем же самым — и широкими тротуарами, и сужением проезжей части, и исчезновением ларьков, и тумбами, пока похожими на могилы, а высадят ли в них деревья — бог весть. Конечно, человек в здравом уме никогда не станет выступать против благоустройства. При условии, разумеется, что это действительно во благо.
В случае с собянинской Москвой все не так просто. Да, расширили тротуары — но зачем? Много ли народу готово сидеть на немыслимо загазованной Тверской, даже если ее всю уснастили лавочками? Почему Парижу, скажем, хватает узких тротуаров, даже с учетом уличных кафе? Зачем сужать проезжую часть, если не развивается общественный транспорт, а количество машин объективно растет? Да, исчезли ларьки, но почему тогда на их месте появляются новые, разрешенные мэрией? Так мэрия против ларьков или за?
Но самое главное, что все это так называемое благоустройство происходит на фоне чудовищного разрушения исторической Москвы и возведения на ее месте уродливого новодела. Причем речь тут не только об эстетическом моменте, но и чисто практическом — строительство бетонно-стеклянных монстров с синими окнами сводит на нет все потуги мэрии на благоустройство. Когда в городе раскапывают весь центр, парализуя движение на несколько месяцев, чтобы переложить плитку и сузить проезжую часть, а по соседству, в центре же, возводят похожее на пирамиду ацтеков 20-этажное офисное здание без подземной парковки, да не одно и не два — как можно всерьез относиться к деятельности мэра? «Для вашего же блага, для вашего же блага», — как мантру, повторяют московские чиновники под шум экскаваторов. Как говорится, вы или крест снимите, или трусы наденьте. Или благоустраивайте город, или уж добивайте Москву без лозунгов о нашем благе.
Список исторических зданий, разрушенных за последние годы, огромен. Всего не перечислить. Среди самых громких сносов — соборная мечеть, знаменитый дом Кольбе на Якиманке, хлудовская артель на Кадашевской набережной, стадион «Динамо», Малая спортивная арена в Лужниках, дом купца Феоктистова на Большой Ордынке, фабрика Милютиных, депо Николаевской железной дороги, завод «Серп и молот», уникальный памятник модерна начала 20-го века — дом Прошиных на Тверской, снесенный полностью незаконно. Снесена Ново-Екатерининская больница на Страстном бульваре — это место понадобилось под новое здание Мосгордумы. Сровняли с землей одно из самых старых зданий Москвы, пережившее Наполеона и пожар 1812 года, — знаменитый дом Мельгунова на Арбате. Вопреки всем законам надстроен двумя этажами «дом Болконского» — тоже одно из старейших зданий Москвы. В этом доме, если верить Толстому, жили Болконские.
По данным Архнадзора, при Собянине в год уничтожается в среднем 10–15 памятников. Есть случаи вопиющие, как, например, с домом Прошиных, который был снесен тайно, ночью, вместо полагавшейся реконструкции. Заказчик и подрядчик отделались штрафами в 200 тысяч рублей и продолжают процветать, возводя на месте снесенного памятника гостиницу. Это именно то благоустройство, которое зудит у московского мэра?
Дальше — больше. Вскоре решением суда по запросу прокуратуры была ликвидирована Комиссия при правительстве Москвы по рассмотрению вопросов осуществления градостроительной деятельности в границах достопримечательных мест и зон охраны объектов культурного наследия, или, как ее называли, «сносная комиссия». Пока она существовала, ей худо-бедно удавалось хотя бы иногда предотвращать сносы исторических зданий. За четыре года, что существовала комиссия, были спасены от сноса около 200 зданий, причем у 70 из них уже были разрешения на снос. С исчезновением этой структуры в Москве не осталось механизмов защиты исторической части города.
Москва сейчас стала совершенно беззащитной. Если здания, внесенные в реестр объектов исторического и культурного наследия, живут хоть под плохонькой, но все же крышей в виде законодательства, то здания, которым не довелось войти в этот список, не защищены вообще никак. Впрочем, как показала наша невеселая практика, из списка объектов культурного наследия выпасть гораздо проще, чем в него войти. Поэтому чтобы безнаказанно снести памятник, надо сильно постараться только на самом первом этапе — обеспечить ликвидацию его охранного статуса. И формально не придерешься. Так делают сплошь и рядом, а законы об охране исторических зданий принимать не торопятся — слишком многим это не выгодно и слишком большие деньги крутятся вокруг московской застройки.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться