«Поколение КРА»
31 августа 1996 года секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь и командующий вооруженными силами Ичкерии Аслан Масхадов после переговоров в дагестанском городе Хасавюрт подписали совместное заявление. После почти двух лет войны, в которой погибли десятки тысяч военных и мирных жителей, стороны договорились о постепенном выводе российских войск с территории Чечни и начале политического урегулирования. В 20-югодовщину Хасавюртовских соглашений RFI публикует воспоминания очевидцев и участников тех событий, а также рассказывает о жизни в послевоенной Чечне.ЧАСТЬ 3Специальный корреспондент RFI Сергей Дмитриев выяснил, как сейчас в Чечне живет поколение «детей войны».
Опубликовано: Отредактировано:
Слушать - 14:28
Поколение КРА
«Благодаря той политике, которую проводит руководство Чеченской республики, в частности Рамзан Ахматович, наша молодежь имеет возможность реализовать свой потенциал не то чтобы не хуже, но и в некоторых случаях намного проще, чем в других регионах России», — Арби Насугаев, помощник министра по делам молодежи Чеченской республики, свой потенциал, очевидно, реализовал. Из участника сборной республики в телеигре КВН превратился в солидного чиновника. Роскошный кабинет во Дворце молодежи на проспекте Путина, дорогой телефон, личный секретарь и все — благодаря «мудрой политике национального лидера».
Все центральные проспекты Грозного увешаны растяжками «Приветствуем команду КРА». На мой наивный вопрос «Что такое КРА?» местные жители только с удивлением пожимают плечами и обыденно отвечают: «Кадыров Рамзан Ахматович». Месяц назад государственный телеканал «Россия-1» анонсировал запуск реалити-шоу по подбору помощника главе Чеченской республики. Экс-кэвээнщик Арби Насугаев мог бы стать идеальным кандидатом на эту должность. Арби — 34 года, в министерстве уже больше десяти лет. В 1999 году поступил в Чеченский госуниверситет, с началом второй военной кампании перевелся в Москву, попал в команду КВН Чеченской республики, на четвертом курсе вернулся обратно в Грозный, после окончания университета устроился на должность ведущего специалиста в комитет по делам молодежи.
Вне стен Дворца молодежи, где располагается министерство, в котором «веселых и находчивых» превращают в задумчивых чиновников, выступающих рупором кадыровской бюрократии, найти в Чечне молодежь, готовую свободно говорить даже на отвлеченные от политики темы, практически невозможно. Сам факт «несанкционированного» общения с прессой может обернуться для местных жителей серьезными последствиями, вплоть до вызова «на ковер» к Рамзану Кадырову. Когда пытаешься с кем-то заговорить, как правило натыкаешься либо на сухие односложные отговорки, либо встречаешь испуганный взгляд: «Делать вид, что все не так уж плохо, мы не хотим. Это неправда. А говорить о том, как все на самом деле, мы не можем. Огласка тут не приветствуется».
В этом плане Руслан — 28-летний выпускник юридического факультета Чеченского госуниверситета — большое исключение. С ним мы встречаемся в открытом несколько лет назад большом торгово-развлекательном центре «Гранд-Парк» на проспекте Кадырова, где по вечерам собирается грозненская молодежь. Посидеть в кафе или перекусить в фаст-фуде, сходить в кино или поиграть в боулинг — все разрешенные в Чечне развлечения тут собраны в одном месте.
«Все развлечения для кармана молодежи недоступны. Средняя зарплата начинающего юриста — 13–16 тысяч рублей. Бывает и 10 тысяч», — пожимает плечами Руслан, отвечая на мой вопрос о том, чем занимается в свободное время молодежь в Грозном. «В основном, молодежь ходит либо в спортзалы, либо в „Гранд-Парк“, а больше всего просто сидит в интернете. Но и там все больше ограничений», — добавляет он.
Намного больше в Чечне получают те, кто устроен во властных структурах. «У следователей здесь зарплата 40 тысяч — это хороший достаток», — замечает Руслан. Но чтобы устроиться следователем, мало иметь связи или дать взятку. Для начала нужно отслужить в армии. При этом в Чечне призыв в армию практически не проводится. Тогда как в других регионах России родители платят взятки для того, чтобы сыновей не забрали в армию, в Чечне нужно заплатить, чтобы отслужить. Зато потом можно устроиться следователем или в МВД.
Вообще коррупция в Чечне поставлена на поток и стала обыденным явлением. Без взятки не принимается ни одно сколько-нибудь важное для человека решение. Размеры взяток фиксированы и всем известны.
«Я учился на бесплатном отделении, но для того, чтобы поступить, обязательно надо было заплатить, и при этом в долларах. Без этого никак. Все об этом знают,— только улыбается моему удивлению Руслан. — Устроиться на работу — опять стоит денег. Например, устроиться помощником судьи — 500 тысяч стоит. Разные суммы бывают, но в среднем для начинающего юриста, чтобы устроиться на работу, он должен иметь бюджет в 500 тысяч рублей, конечно, можно и за 200 тысяч, возможно и бесплатно, если у тебя сильные связи. Но работу найти очень тяжело, практически невозможно».
Из кабинета Дворца молодежи ситуация видится по-другому. «У нас в республике проживает около 500 тысяч человек в возрасте от 14 до 35 лет. Вы всех опросили, или у вас какая-то ограниченная [выборка]?» — возражает на мой вопрос о коррупции Арби Насугаев. — Для того, чтобы делать такие заявления, нужно понимать масштабы: около 500 тысяч молодых людей, которые проживают в Чеченской республике, чем-то занимаются, где-то учатся и где-тоработают. Я не говорю за всех, говорю за себя: я никому ничего не платил — ни за поступление на работу, ни за повышение. Мы в вузе начали играть в КВН, потом попали в команду „Чеченский след“. Ребята, которые активно участвовали не только в творческой деятельности, но и в общественной жизни, они, естественно, все были на виду. По окончании учебы кому-то поступили предложения работы».
Друзьям и однокурсникам Руслана повезло меньше. Не всем удается найти работу, не все готовы жить под постоянной слежкой и надзором. Раньше многие уходили в вооруженное подполье, теперь стараются уехать. «В основном уезжают, считается, что место, где все шикарно, — это Европа, туда стараются все уехать. То есть часть ищет возможность уехать, делает загранпаспорта, там специальные схемы есть. Другая часть, те, которые учились вместе со мной и вообще не ходили на занятия, теперь работают следователями», — делится наблюдениями Руслан.
Именно среди молодежи, студентов вузов появляется в последнее время все больше сторонников исламистского подполья, уверен чеченский историк и политолог Майрбек Вачагаев.
«Сегодня у них больше сторонников в числе студентов, ребят, которые уже имеют высшее образование или которые хотят получить высшее образование. Эти молодые ребята сегодня считают себя сторонниками джихадистов», — объясняет эксперт.
«Вместо диалога с ними государство развязывает против них репрессии», — отмечают авторы доклада «Контртеррор на Северном Кавказе», опубликованного правозащитным центром «Мемориал». Среди молодежи, как ранее писали СМИ (эту же информацию подтвердили RFI местные жители), проводится духовно-нравственная паспортизация, в ходе которой всем школьникам, студентам предлагается заполнить развернутую анкету об отношении к религии, к властям, указав при этом все свои паспортные и контактные данные.
«Москва проморгала ситуацию. Гоняясь за вооруженным сопротивлением — несколькими десятками людей, она упустила момент, когда в головах у людей произошел сдвиг в сторону радикализма, — считает историк Майрбек Вачагаев. — У радикалов есть мощная база поддержки в лице этих людей, которые пусть и не с оружием в руках, но готовы поддержать даже группировку „Исламское государство“. Я считаю, что это самый худший вариант для Северного Кавказа, потому что эти люди — не поколение будущего, это люди, которые будут против будущего».
Руслан со своими друзьями на тему религии и политики вообще старается не говорить: «Часть молодежи уходит от этой темы, потому что боятся обсуждать политику. В телевизоре нам объясняют: оставьте политику для политиков, занимайтесь своими делами. То есть даже говорить о политике фактически запрещено».
Жить постоянно в страхе. Удалять историю просмотров в интернете. Говорить полушепотом — как говорят местные, к этому привыкаешь, адаптируешься. Только в самом узком кругу молодые чеченские хипстеры обсуждают судьбу одного их знакомого, которого сейчас судят за хранение наркотиков. «Это еще по хорошей статье его закрыли. Могли бы радикализм приписать», — переговариваются между собой приятели. На судебные заседания не ходили, чтобы не привлечь к себе внимание оперативников: «Разве мое присутствие ему там поможет?»
Для борьбы с радикализмом власти республики стали влиять практически на все сферы общественной жизни. «Рамзан Кадыров выступает уже не как административный и политический лидер субъекта РФ, но как непререкаемый религиозный и светский лидер», — утверждают эксперты «Мемориала».
«Профилактика лучше, чем лечение, — уверен помощник молодежного министра Арби Насугаев, — чем постфактум пытаться кого-то переубедить, мы проводим профилактическую работу в этом направлении. Мы совместно с представителями духовного управления мусульман Чеченской республики, с представителями Центра по профилактике экстремизма и терроризма при МВД Чеченской республики проводим беседы, встречи, семинары с „группой риска“ — это ребята, может быть, из неблагополучных семей, ребята, которые в меру своей пассионарности пропускают занятия в школе».
«Этим утром мне прислали видео маленьких пацанов, лет 13-14-ти. Их заставили извиняться за то, что в своем инстаграме они постили некоторые издевательские фотографии, — рассказывает политический беженец, уехавший несколько лет назад из Чечни во Францию, — была одна фотография с издевкой про муфтия Чечни, остальные фотографии были про бойцов Ичкерии. За это этих мелких пацанов заставили извиняться, заставили оговаривать себя, говорить, что „мы козлы, мы идиоты“. Вот такие вещи они говорят на чеченском языке. Люди боятся. Сегодня состояние людей доведено до крайности. Два соседа, выйдя утром на крылечко, не смогут поговорить об этом, потому что они будут друг друга бояться».
Имена некоторых героев репортажа изменены в целях безопасности.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться