Экономические итоги года в России: «Санкции – не главная причина наших бед»

Чем лечить российскую экономику? Возможно ли возобновление ее роста без политических решений? О чем говорит рекордно низкий курс рубля? Итоги экономического года в России с экспертами Андреем Мовчаном и Андреем Нечаевым.

Андрей Нечаев: «Согласно опросам, по самоощущению граждан инфляция составила в этом году 26%». REUTERS/Sergei Karpukhin

12:04

Экономические итоги года в России: «Санкции – не главная причина наших бед»

Сергей Корзун

Сегодня мы подводим некоторые итоги года в российской экономике, которая в 2015 году пыталась оправиться от последствий валютного, нефтяного и системного кризиса. Андрей Мовчан, заметный финансист и ныне публицист, еще в середине года, на пике официальных заявлений о достижении российской экономикой дна падения, рассуждал о потенциальных возможностях выхода из кризиса.

Андрей Мовчан: Давайте посмотрим, какие у российской экономики есть резервы. Поднять цены на нефть на мировом рынке — резерв хороший, но, боюсь, нереализуемый ни экономически, ни политически. Похоже, если не случится чего-то серьезного, нефть больше никогда не будет стоить столько, сколько она стоила, а, скорее всего, со временем будет стоить еще меньше. Нефть в перспективе на 10–15 лет — это химическое сырье, а не топливо.

Можно занять много денег за рубежом и продержаться много лет на займах, увеличивая свой портфель займов и назвать иностранных инвестиций. И за счет этого попробовать развернуть свою экономику. Но мы сегодня находимся в полной изоляции, и причины этой изоляции, боюсь, неустранимы в ближайшей перспективе, а если и устранимы, то это ход по масштабам, абсолютно не соответствующим масштабам сегодняшней власти.

RFI: Если предположить, что замиримся с Украиной и с остальным миром?

Андрей Мовчан: Как замиримся? Крым отдадим? Поэтому основная версия ситуации: мы на много лет попали в атмосферу большей или меньшей изоляции, финансово-инвестиционной уж точно. Надо сказать, что, несмотря на красивые саммиты и приезды первых лиц, Китай поддерживает эту изоляцию. А страны БРИКС вообще не играют (роли) в этом смысле, остальные малы и мало что могут сделать. Какая-нибудь Саудовская Аравия или Эмираты могут нам дать 15–20 млрд долларов, но это на порядок, а то и на два порядка меньше, чем нам нужно в реальности. Поэтому это тоже отпадает.

Рост внутреннего спроса невозможно создать без роста внутреннего производства. Рост внутреннего производства невозможно создать госрасходами, потому что мы знаем, как они неэффективны — мы в Советском Союзе это проходили и пытались делать, и это никогда не получалось. Значит, остается только один драйвер — это развитие бизнеса.

Развитие бизнеса невозможно ни в нынешней законодательной базе, ни в нынешней базе правоприменения, ни в нынешней структурной базе для экономики, ни на нынешнем уровне госрасходов, ни в нынешней налоговой системе.

Переделать все это можно, и я знаю как минимум двух людей, которые более или менее знают, как — это Кудрин и Греф, и они об этом говорят. Программы, которые у них сейчас есть, наверное, далеки от совершенства, но их можно совершенствовать по ходу. Беда заключается в том, что даже для этого нужны денежные резервы, плюс любая такая программа приведет к временному провалу, еще более глубокому, а это то, чего сегодня, на мой взгляд, руководство страны больше всего боится, потому что от этого сильно зависят настроения в обществе и рейтинги. А рейтинг и настроения в обществе — это гарантия сохранения власти.

Все это завязано в такой политико-экономический клубок, в котором, похоже, проще о завтра не думать, а сегодня ехать, как едется, потому что тронешь — и может развалиться. Это так представляется мне. Поскольку я не бываю в Кремле, я могу ошибаться, но со стороны это выглядит как тенденция на сохранение статус-кво настолько долго, насколько это возможно, без плана «Б», без решения «а что мы делаем, когда это станет невозможно». И, в общем, с отказом от кардинальных экономических реформ, потому что они слишком опасны с точки зрения стабильности.

О том, с чем мы подошли к концу года — разговор с Андреем Нечаевым. В 90-е он был министром экономики, позже возглавлял крупный банк, а сегодня стоит во главе партии «Гражданская инициатива».

Андрей Нечаев: Экономические итоги года, к сожалению, плачевны. Если взять макроэкономические показатели, которые широкую публику не очень интересуют, но являются обобщающими индикаторами состояния экономики, то ВВП упадет на 3,7–3,8% впервые с 2010 года. Реальные доходы тоже (упадут) примерно на 3,5–4%, причем зарплата упадет на 9–10% с поправкой на инфляцию. Инвестиции весь год испытывали чрезвычайные флуктуации, но тоже будет падение на 5–6%.

Этот год стал антирекордным — за последние 15 лет в этом году впервые абсолютно снизилось кредитование населения по всем основным направлениям кредитования, но особенно сильно упало автокредитование в связи с провальными результатами на автомобильном рынке — продажи упали где-то на 40%. Вообще, в целом потребительский спрос сжимается, соответственно, он никак не может стать фактором экономического роста даже в краткосрочной перспективе. Поэтому я думаю, что нас ждет в лучшем случае еще год болтания вокруг нуля, а, может быть, два или три, если не будет никаких кардинальных изменений в экономической политике.

Вопрос к вам как к финансисту: что с рублем? Так низко он еще никогда не падал.

Здесь ситуация абсолютно естественная.

Просто одни экономисты говорят, что он недооценен, другие говорят, что он переоценен. Кому верить?

Верить можно только рынку, тем более что сейчас Центробанк отошел от активных валютных интервенций и перешел на плавающий курс рубля, поэтому сейчас рубль стоит, сколько стоит, и ни копейки больше, ни копейки меньше. Причины понятны: это общая слабость российской экономики, ее абсолютная завязанность на экспорт сырья вообще и конкретно — углеводородов.

В этом смысле все абсолютно логично, тем более, что низкий курс рубля на самом деле выгоден для бюджета. Он компенсирует через налоги — они же платятся в рублях — те потери, которые бюджет мог бы понести из-за падения цен на нефть. Другое дело, что главным негативным последствием сильной девальвации является очень высокая инфляция.

Опять таки, рассуждая цинично и прагматично, как, боюсь, рассуждают наши финансовые начальники, с точки зрения бюджета инфляцию когда-то придется компенсировать, и в результате длительного административного торга. Уже известно, что на следующий год пенсионерам компенсируют инфляцию только на 4%, при том, что заложенная в бюджет инфляция — где-то 6,5%. По этому году она была, по официальным данным, 14%.

Недавно был опубликован результат очередного цикла исследований по заказу Центрального банка, как население относится к инфляции, кредитам. Согласно опросам, по самоощущению граждан инфляция составила в этом году 26%. При том, что официально она будет порядка 14%. Пенсионерам не компенсируют не то что реальную, а даже официальную инфляцию.

Все эти компенсации, с точки зрения Минфина и правительства в целом, это все потом, а текущие доходы сейчас капают за счет того, что рубль стал дешевле, и, соответственно, рублевые доходы тех же нефтяных компаний стали больше, и дальше через систему налогов это все поступает в бюджет.

Вопрос к вам как к бывшему министру экономики: кто в России определяет экономическое развитие? Законы экономики? Правительство? Администрация президента?

Надо сказать, что у нас хоть и перекошенная, но рыночная экономка. Если вы имеете в виду, кто принимает главные решения, то концептуальные решения, конечно, принимает президент и условно, если хотите, Кремль. При этом я бы не недооценивал роль правительства, потому что на самом деле есть очень много частных решений, которые очень серьезно влияют на ту или иную сферу, а это уже полностью прерогатива правительства.

Наиболее скандальный пример — по дальнобойщикам. Это было чистое решение правительства. Другое дело, что, может быть, решение о том, что все пойдет через фирму Ротенберга, принималось не правительством, но само введение платы за проезд большегрузных автомобилей было решением правительства.

Какую бы вы оценку поставили правительству, Центробанку, исходя, допустим, из пяти баллов? И кому еще можно поставить оценку?

Я боюсь, что если мы сейчас поставим оценку президенту, то это будет наша с вами последняя передача. Правительство, я думаю, на 3 с минусом у нас работает. ЦБ получше, хотя у меня, как человека, который 21 год возглавлял банк, к нему масса претензий, но они в большей степени связаны с банковским надзором, который делает намного дороже ведение банковского бизнеса, соответственно, дорожают те же кредиты. Конечно, я бы немного по-другому построил систему рефинансирования, но в целом ЦБ можно упрекнуть в том, что он часто опаздывает или какие-то меры принимает не комплексно, а, как добрый хозяин, рубит хвост по частям. Поэтому, если по школьному, то ЦБ я бы поставил 4 с минусом.

Что надо сделать на будущий год для того, чтобы экономика хотя бы стабилизировалась, если не пошла в рост?

Я думаю, сейчас ни у кого нет в кармане золотого ключика, который бы позволил, как по щелчку пальцев, кардинально изменить экономическую ситуацию. Во-первых, надо попытаться нормализовать отношения с остальным миром. Это не главная причина всех наших бед, сразу хочу сказать, в отличие от официальной пропаганды, которая очень активно эксплуатирует тему, что все наши беды из-за санкций. Это не так, у нас падение основных макроэкономических показателей началось с 2012 года, то есть до всяких событий в Украине, до обострения геополитической ситуации, до санкций и даже до падения цен на нефть.

Еще в 2013 году цена на нефть для российского руководства была очень комфортной — 100 долларов за баррель, а ВВП не падал абсолютно, но темпы снижались просто катастрофически, и все уже начинало сыпаться.

Тем не менее, если уж мы говорим, то надо снижать налоги, а не повышать их, точно не посылать бизнесу негативных сигналов, которые он получал на протяжение последнего года, начиная от пресловутого закона о том, что Следственный комитет может возбуждать уголовные дела по налоговым правонарушениям без учета мнения налоговой инспекции, что вообще абсурд.

Более стратегически — конечно, надо создавать нормальный предпринимательский климат. Не хочу быть обвиненным в произнесении либеральных мантр, но они все известны: это независимый суд, реальная защита собственности, чтобы не было того, как сейчас шутят наши предприниматели, что собственность в России — понятие временное.