До чего же горяча офицерская моча

Как же чудовищно закольцевался этот високосный год! Как изощренно, издевательски напористо заставил он нас вспомнить известное «A la guerre comme à la guerre». В начале года мы произносили эту фразу с улыбкой. Помните, когда очередь на выставку Серова в Третьяковке, недовольная многочасовым ожиданием, выломала дверь? Тогда к Третьяковке прислали полицию, ОМОН, спецназ и что там еще полагается присылать к музейным очередям? Приволокли полевую кухню, и лично министр культуры Владимир Мединский отведал боевой каши.

В сентябре «Офицеры России» заблокировали выставку Джока Стерджеса «Без смущения», поскольку та, по их мнению, пропагандировала педофилию. AFP/ Andrei BORODULIN

Той же фразой, но совершенно с другой интонацией, в другом контексте, но тоже так или иначе связанном с культурой, год и закончился. «A la guerre comme à la guerre», — сказали многие, узнав о гибели в авиакатастрофе почти в полном состав Ансамбля песни и пляски российской армии имени Александрова. Имея в виду, что музыканты погибли как солдаты, согласившиеся принять участие в неправедной войне. Так культура сама, без участия художников, создает образы, вертит метафорами, соединяет, казалось бы, несоединимое, беря на себя функцию толкователя жизни.

Очередь на Серова, с которой начался год, сильно возбудила чиновников от культуры, сообщив им, что народ в массе своей решил приобщиться к классике. И забыв сообщить о том, что это первый показатель непрофессионализма в части проведения подобных масштабных выставок и отсутствия достаточного количества такого рода выставок. Правда, Третьяковка довольно быстро сделала правильные выводы, структурировав продажу билетов в музей на сайте.

Вообще главным поставщиком ярких впечатлений в этом году стало изобразительное искусство. Но — увы — не только и не столько с точки зрения чисто художественных впечатлений. Изобразительное искусство стало в этом году площадкой, на которой развернулись нешуточные бои за «правильное» и «неправильное» искусство. То некая организация «Офицеры России», возглавляемая главой комиссии по безопасности Общественной палаты Антоном Цветковым, пожертвовала собственную мочу, чтобы облить ею работы знаменитого американского фотографа Джока Стерджесса. Офицерам показалось, что его фотографии пропагандируют педофилию — вот и ударила офицерская моча в горячие головы. Безнаказанно, заметим, ударила.

Другие поборники нравственности — бойцы православного активиста Дмитрия Энтео и его команды под названием «Божья воля», в прошлом году разгромившей выставку Вадима Сидура в Манеже, были признаны невиновными. Точнее — дело было закрыто за отсутствием состава преступления. Я, конечно, не юрист, но подозреваю, что таким образом разгром выставки признан законным. То есть выставка разгромлена божьей волей — и отстаньте уже наконец.

Скандалом обернулась российская гастроль еще одного европейского художника — бельгийца Яна Фабра, чья инсталляция в Эрмитаже с использованием подвешенных на крюках чучел животных вызвала небывалое отторжение. Огромное количество людей не захотело увидеть в работах Фабра крика о помощи брошенным и бездомным животным и принялась с упоением составлять петиции — Фабра закрыть, Пиотровского выгнать, Эрмитаж очистить от скверны. Поскольку все перечисленное сделано не было — можно считать, выставка удалась, но осадок от такой реакции граждан остался.

Год, объявленный в России Годом кино, стал для кино однозначно печальным. Мы об этом говорили уже здесь достаточно подробно, но лишь напомним: новая система госфинансирования, введенная в России несколько лет назад, начала давать плоды именно в этом году — мы увидели первые фильмы, запущенные при новой модели. Это произвело угнетающее впечатление, а если еще учесть, что государство теперь открыто настаивает на непременной патриотической составляющей фильма — иначе не видать госденег, — то страшновато даже подумать о ближайшем будущем российского кинематографа.

Что до событий общекультурного масштаба, то тут нельзя не вспомнить примечательное событие этого года — выступление на съезде Союза театральных деятелей РФ Константина Райкина о наступающей цензуре в искусстве и последующей реакции на него. Реакция была именно такой, какой и должна быть — «вам никто ничего не запрещает, Константин Аркадьевич, где вы узрели цензуру?!» После чего Минкульт громко заявил о выделении театру «Сатирикон» дополнительных средств, чем отвадил от Райкина большое количество его недавних сторонников. Известный с древних времен метод. Надо сказать, что речь о цензуре прозвучала с трибуны, да еще из уст известного режиссера, руководителя государственного театра, впервые. И на фоне общего «молчания ягнят» или — напротив — шумного одобрения действий власти со стороны деятелей культуры это, безусловно, очень важный момент.

Неожиданный, но приятный уху шум случился вокруг министра культуры Владимира Мединского — ученые-историки добиваются лишения его степени доктора исторических наук, причем не за плагиат даже, а за антинаучность его так называемой докторской диссертации. Сначала рассмотреть «дело Мединского» должен был диссертационный совет Уральского университета, но, как говорится, что-то пошло не так, рассмотрение перенесли, и теперь дело будет рассматриваться в МГУ. Не слишком верится, что совету удастся лишить Мединского докторской степени, но сам прецедент необычайно хорош. По крайней мере, хоть какое-то количество лжеученых будут осторожнее, зная, что они под пристальным наблюдением. Кстати, министерская докторская есть в интернете в открытом доступе, и всякий может припасть к этому прелестному образцу курсовой работы первокурсника. Даже тема — «Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины XV–XVII веков» — указывает на компилятивность, простительную первокурснику, но стыдную для соискателя докторской степени.

Но все же — как было известно даже Штирлицу, запоминается последняя фраза. И чтобы не упрекали нас в ловле блох и поиске чернухи, отметим несомненное достижение Минкульта. Без шуток. В этом году Московская филармония вместе с Минкультом придумала и открыла Всероссийский виртуальный концертный зал. Это такое специальное оборудование, которое позволяет смотреть прямые трансляции и записи концертов Московской филармонии. Оборудование это установлено в концертных залах многих российских городов, а также может транслировать концерты в интернет. Надо ли говорить, что для городов, в которых не было, нет и, скорее всего, не будет своих филармоний, это большое событие? А вы думали, мы тут только о плохом? Как говорил Мюллер Штирлицу — «как я вас перевербовал — за пять минут и без всяких фокусов?»