«Здесь раньше было море». Как живет бывший рыбацкий поселок Муйнак после обмеления Арала
Узбекистан – В ходе своего первого выступления с трибуны Генассамблеи ООН в 2017 году президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев призвал международное сообщество помочь предотвратить высыхание Аральского моря. На следующий год он объявил масштабную кампанию по лесопосадке на высохшем дне Арала, а также был создан Международный инновационный центр Приаралья, призванный искать «пути по смягчению последствий экологического кризиса». Специальный корреспондент RFI побывал в Муйнаке, бывшем рыбацком поселке на берегу Аральского моря и узнал, как власти пытаются бороться с последствиями экологической катастрофы, а местные жители — искать новые способы выживания.
Опубликовано:
«Инфраструктуру сделали, но работы нет»
«Здесь было раньше море, порт был, корабли стояли. Мне тогда восемь лет было, во втором классе учился, — вспоминает местный житель Кемал. — Когда ветер с моря был, все прибрежные хижины вода заливала. Потом вода уходила и люди возвращались в дома.
— А когда ушла вода, сколько вам тогда было?
— С середины 1970-х она и начала уходить. Я помню, как мы в детстве даже купались на море. Там, где сейчас „кладбище кораблей“, в 1970-е годы был детский лагерь „Орленок“, вода там была. Много тут детских лагерей было на берегу моря — „Планета“, „Орбита“, „Орленок“ — со всей республики приезжали к нам отдыхать.
— Вы всю жизнь в Муйнаке живете, чем тут люди занимаются?
— Да. Раньше здесь консервный завод был, там все работали. Две тысячи человек на нем работало. И я работал, с 1983 по 1994 год. Сначала моряком был, потом ремонтом кораблей занимался».
Бывший рыбацкий поселок Муйнак находится примерно в 200 км от столицы Каракалпакстана Нукуса. До середины 1980-х годов Муйнак был развитым городом-портом на южном берегу Аральского моря. В городе работал Муйнакский рыбоконсервный комбинат, который был градообразующим предприятием и одним из крупнейших рыбоконсервных заводов бывшего СССР. «Раньше это был портовый город, мужчины занимались рыболовством, женщины работали на комбинате», — рассказывает исполняющий обязанности директора музея Аральского моря, местный житель Махмутжан Айчанов.
Из-за строительства мелиоративных каналов для орошения хлопковых полей от Амударьи в Аральское озеро, которое неофициально называли морем, стало поступать меньше воды, и уже с 1960-х оно начало мелеть. «Рыболовство уже в восьмидесятые теряло важность, комбинат после развала Союза продолжал еще частично работать, а в девяностые совсем закрылся», — говорит Айчанов. С середины 1980-х этот процесс ускорился и бывшее море превратилось в пустыню Аралкум.
«Я в 1981-м родился, море сам уже не видел, но видел озеро, много озер было здесь, очень красивые пейзажи, птицы летали, рыба была хорошая, — вспоминает Махмутжан. — Иногда с отцом на охоту ездили. А сейчас ничего нет уже почти. Многие виды растений тоже вымерли. Даже растения! Не говоря о лисах, шакалах, других животных. Утки везде были, или, например, дикая кошка — камышовый кот везде лазил раньше, кур наших ловил, на домашних животных нападал. Сейчас уже нет. И много видов рыб тут было. Щука такая хорошая, вкусная была, сом, карп, сазан, плотва... И еще нашей гордостью был осетр. Но осетр вымер уже в 1970-х».
Теперь береговая линия находится более чем в 100 километрах от Муйнака. А бывший порт превратился в «кладбище кораблей», большую часть которых, впрочем, распилили на металлолом. Из морского промысла у местных жителей осталась только артемия — маленький рачок, который живет в соленой воде. «Это такое очень дорогое сырье, используется в косметологии, в фармакологии, — рассказывает Айчанов. — Многие мужчины работают сейчас в море на добыче артемии. Но соленость моря увеличивается и, говорят, что через пять лет, может быть, артемии уже там тоже не будет».
После обмеления Арала и закрытия рыбоконсервного завода жители Муйнака стали массово переезжать в другие города Узбекистана или уезжать на заработки за границу.
После прихода к власти в 2016 году нынешний президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев решил сделать ставку на развитие туризма в Приаралье, чтобы решить таким образом проблему безработицы и остановить отток населения из региона. В Муйнаке началось активное строительство — жилые дома, школа, дороги, реставрация аэропорта. А ташкентским врачам пообещали служебное жилье и двойную зарплату, если они согласятся поехать на работу в Каракалпакстан.
«Те, кто когда-то покинул Муйнак, сегодня жалеют об этом, — пишет узбекская редакция радио Sputnik. — Жизнь, которая почти ушла из здешних мест, вновь возвращается в Приаралье: строятся современные дома, гостиницы, детские сады и школы, ничем не уступающие столичным. В регионе создаются тысячи новых рабочих мест».
Однако местные жители не разделяют оптимизм властей и официальной прессы.
«Работы пока нет у людей. Завода нет. Некоторые едут в Казахстан, в Россию уезжают на заработки. Кормить семью-то надо, — говорит местный житель Кемал.
— А где вы работаете?
— Не работаю, бездельничаю пока. Таксистом иногда подрабатываю. Но президенту Мирзиёеву я спасибо скажу. Он столько домов тут построил. Правда, людей там нет. Пустые стоят, никто в них не приезжает. Инфраструктуру тут сделали, дороги построили. Но работы нет, поэтому и людей нет. У нас работают только бюджетные организации. Это дома для врачей, учителей, которые приезжают по специальной президентской программе».
Для привлечения туристов на месте бывшего муйнакского порта создали «кладбище кораблей», а часть коллекции местного краеведческого музея превратили в отдельный «музей моря».
«Этот музей истории Аральского моря был открыт в 2018 году по указу президента, — рассказывает и.о. директора Махмутжан Айчанов. — Сейчас лучше стало. Наш президент Мирзиёев открыл границы, отменил визы. В 2019 году самый большой поток туристов был. Потом, в двадцатом году, пандемия началась и туристы исчезли, но сейчас уже потихоньку возвращаются. У нас такой климат: летом очень жарко — туристам не нравится, а зимой очень холодно. У нас сезон — апрель, май, июнь и август, сентябрь, октябрь — всего шесть месяцев в году. Это я знаю, так как работаю иногда водителем или гидом.
— Туристы вам сейчас помогают в плане заработка?
— В плане доходов от туризма пока не очень много денег. Хотя, конечно, лучше, чем раньше. Они водителей нанимают или что-то покупают у местных. Но в основном они покупают тур-пакеты в Ташкенте. Так что основная сумма в Ташкенте остается. В основном журналисты и блогеры — они освещают, и эти материалы уже доходят до сведения всего мира. Через СМИ, через социальные сети люди видят».
«Пять кораблей в пустыне стоят, стоит ли ради них ехать?»
«Из Аргентины у нас месяц гости жили — журналисты тоже — снимали фильм про Муйнак. В „доме рыбаков“ были и на Аральском море, — рассказывает местная жительница Дильбар. В 2018 году власти начали выдавать местным жителям кредиты на открытие гостиниц и гостевых домов, и Дильбар обустроила в своем доме гестхаус.
— Мы еще с давних времен принимали гостей. А в 2018 году открыли официально наш семейный гостевой дом, зарегистрировались на сайтах booking.com, google.maps и так далее, и туристы к нам стали приезжать.
— Много приезжает?
— Да. Сейчас просто жарко. Один только из Германии приехал сегодня, сам на машине, и уехал дальше в Нукус. В июне – июле у нас туристов нет. А в августе или в сентябре будет очень много гостей. Начинается сезон.
— А откуда в основном приезжают?
— Из разных стран. В основном из Франции. Но много и из России. Бельгия, Германия, чуть-чуть Америка. Индия, конечно, тоже.
— Что говорят, чем их привлекает Муйнак?
— История, „кладбище кораблей“, море. Туристы у нас ночуют, а потом мы их на машине везем на море. С Муйнака до Арала 3 – 3,5 часа ехать — там дорога очень плохая. Можно заехать на каньон по дороге, на кладбище в горах, а на море есть юрты, можно заночевать. Там сделают для вас ужин, завтрак — все условия».
Для многих в Муйнаке туристы стали основным источником дохода. Турамбай, работник гостиницы «Муйнак», раньше был преподавателем в местном колледже. «18 лет там работал, учил сельхозтехнике. Работа была хорошая, и зарплата у меня тоже», — рассказывает про себя Турамбай. Но колледж закрылся, и в 2018 году мужчина устроился работать в отель. Теперь он возит туристов через пустыню Аралкум к еще не высохшей части Аральского моря.
«Туристов много. Но чего они, помогают что ли? Не помогают, — говорит Азат (имя изменено — RFI), торговец на местном базаре. — Те, кто коммерцией, туризмом занимается, у тех есть, конечно, доход. Но проблема, что гостиниц тут больше, чем туристов. Конкуренция большая. А для остальных работы нет. Раньше я в колхозе работал, сейчас на рынке зарабатываю. Ездим в Казахстан, в Россию на заработки. Скоро уже на визу хочу подать и в Европу съездить, в Польшу пригласили меня в кебаб на работу. Вы тут как турист или журналист прям? — интересуется Азат и приглашает выйти „покурить“ на улицу — подальше от коллег по торговым рядам.
— Я журналист. Репортаж делаю.
— Ну и как вам? Есть что-то интересное, по вашему мнению? Пять кораблей там в пустыне стоят, стоит ли ради них сюда ехать? Не стоит, я думаю. Металлолом это просто. Были бы старые дома рыбацкие… А они новые строят, а старое все рушат. Металлическим забором закрывают, а потом сносят. Но туристы ведь едут ради истории, правильно? Это мое личное мнение, я сам историк по специальности. Интересно ведь смотреть на то, как раньше жили, когда море было.
— А вы помните, когда море было?
— Я 1975 года рождения. Помню, когда пять лет было, море отошло примерно на пять-шесть километров. Но еще видно его было. Помню, как купались в детстве. Бархан теперь там».
Старые глиняные рыбацкие дома, про которые говорит Азат, спрятаны за глухим забором, подальше от глаз иностранных туристов, проезжающих по центральной улице города, сверкающей своим новым асфальтом и белоснежной разметкой. Их постепенно сносят и возводят вдоль дороги безликие бетонные гостиницы. А всех желающих посмотреть на быт старой рыбацкой деревни местные гиды везут в частный музей «Дом рыбака». В июле, он правда, оказался закрыт «Хозяйка в Нукусе живет и приезжает только в сезон», — объясняют соседи.
«Через пять-шесть лет тут уже вырастут деревья»
Уход воды сказался не только на экономическом положении жителей Муйнака. Опустынивание стало серьезной экологической проблемой для региона: участились пыльно-солевые бури, среди населения распространились заболевания желудочно-кишечного тракта, глазные и кожные болезни, уровень грунтовых вод упал, и оставшиеся родники стали непригодны для питья из-за высокого содержания пестицидов, смытых с хлопковых полей в Амударью.
«Здесь было 20 – 25 метров воды, а сейчас — пустыня, — рассказывает директор Международного инновационного центра Приаралья Бахытжан Хабибуллаев. — Сегодня территория высохшего дна Аральского моря составляет больше шести миллионов гектаров, и больше половины ее приходится на территорию Узбекистана. Миллионы лет здесь накапливалась соль на Арале, а сейчас этот слой соли с высохшего дна ветер поднимает и разносит по всей Центральной Азии. У нас идет деградация почвы, все чаще наблюдаются соленые бури. На ситуацию влияет и рост населения, и глобальное изменение климата. Причем в нашем регионе потепление идет в два раза быстрее. При такой тенденции многие регионы мира ожидает такая же участь. Уже в Каспийском море уровень воды начал падать».
С 2018 года власти Узбекистана развернули масштабную кампанию по борьбе с последствиями экологической катастрофы в Приаралье. На дне высохшего Арала началась массовая посадка деревьев и кустарников, чтобы остановить пылевые бури, был создан Международный инновационный центр Приаралья, чтобы объединить экспертов со всего мира для работы по «смягчению последствий экологического кризиса», а также привлечь в экологические проекты Арала зарубежные инвестиции.
«В 2018 году, с приходом к власти Шовката Миромоновича, мы начали эту грандиозную кампанию лесопосадки. Все регионы Узбекистана приехали сюда — более 1200 тяжелых тракторов, четыре самолета, дельтапланы — и занимались лесопосадками. Я тоже участвовал. И в течение последних трех-четырех лет было посажено 1730 тысяч гектаров леса. При том, что до этого — со времен независимости и до 2018 года — было посажено только 300 тысяч гектаров», — отчитывается Хабибуллаев о деятельности центра.
Дипломат по специальности, долго работавший за границей, Хабибуллаев возглавил инновационный центр Приаралья совсем недавно, но очень гордится международными связями своей организации. «Мы реализуем проекты с учеными почти со всего мира, — начинает перечисление директор. — Основным нашим партнером является Синьцзянский институт географии и экологии, с которым мы испытываем сорта хлопчатника. С немецким фондом мы создали завод по переработке лакричного корня. С дубайским фондом — проект по выращиванию пустынных растений, привезенных из арабских стран. Буквально вчера был ученый из Израиля, директор Института изучения пустыни. Одним из главных наших партнеров является Европейский союз».
По словам экологов, массовая кампания по посадке леса своей цели достигла. «Где хорошо растет, мы уже почти везде посадили. Теперь по отдельным местам, где высокая засоленность, мы подбираем специальные виды растений. Мы планируем каждый год делать посадку по 100 тысяч гектаров. К сожалению, не на всех территориях можно высаживать саксаул или другие пустынные растения, так как засоленность почвы в некоторых местах не позволяет. Есть места, где вообще ничего не растет. Но со временем соленость почвы уменьшается», — объясняет Хабибуллаев, отправляя своих сотрудников показать западному журналисту результаты работы центра «в поле».
«Мы находимся в научно-экспериментальном участке „Муйнак“, где мы применяем водосберегающие технологии, капельное орошение, — рассказывает сотрудник инновационного центра Приаралья Исмаил Асанов. — Здесь ничего не росло, заброшенное место было, солончаковая почва, белая-белая — засоленая. А мы эту землю вспахали и начали сажать деревья. Сейчас, как видите, здесь сколько всего растет. Мы посадили разные солеустойчивые культуры, чтобы наблюдать за их приживаемостью в наших условиях».
Необходимость массовых лесопосадок в Приаралье объясняется постоянными песчаными бурями. «Когда эти пылевые бури случаются, то глаза невозможно открыть. За неделю по два-три раза бывают. В прошлый раз мы попали на эту пылевую бурю, дороги вообще не было видно», — рассказывает Асанов.
Помимо государственных инвестиций и международных фондов средства на посадку леса пытаются привлечь и с помощью краудфандинга. «У нас есть проект, называется „Мой сад в Аральском море“, вы можете выбрать место, дерево, которое вы хотите посадить, задонатить через нашу страницу Aral Forest и онлайн отслеживать, как растет ваше дерево, — объясняет Асанов. — Через пять-шесть лет тут уже вырастут деревья».
Еще одна проблема Муйнака — отсутствие питьевой воды. «Воду дают по расписанию — утром один час, вечером один час. А питьевую воду нужно покупать», — рассказывают местные жители. В инновационном центре проблему признают. «Здесь большая проблема с питьевой водой. Мы сейчас в школу поедем, покажем вам водоочистительную станцию — это проект с швейцарской НПО. Инженеры из Франции и Швейцарии сами приезжали, жили у нас неделю и помогали с установкой. Планируем в других районах тоже продолжить этот проект», — говорит Исмаил Асанов. Но пока такая станция установлена только в одной из школ района, а местным жителям не остается ничего другого, кроме как покупать очищенную воду.
«Вода очень плохая. Люди в Муйнаке уже не пьют из-под крана — покупают воду из специальных станций. Предприниматели на улице продают воду из фильтра недорого», — говорит и.о. директора «музея моря» Махмутжан Айчанов. Сам он вместе с семьей уже переехал в Нукус, а в Муйнак теперь ездит только на работу. «В пятницу вечером уезжаю, в понедельник возвращаюсь сюда на работу. Уже почти ничего не осталось в Муйнаке. Но есть маленькие изменения: дорога хорошая, инфраструктура сейчас лучше стала, тротуары, освещение — это специальный указ Мирзиёева, нашего президента. Саксаул посадили, и стало лучше чем раньше, пылевые бури уменьшились. Но трудно менять климат, почти невозможно».
«Людей мало у нас, много молодежи в России, в Казахстане работает. Трудно жить, ну ничего, справляемся. Рыбаки ловят рыбу и продают, — рассказывает хозяйка гестхауса Дильбар.
— Где ловят?
— Ну у нас тут озера есть.
— Это остатки Аральского моря?
— Нет, это другое озеро. Ловят рыбу, продают, на это и живут».
Дильбар стесняется своего русского и просит переводить сына. Давлетьяр учился в русской школе в Муйнаке, закончил в этом году, теперь планирует поступать в Каракалпакский госуниверситет в Нукусе, а потом продолжить учебу за границей: «В Англию хочу. Или в другую страну. Сейчас для молодежи работы тут нет», — рассказывает про себя молодой человек.
Молодой эколог Исмаил Асанов, напротив, после нескольких лет жизни в столице вернулся в родной Нукус. Как и для большинства жителей Приаралья истории об исчезнувшем море, рыбаках были для Исмаила с детства частью семейных легенд.
«Вода — это моя стихия, — рассказывает про себя Асанов. — Я с детства с дедом ходил на рыбалку, рос вблизи магистрального канала, там часто купался». После школы Исмаил поступил в Ташкентский институт ирригации и мелиорации, потом работал инженером в проектном институте в столице. Но когда узнал, что в Нукусе открылся центр инноваций и есть работа по его специальности, то решил вернуться домой. «Китай же охватил Пекин лесами. У них тоже там пустыни вокруг, пылевые бури были. Но у них получилось. Правда, они намного раньше начали», — с оптимизмом рассуждает о будущем своего региона Асанов.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться