«Самая легкая форма сопротивления»: в Париже прошел вечер писем российским и белорусским политзаключенным
В парижском правозащитном центре «Точка» прошел вечер писем российским и белорусским политзаключенным. Такие вечера проводятся в Париже регулярно с начала полномасштабной войны. Отправить письмо или открытку иногда совершенно незнакомым людям, оказавшимся в тюрьме за свои убеждения, приходят не только политические эмигранты, но и французы, интересующиеся современной Россией. Кому и о чем пишут на таких вечерах в Париже, узнал специальный корреспондент Русской службы RFI Сергей Дмитриев.
Опубликовано:
Вечера писем политзаключенным в последние годы проходят в Париже регулярно. Отправить послание в российские тюрьмы приходят как эмигранты, часто лично знакомые с узниками совести, так и французы, неравнодушные к судьбе российских политзеков.
Теплым воскресным вечером в середине апреля в только что открывшемся офисе правозащитного проекта «Точка», в самом центре оживленного правого берега французской столицы, собралась пара десятков человек. Некоторые пришли впервые и ждали, пока волонтеры объяснят, что делать. Другие, опытные, без лишних разговоров искали свободное место за большим общим столом и приступили к работе.
«Есть люди, которые приходят на все вечера, в основном это русскоязычные. Есть и те, которые лично знают политзаключенных, их знакомые, друзья или коллеги, — объясняет Катя, сотрудница французского отделения общества „Мемориал“. — Мне часто передают такие письма. Но большая часть приходит и находит себе корреспондентов по спискам „Вясны“ или „Мемориала“».
Если сам человек, не знает, кому написать, через телеграм-боты можно выбрать политзаключенного, которому меньше всего пишут или у которого скоро будет день рождения.
«Я решила написать девушке Анне, — рассказывает парижанка Даша. — Мы с ней почти одного возраста: она — 1997 года, я — 1993-го. Она была студенткой Новосибирского университета. Когда начались репрессии в России, я сразу стала искать, как написать. Но трудно писать бумажной почтой из-за границы. Наконец, я увидела объявление, и мы сегодня пришли в первый раз».
На вечер писем девушка пришла с мужем-французом и собакой. Ее муж Жюльен выбрал себе в корреспонденты молодого парня Ярослава из Владивостока, арестованного в январе 2023 года. «За “фейки”, то есть за то, что в интернете написал правду, — объясняет Жюльен. — Мне хотелось написать кому-то, кто не получает много писем. Я нашел этого парня, музыканта, потому что мне было бы интересно поговорить с ним на тему музыки».
«Хороших новостей мало, поэтому пишу смешные»
Волонтеры «Мемориала» рассказывают новичкам, как лучше писать письмо незнакомому человеку, оказавшемуся в неволе, о чем можно рассказывать, а что не пропустит тюремная цензура. «Мы объясняем какие-то нюансы переписки, потому что нужно, чтобы письма дошли до получателя, а не остались на столе у цензора», — объясняет Катя.
Желательно:
- не критиковать режим;
- не расспрашивать политзаключенного или политзаключенную о его или ее деле;
- не писать никаких слоганов, типа «Россия будет свободной» — это не проходит, хотя многое зависит от цензора и от его настроения;
- иностранные слова тоже не проходят;
- ничего связанного с ЛГБТ-комьюнити и острую критику ситуации в мире;
- Новости писать можно и стоит.
«А вообще лучше задавать вопросы самим политзаключенным, что им интересно, — советует девушка. — Они открытые всему, потому что изолированы, у них мало информации и огромная жажда узнать обо всем, они готовы слушать, о том, что происходит в вашей жизни, что с вами за день случилось, где вы живете, о культуре, о языке… Мне говорят [мои корреспонденты]: “пиши обо всем, потому что мы в тюрьме буквально забываем слова”».
Владимир с Софьей ходят на вечера писем политзаключенным регулярно. «Здесь я второй раз, а до этого писал в Тбилиси, — рассказывает про себя студент Владимир, переехавший недавно в Париж. — Так сложилось, что несколько моих товарищей оказались в местах лишения свободы: кто-то уже в колонии, кто-то идет по этапу, кто-то ждет приговора. Поэтому считаю важным писать им, а также тем, кого никто не знает, кроме близких родственников. В письмах я пытаюсь как-то развеселить человека и рассказать новости. Сегодня планировал написать хорошие новости, но хороших новостей мало, поэтому пишу смешные».
Софья переехала в Париж почти три года назад. «Я лично не знаю никого, кто сейчас сидит, — объясняет девушка. — Сначала хотела просто передать письмо моей мамы — она знает одну политзаключенную. А потом я с помощью „бота“ еще выбрала одну девушку приблизительно моего возраста, студентку. Возможно, у нас будут какие-то общие темы для переписки. И еще, мне кажется, приятно получать поздравления в свой день рождения. Поэтому я отправила три открытки именинникам».
Рассказы о повседневной жизни — лучший способ завязать переписку, говорят правозащитники. «Мы часто советуем людям, если они не знают, о чем писать, рассказать что-то о себе: чем занимаются, как провели день. Начнется ли на этой основе серьезная переписка, неизвестно, но, в любом случае, получить информацию, откуда ты не ожидал, должно быть как минимум приятно», — говорит один из основателей ассоциации «Мемориал-Франция» Франсуа Девер.
Организаторы проекта даже планируют опубликовать специальную инструкцию по переписке с политзаключенными. «Что-то вроде гайда со всеми QR-кодами, списками, правилами и нюансами переписки: как начать, о чем можно писать, а чего лучше избежать. Это будет в печатной версии и в электронной», — обещает волонтерка Катя.
«Мне мама присылает, кому она хотела бы написать, и я пишу за нее и за себя»
Отправкой писем в российские тюрьмы и колонии занимаются также сами правозащитники. «Важнее всего для нас иметь возможность передать письма всем заключенным и в России, и в Беларуси, потому что во многие места онлайн невозможно ничего отправить, нужно отправлять бумажные копии, — рассказывает еще одна волонтерка проекта Яна. — Мы можем посылать и из Франции, но самый действенный способ — писать из России, с российскими почтовыми марками».
Большинство писем все-таки доходит, уверяют организаторы. «Нам вернулась буквально пара писем, которые не дошли. Чаще всего, потому что адресат был переведен в другую колонию или находится на этапе», — объясняют волонтеры.
Если заключенный ответил, то волонтеры сканируют полученный ответ и пересылают в электронном виде отправителю. Однако ответы приходят нескоро. «Пока письмо уедет в Россию, пока его там отправят, пока заключенный ответит… Это может занять два, три, четыре месяца. Но написать письмо политзеку — это жест, который не обязательно требует ответа, — объясняет Франсуа Девер. — Наша цель — чтобы они получили поддержку. Это минимум, что мы можем делать, что мы должны делать. А дальше уже это их решение. Есть много моментов, которые могут помешать даже тому, кто хочет ответить».
«Я знаю многих людей в России, которые не могут написать, потому что боятся», — рассказывает Александра, переехавшая в Париж из Москвы после начала большой войны. Она не пропускает ни одного вечера писем политзаключенным, приходит писать сама и приносит письма от своей мамы, которая остается в России.
«Я пишу за нее и за себя. Иногда я за один вечер пишу одно длинное письмо, но сегодня получилось побольше», — говорит Александра. В этот раз она отправляет письмо пенсионерке из Ростовской области. 72-летнюю жительницу города Шахты Евгению Майбороду в январе 2024 года приговорили к 5,5 годам заключения за антивоенные публикации в соцсетях. «Она возраста моей мамы, — объясняет Александра. — Я переживаю за свою маму, она очень идейный человек и сильно страдает из-за всей этой несправедливости. И я представляю, как им тяжело в их возрасте все это видеть».
По совету правозащитников Александра в своих письмах старается не касаться политики и рассказывает истории из своей жизни: «Еще я сейчас писала мальчику, которому 20 лет, и хотела спросить, чем он занимается, чем планирует заниматься… И я даже не знаю, как сформулировать — человеку 20 лет, жизнь только начинается, а его на несколько лет уже посадили, и не понятно, что дальше. Начинаешь писать, и понимаешь, что это не подходит, зачеркиваешь. Сложновато писать, потому что про политику нельзя, и немножечко раздвоение получается, когда пишешь про жизнь в Париже, но понимаешь, что у них там все плохо».
«Со своими людьми вместе побыть очень приятно»
«Желающих [писать письма] уже в первой вечер пришло больше, чем было мест в библиотеке Тургенева, — вспоминает волонтерка Яна. — Приходит много молодых людей, которые узнают об этом из соцсетей, они приводят друзей. У нас был вечер подписания новогодних открыток всем политзаключенным. Это была инициатива Freedom Letters. У нас был список с именами политзаключенных, и мы написали открытки всем — это более 600 человек в России».
Андрей Грачев, профессор математики в Международной школе высших исследований (SISSA) в Триесте пришел со своей женой Ириной впервые, потому что оказался в Париже. «Мы написали Олегу Орлову (бывший глава ПЦ “Мемориал” — RFI), хотя мы никогда его не знали, не видели. Но для нас он понятный, близкой по духу и по возрасту, — рассказывает Андрей. — У меня у самого родственники были репрессированы. У моей жены тоже. Поэтому мы давно интересуемся этими вопросами. Я еще с детства был знаком с Гинзбург Евгенией Семеновной, она сидела [в лагере] с моей бабушкой. Так что для нас „Мемориал“ всегда был организацией очень достойный, заслуживающей уважения».
Жена Андрея Грачева Ирина рассказывает, что пыталась самостоятельно писать письма в российские тюрьмы, но из Италии они не доходили до адресатов. «Мы не можем [действовать] так, как эти люди, которым мы пишем письма, не способны, — признается Ирина. — Но хоть как-то, хоть чем-то поддержать. Тем более возраст у нас такой солидный, что ждать мы не можем уже. Поэтому надо постараться как-то поддержать, что-то сделать. И единомышленников хорошо бы увидеть. Со своими людьми вместе побыть очень приятно».
На вечере писем в Париже пишут не только россиянам и белорусам, но и украинцам, оказавшимся в российских тюрьмах по статьям о шпионаже, диверсиях, а также взятым в плен военным. «Мне особенно хотелось написать людям из разных украинских подразделений, которые находятся в тюрьме в России, — рассказывает молодой актер из Петербурга Саша Шитов, ставший теперь беженцем во Франции. — Они в особенно тяжелом положении. Непонятно, дойдет ли до них это письмо, но хочется их поддерживать, хочется извиняться перед ними, людьми, которые защищали свою Родину в Украине. Хочется написать „вы великие герои Украины“ и рассказать какие-то новости о том, что происходит в Украине. Потому, я так понимаю, они в абсолютно информационном вакууме находятся. Но все что хочется написать, все это нельзя писать».
«Важно рассказать французам о том, что происходит с политзаключенными в России и Беларуси»
Судьба политзаключенных волнует многих французов, но не все знают, что есть такая возможность поддержки. «Одна из задач „Мемориала“ — дать знать французской публике о том, что происходит с политзаключенными в России и Беларуси, — говорит сотрудница организации Катя. — В этом году к нам чаще стала приходить франкофонная публика. Французы пишут и спрашивают, как и чем могут помочь. Знание русского не имеет никакого значения». Если человек не может сам написать по-русски, волонтеры переводят и от руки переписывают его письмо.
Француженка Сабин Лоран на вечера писем политзаключенным ходит регулярно. «Я пишу по-французски, потому что не говорю по-русски, но я очень переживаю за все происходящее сейчас в России. Сегодня я написала режиссерке Жене Беркович, потому что видела недавно запись ее пьесы „Финист, ясный сокол“. Мне очень понравилась постановка, поэтому я с удовольствием написала ей, рассказала о сегодняшней театральной жизни во Франции. А еще я написала одной белорусской девушке Ольге. Политзаключенных в Беларуси гораздо больше, чем в России», — говорит Сабин.
Связь с белорусскими политзаключенными поддерживать еще труднее, чем с теми, кто находится в российских тюрьмах. О судьбе некоторых белорусских политзеков нет никакой информации уже больше года.
«Очень сложно понять, доходят письма или нет, потому что у многих белорусских заключенных нет возможности ответить своим семьям, не говоря уже про незнакомых людей, — объясняет волонтерка Яна. — А в некоторые колонии письма практически не поступают. Цензура гораздо строже там. Мы просим не затрагивать вообще никаких политических тем, потому что случаев насилия и произвола в тюрьмах очень много и мы не хотим навредить заключенным». Но даже сама организация отправки таких писем может быть поводом для уголовной статьи.
Джейн, англичанка, живущая в Париже, тоже интересуется судьбами российских политзаключенных. «Хотя я очень плохо пишу по-русски, я прилагаю усилия, и мне доставляет безумное удовольствие каким-то образом быть в контакте с этими несчастными людьми, — рассказывает женщина. — Я первый раз сегодня пришла, написала молодой девушке, поскольку она примерно одного возраста с двумя моими дочерьми, и я сразу почувствовала связь. Сидеть в тюрьме в 23 года — это невообразимо».
По оценке правозащитной организации «Мемориал.ПЗК», сегодня в России уже более 700 политзаключенных. В их числе те, кто уже приговорен к лишению свободы, и те, кто находится под арестом в ожидании суда.
«Очень много заявок на статус политзаключенных сейчас, их все обрабатывает „Мемориал“, и это число быстро растет», — говорит волонтерка проекта Яна. Каждый месяц только по «антивоенным» делам заводят десятки уголовных дел. В Беларуси, по данным правозащитного центра «Вясна» на апрель 2024, признаны политическими заключенными 1387 человек. Их чило также продолжает постоянно увеличиваться, несмотря на то, что большинство политических дел в этой стране связано еще с протестами после выборов 2020 года.
Письма политзекам — историческая форма гражданской и политической солидарности не только в России. «Была эта традиция в Советском Союзе, в диссидентских кругах она сохранилась, эта практика существовала и здесь, во Франции, Amnesty International начинала свою деятельность с написания писем поддержки угнетенным по всему миру, — напоминает Франсуа Девер. — В какой-то момент новейшей истории России казалось, что политзаключенных больше не будет. Но, к сожалению, их все больше и больше. Написать письмо — это очень простой жест, который каждый может сделать. Сейчас это самая легкая форма сопротивления войне, ужесточению политической ситуации, преследованиям. Наверное, письмо из Парижа даст какое-то ощущение… не свободы, но воздуха, человеку, который находится в заключении».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться