Зачем изучать русский язык во время войны?

Доктор филологических наук Гасан Гусейнов в своей еженедельной колонке на RFI подводит итоги нескольких опросов, которые он и его коллеги проводили этой осенью среди студентов разных стран, решивших заниматься русским языком. 

Москва, 18 октября 2023. REUTERS - MAXIM SHEMETOV

Тут надо уточнить — не просто во время войны, но во время войны, которую русское государство ведет с соседними странами, мотивируя это массовое смертоубийство, среди прочего, обидами, нанесенными русскому языку. Одни его, якобы, запрещают, другие, якобы, портят и засоряют.

Непосредственные жертвы нападения РФ могут отозваться на этот вопрос очень просто: «Идите со своим русским языком вслед за русским военным кораблем!» Но вопрос этот мне задали не друзья из Украины, а американские и европейские слависты. Задали они его не только мне, конечно, но и многим десяткам других людей. А для начала опросили сотни своих студентов. И результаты всех этих опросов необычайно важны и интересны.

Многих они удивят, многим не понравятся, у кого-то вызовут смех, а у кого-то — отвращение.

Итак, первая группа и первая цель в изучении русского языка — военно-шпионская. Все-таки даже очень опытные специалисты по РФ и постсоветскому пространству прошляпили и проворонили эту войну. Как выяснилось, некоторые влиятельные специалисты даже не знают ключевых слов для оценки собственной неудачи. Это ключевое слово — из того пласта современного русского общественно-политического языка, который принято называть низменным. Но почему-то именно он, этот низменный язык используется для описания и текущего государства российского, и всех его действий. Итак, специалисты не просто лопухнулись со своими оценками. Специалисты, скажем прямо, просрали дело. И теперь только для того, чтобы понять, как именно думают люди в силовых органах и администрациях всех уровней, молодым специалистам необходимо погружение в lingua rossica cloacensis, в ее богатый словарь, в ее новую грамматику, в своеобразный интонационный строй.

На вопрос, когда вы приняли решение изучать русский язык, несколько моих респондентов ответили, что вехой для них стали слова украинского пограничника о русском военном корабле, произнесенные прямо 24 февраля 2022 года.

Некоторые ответили, что хотят заниматься параллельно русским и украинским, чтобы хотя бы чуть-чуть понять, что не так, почему русским показалось возможным и разумным напасть на самую близкую к ним по культуре и образу жизни страну.

Трудность положения изучающих русский язык и в том, что для лучшего понимания низменного плана, занявшего главные этажи государственного управления, люди все равно будут вынуждены изучать и то, что им в последнее время так разонравилось. Язык классической художественной литературы от Пушкина до Чехова. Люди практического склада вынуждены обратиться к этому источнику для понимания культурного контекста. Хорошо, если с ними рядом в аудитории не окажутся те, кто ради классической литературы и берется за изучение русского. Хорошему учителю придется обращаться к промежуточным текстам, а ученикам — вчитываться в загадочные уже и для носителей языка произведений Владимира Сорокина. На наше счастье, писатель жив и здоров, так что в остром случае сможет ответить на вопросы новых читателей.

В начале 1990-х годов мне довелось общаться с большой группой шведских коллег-классиков, т. е. специалистов по древнегреческому и латинскому языкам и античной литературе. Каково было мое удивление, когда я узнал, что большинство мужчин в этой когорте прекрасно владело русским языком. Как? Откуда? Все оказалось просто. Швеция до недавнего времени была нейтральной страной, но всегда опасалась шпионской и военной активности СССР, вот почему во время службы в армии шведские гуманитарии добровольно брались за изучение языка опасного соседа. Вот и сейчас язык наиболее вероятного противника возвращается.

Могут спросить, а как же глубины русского духа? Как с духовностью, «слезинкой ребенка» Достоевского или с «роевой общинной жизнью» Толстого? Почему ты ничего не говоришь о кружках для изучения поэзии Ахматовой и Бродского?

Был такой этап в истории русской философии и духовной литературы, высокой поэзии и публицистики, когда казалось, что из одного только массового чтения шедевров русской мысли взрастет чудное общее древо жизни и познания в одном горшке. Об этом мечтали перестроечные публицисты. Книжный рынок бывшего СССР заполнила вся прежде запрещенная литература высшей пробы. О эти слова «духовность», «дорога к храму», «иного не дано», «Иерусалим и Афины», «цивилизация Россия». Война обесценила все эти бумажки, но, к счастью, не сожгла их. И теперь подлинное изучение русского языка, русского мира и русской культуры немыслимо без погружения не только в океан государственной идеологии позднего советского времени, но и в ручьи, пруды и болота подпольной литературы — самиздата и тамиздата. Это сложное и пьянящее варево из политических фэнтези и религиозно-философского шарлатанства и сегодня привлекает молодежь на Западе и Востоке. Среди пожелавших изучать русский язык в этом его иллюзионно-надувательском изводе, есть и носители языка, и так называемые геритажные спикеры, и просто — как выразился в ответ на мой вопрос один житель Балканского полуострова — «искатели острых осюсений на свою зопу». Да, есть и такие. Думаю, что в каждый стихийно возникающий класс для изучения русского языка обязательно явится городской сумасшедший, мечтающий помочь «великой стране своей свежей экспертизой».

Много лет назад я рассказывал о советском еврее-переплетчике, который ухитрился назвать своего единственного сына, родившегося в 1946 году, именем Адольф. На мой вопрос о его выборе был дан ответ: «Я хотел спасти честь имени!»

Вот так и здесь. Среди ответивших на вопрос, зачем вам русский язык сегодня, некоторые отвечают: «Ужасно обидно, что такому замечательному языку так не повезло с носителями. Но вдруг все эти горести и напасти, свалившиеся на соседей Эрэфии, как-то закодированы в русском языке? Может быть, мы сумеем найти петушиное слово?»

Есть среди изучающих русский язык иностранцев две похожие группы, отчасти пересекающиеся с шпионами и военными. Это — айтишники и будущие астронавты. В конце концов, русский язык по-прежнему остается языком Юрия Гагарина и Павла Дурова, Елены Колмановской и Ильи Сегаловича. Изучающих русский язык ждут огромные трудности, потому что именно здесь он встречается, сливается, сталкивается с английским и образует такой объем новизны, что не успевают никакие словари. Носители этого русского живут по всему миру, но общаются живьем — в зуме или в скайпе — и беспрерывно генерируют новый контент. Разобраться в этом контенте без знания русского, только через механического переводчика, не получится. Искусственный Интеллект, при всей обучаемости, не поможет, потому что всегда будет отставать хотя бы на год. А действовать надо прямо сейчас.

Наконец, есть среди мечтающих выучить русский и люди, которых не волнует политика. Они считают, что в черные времена обязательно появляются неведомые поэты, или люди, которые не умеют жить, но умеют писать стихи. Один ответ был таким: «Российское государство, его чиновники и пропаганда, его школы и университеты — это жалкое и отвратительное зрелище. А вот поэты [тут Шелли подмигивает невооруженным глазом — Г.Г.] — иерофанты неосознанного вдохновения; зеркала гигантских теней, которые будущее отбрасывает на настоящее. Их слова выражают то, чего сами они не понимают. Но для меня они будущие законодатели мира, как Маяковский или Лорка. Они создают целый мир из ничего. Я думаю, сейчас как раз время для появления настоящей русской поэзии. И я иду ее искать».