Член Совета «Мемориала» Екатеринбурга: «Нас выселяют, задерживают наше имущество, все это формы запугивания»

Екатеринбургское общество «Мемориал» выселяют из муниципального помещения, а грузовик, перевозивший его архив и библиотеку, по доносу задержала полиция. «Давление на „Мемориал“ началось не сегодня, — говорит член совета общества Анатолий Свечников, — но сейчас владельцы помещений просто боятся иметь с нами дело, все понимают, что к ним придут либо казаки, либо государственные проверки».

Полиция обыскивает машину, арендованную екатеринбургским "Мемориалом". © Фото с сайта ЕО "Мемориал"

RFI: «Мемориал» выселяют из помещения, которое находилось у вас в законной аренде. Что этому предшествовало и стало ли такое решение неожиданностью для общества?

Анатолий Свечников: История давления ФСБ на «Мемориал» Екатеринбурга началась не сегодня. В прошлом году, как известно, были уничтожены «Международный мемориал» и Правозащитный центр «Мемориал». И после этого по всем регионам, где только могли, начали юридически уничтожать региональные «Мемориалы», в том числе, например, пермский. Этот процесс в разных регионах находится на разных стадиях. В юридическом смысле мы независимы, то есть не являемся подразделением «Международного Мемориала», и как независимое юридическое лицо нас не смогли ликвидировать.

С 2005 года, мы арендовали муниципальное помещение, подвал жилого дома. В свое время мы вынуждены были переселиться туда, потому что в начале двухтысячных у нас отняли другое помещение, переданное нам в безвозмездное пользование. Тогда было еще неприлично выселять «Мемориал» на улицу, поэтому нам дали этот подвал. А сейчас решили, что война — это та самая ситуация, когда это можно сделать. 20 декабря нам выдали предписание, что в течение трех месяцев мы должны выехать. В качестве основания выдвигалось обращение казачьего общества. Якобы казаки хотят организовать там какой-то патриотический клуб. Письмо казаков действительно было, но понятно, что оно инспирировано властями, нужно было какое-то формальное основание для выселения и расторжения договора об аренде. «Мемориал» арендовал не безвозмездно, мы арендовали помещение на общих основаниях и выполняли всяческие условия по ежегодному страхованию и прочие. При этом в Екатеринбурге полно свободных помещений, казакам легко могли предоставить любое другое помещение.

Вы переедете, можно ли надеяться, что на этом претензии закончатся?

Не похоже. Больше никто не хочет связываться с «Мемориалом», давать нам помещение в аренду, все понимают, что будут проблемы. Школам запретили общаться с «Мемориалом» еще в 2017 году, хотя до этого мы выступали с лекциями и в школах, и в ВУЗах. Но в 2017 году вышел внутренний приказ Министерства образования Свердловской области, в котором говорилось, что с иностранным агентом работать нельзя. У екатеринбургского «Мемориала» два юридических лица. И оба были признаны иностранными агентами в 2014 году, причем во внесудебном порядке. Я хочу это подчеркнуть, потому что судом мы иностранным агентом признаны не были. Тогда же стали появляться прямые приказы внутри бюджетных организаций, отрезавшие контакты между «Мемориалом» и обществом. Мы регулярно подвергались каким-то ревизиям и запретам.

Последние полтора года ко всем, кто контактирует с «Мемориалом», устраивает совместные мероприятия, стала приходить полиция и говорить, что лучше бы этого не делать. У нас именно по этой причине сорвалось несколько достаточно серьезных крупных мероприятий. Я знаю, что сочувствующие «Мемориалу» обращались к уполномоченной по правам человека по Свердловской области Татьяне Мерзляковой, но она отмахнулась. Потому что, по ее словам, «Мемориал» занимается памятью, а это не срочно, нужно заниматься живыми, в частности, теми, кто на фронте. 

Владельцы бизнесов и помещений просто опасаются иметь с нами денежные дела. Они понимают, что, как только возникает контакт с «Мемориалом», то к ним тут же могут либо прибежать казаки, либо просто прийти с государственными проверками. Законодательство построено таким образом, что когда есть желание, то за субъектом экономической деятельности всегда можно найти нарушения.

Как вы справляетесь с этой проблемой? Является ли это попыткой вообще ликвидировать екатеринбургский «Мемориал»?

Сейча мы в процессе переезда. У нас есть библиотека, есть архив, выставочные экземпляры, артефакты, переданные родственниками репрессированных, вещи, которые мы сами привозили из исторических экспедиций.

Еще до объявления о расторжении договора у нас провели обыск на предмет хранения и распространения террористической литературы. Изъяли часть техники и какое-то количество печатных изданий как бы на экспертизу. И все это до сих пор не возвращено, неизвестно, где оно. Очевидно, что, конечно, ничего не нашли, и закрыть нас по этим основаниям не получилось. И вот сейчас, когда нас выкидывают из помещения, и мы стали перевозить наше имущество, это сразу стало известно такой псевдопатриотической общественности. Есть такие организации, которые мимикрируют под вид СМИ, и по заказу ФСБ публикуют разную информацию, которую тем необходимо вбросить в общественное поле.

По некоторым наблюдениям наших волонтеров стало понятно, за нашим пока существующим еще офисом, видимо, установили наблюдение. Несколько человек попеременно находились во дворе у офиса, сменяя друг друга. И в день переезда, 13 марта, когда мы погрузили вещи в машину, грузовик задержала полиция. Вернее, первый раз он проехал спокойно. Но дальше председателю екатеринбургского «Мемориала» Алексею Геннадьевичу Мосину стали звонить вот эти самые псевдо-«СМИ» с вопросами о переезде. И когда поехала вторая машина, ее задержали. Заявили водителю, что есть сообщения, якобы в этой машине перевозят краденые вещи.

Грузовик под конвоем препроводили к отделению полиции номер один по Кировскому району Екатеринбурга. Алексей Геннадьевич сразу туда приехал, но в первое время не мог подойти к машине, ее загнали на внутренний двор, дежурный офицер в грубой форме отказывался его пускать. А когда, в конце концов, он этого добился, там начался форменный допрос. Ему задавали вопросы, и запись прямо из кабинета следователя ушла в публичное поле, а это грубое нарушение закона. К Мосину также подъехал адвокат, чтобы присутствовать во время допроса, но его не пустили, и это тоже противозаконно. Никакой ответственности полицейские за утечку информации не понесли и не понесут.

Мосин объяснил, что в грузовике находятся вещи из «Мемориала», предъявил фотографии, которые были сделаны при загрузке. Полиция вскрыла несколько коробок, увидела книги и вынуждена была написать акт, что ничего запрещенного в машине не содержится.

При этом в отделении полиции присутствовал сотрудник центра «Э», центра по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Это, собственно, «ноги» ФСБ, они бегают по их заданиям, в том числе, за политическими и гражданскими активистами. То есть понятно, что они не занимались бы украденными вещами. Просто надо было каким-то образом помешать нам переехать в другое здание.

Чего теперь ожидать и что можно предпринять?

Теперь мы ждем, что они придумают дальше.

Алексей Геннадьевич Мосин является по документам официальным должностным лицом, он несет всю юридическую ответственность. Если вдруг возникнет какая-то серьезная претензия, она будет предъявлена именно ему. Он человек в почтенном возрасте, уважаемый историк и даже был выбран председателем Межрегионального совета по развитию мемориального комплекса, а этот совет был организован с согласия региональной власти. Так резко отдать его на растерзание будет сложно. Думаю, они сейчас ищут варианты, ломают голову, как бы и его не слишком обидеть, чтобы не сделать мучеником, и все-таки деятельность «Мемориала» прекратить.

Есть еще ряд людей, которые официально значатся в Совете «Мемориала». Как иностранный агент, мы обязаны в рамках отчетности довольно много информации выдавать в Минюст. Там указано, кто присутствовал на собрании, кто какие решения принимал. Несмотря на то, что все эти сведения у них есть, мы уже дважды получали от Роскомнадзора требование написать, кто у нас аффилированные лица. Последний раз — уже в начале 2023 года. Эти запросы  — тоже форма запугивания.

Как таковых сотрудников в «Мемориале» нет, но есть волонтеры, люди, которые помогают, они формально ни за что не отвечают. Но я хорошо понимаю, что к некоторым людям, которые не один раз засветились в разных наших мероприятиях, на каких-то фотографиях, на встречах и так далее, к ним могут начать приходить с обысками, с вопросами на тему «а что вы делали в „Мемориале“?», «может быть, вы были свидетелем каких-то нехороших разговоров?», «а может быть, вы сами в чем-то участвовали?» Думаю, человек двадцать могут оказаться под давлением.