«Чтобы никто не надеялся». Зачем российская власть уничтожает МХГ
Через год после ликвидации в России «Международного Мемориала», историко-просветительской, благотворительной и правозащитной организации, которую Генпрокуратура обвинила в нарушении закона об иностранных агентах, создании лживого образа СССР и обелении нацистских преступников, российские власти решили закрыть старейшую в стране правозащитную организацию — Московскую Хельсинкскую группу. И не просто закрыть, но и запретить ее деятельность на территории России. Этот новый репрессивный шаг властей РФ, а также будущее российской правозащиты в целом RFI прокомментировали сопредседатель Московской Хельсинкской группы Вячеслав Бахмин и один из участников МХГ, основатель движения «За права человека» Лев Пономарев.
Опубликовано:
С таким требованием в суд обратился Минюст, указав, что МХГ нарушила ФЗ об общественных объединениях, работая вне Московской области — речь идет в наблюдениях на судах, обращениях к региональным властям, участие в мероприятиях региональных партнеров организации. Кроме того, по мнению чиновников, устав группы не соответствует требованиям законодательства, и МХГ в ходе внеплановой проверки Минюста не предоставила полный пакет требуемых документов. О том, чем помешала властям старейшая правозащитная структура России, RFI рассказал сопредседатель МХГ Вячеслав Бахмин.
Вячеслав Бахмин: Истинные причины связаны с общей ситуацией сейчас в стране и с общим отношением властей к правозащитным организациям. Мы видим, что это началось в прошлом году с уничтожения «Мемориала», причем это не первая организация, которая была закрыта насильственным образом. Но сейчас пришло время разобраться с Московско-Хельсинкской группой, к которой до этого претензий особых не было. Именно потому, что Людмила Михайловна Алексеева возглавляла эту организацию, у нее были свои отношения с властями России — это было своего рода охранной грамотой.
Сейчас это кончилось, ситуация изменилась в стране и в мире. Так что, честно говоря, меня совершенно не удивило, что было принято такое решение. Конечно, сама процедура еще продлится некоторое время. Мы будем всячески пытаться отстоять свое право на существование и защищаться всеми способами в суде. Но, скорее всего, результат предрешен с учетом того, какие решения принимают наши суды. Мы это прекрасно знаем.
RFI: Еще при жизни Людмилы Михайловны МХГ отказалась от любого иностранного финансирования — в отличие от того же «Мемориала». То есть, несмотря на личные отношения Алексеевой и Путина, у руководства МХГ было понимание, что закрыть могут в любой момент под любым предлогом?
Конечно. Мы всегда понимали, что никаких гарантий в России не существует, особенно в последние годы. Потому что никакое право здесь не действует, действуют зачастую внеправовые и противоречащие друг другу законы. Поэтому мы можем ожидать всего, чего угодно. Решение о том, чтобы не принимать иностранное финансирование — на самом деле сомнительное. Результат был бы тот же самый, только раньше. Это дало возможность организации просуществовать чуть дольше, чем она могла бы просуществовать.
Но в нынешних условиях, в условиях того, что случилось в феврале и что сейчас происходит в мире, тут никаких иллюзий, наверное, не должно быть.
По очереди всем правозащитным организациям, думаю, придется тоже выступать в суде и, возможно, они тоже будут закрыты или разорены штрафами и другими способами. У властей довольно широкая линейка возможностей для борьбы с независимыми общественными и некоммерческими организациями.
МХГ по уставу призвана содействовать выполнению обязательств, взятых на себя Россией согласно Хельсинкским соглашениям, их гуманитарным статьям. Речь идет о правах и свободах граждан. Насколько реально выполнение этой задачи в ситуации, в которой находится Россия в этом году и в предыдущие несколько лет?
Если мы возьмем советское время, тогда ситуация была ничуть не лучше. И, конечно, никакие права человека особо не соблюдались. Именно поэтому деятельность МХГ была столь необходима и ценна. У нее всегда было чем заняться. В то время была уникальная ситуация, потому что таких серьезных и известных правозащитных организаций в Советском Союзе не было.
Благодаря созданию МХГ появилась целая сеть хельсинкских организаций, которые существовали и в СССР, и начали создаваться в мире. Что закончилось потом созданием Международной Хельсинской ассоциации. Если права человека не соблюдаются, это хороший повод ими заняться. А не прекратить работу, говоря, «что тут делать, когда права не соблюдаются». Поэтому мне кажется, что есть все резоны такую деятельность продолжать. Другое дело, что она будет все сложнее и проходить во все более токсичных условиях.
Но, тем не менее, люди, для которых права человека небезразличны, всегда будут. И они всегда будут их защищать. Даже если это абсолютно безнадежно. Просто потому что по-другому они не могут. Они не могут не реагировать на то, что видят и не могут не защищать людей, которые попали в беду.
Что бы вы назвали главным достижением МХГ за все годы ее работы?
Мне кажется, главным достижением было само создание МХГ в то время, когда она была создана — в 1976 году. Все остальные достижения были следствием этого. Потому что был точно угадан момент и направление, по которому борьба с нарушением прав человека могла быть максимально эффективной. Если бы МХГ осталась одной из правозащитных инициатив, которые были важны, но не получили международного и серьезного резонанса, это было бы не столь заметно. Но оказалось, что МХГ дала старт целому правозащитному движению, международному.
Картина происходящего в СССР стала достоянием гласности, об этом узнало гораздо большее число людей. Особенно после того, как саму МХГ практически разгромили. Это дало серьезный международный резонанс, и то, что происходит в СССР, стало одним из центров внимания мировой общественности. Я думаю, что то, что было сделано в то время — это основное достижение.
Это не значит, что во времена перестройки и после, когда Россия стала независимым государством, роль МХГ уменьшилась. Она стала просто другой. Если раньше это была почти единственная, достаточно известная и мощная организация в СССР, то во времена перестройки и позже появились десятки и сотни правозащитных организаций, которые занимались похожими делами, и роль МХГ была объединяющей и больше, наверное, репутационной. Потому что к ее заслугам и ее истории относились с большим уважением, и она, пожалуй, играла роль исторического лидера.
А по деятельности — конечно, тоже много делала, как и другие, но была одной из всех. Поэтому основные достижения были в советское время. А сейчас мы, используя это наследство, пытаемся все-таки оставаться среди лидеров тех, кто занимается защитой прав человека и может консолидировать деятельность других небольших организаций, опираясь на свою репутацию, понимание и знание истории правозащитного движения. А также опыт и экспертов, которых у нас довольно много, и партнеров, которых не меньше.
Что, на ваш взгляд, произойдет в целом с правозащитой в России и самой МХГ, если ее все же официально ликвидируют?
Мы сейчас в МХГ как раз обсуждаем, как нам быть дальше, куда двигаться. Потому что формально, если решение суда будет таким, каким его просит Минюст, организация будет не только закрыта, она не сможет работать официально под тем брендом, который всем известен.
Проблемы, с одной стороны, никуда не денутся, с другой стороны, люди, которые работали в этой организации, которые с ней связаны, тоже никуда не денутся. И это значит, что сама деятельность в любом случае продолжится. До той степени, до которой власти будут разрешать любую независимую деятельность в нашей стране.
Мы не знаем, как будут развиваться события дальше, что будет не только с МХГ, но и со страной. Что будет в Европе через год-полтора-два, потому что очень много непредсказуемого. Но наша задача — сохранить свою миссию и пытаться в любых условиях отстаивать то, что для нас важно, а именно — соблюдение прав человека и взаимодействие с международными структурами. Мы работали не только для того, чтобы защищать права граждан в стране, но и мониторить то, что в ней происходит, и делать достоянием гласности во всем мире. Эта наша миссия себя не исчерпала и в любом случае каким-то образом члены МХГ продолжат свою деятельность.
Лев Пономарев — один из участников МХГ, основатель движения «За права человека» — вынужден был уехать из России летом этого года. Но правозащитной деятельностью заниматься не перестал. Московско-Хельсинкскую группу он считает своего рода символом всего российского правозащитного движения.
RFI: Лев Александрович, чем МХГ могла насолить власти? Не припомню ни одного скандала с ее участием. Неужели Кремль счел и ее опасностью для себя?
Лев Пономарев: Это делается в рамках уничтожения всех независимых организаций, полного подчинения гражданского общества власти. Большинством руководства МХГ была сделана попытка сохранить хотя бы одну правозащитную организацию. Но такая попытка не удалась. Если МХГ существует, можно надеяться, что это мрачное время уйдет куда-то. Их же не в первую очередь уничтожили и даже не «Мемориал». Общероссийское движение «За права человека» было уничтожено два года назад, у нас был конфликт с ФСБ, длительный, по громким процессам.
Или, например, уничтожают вот Свидетелей Иеговы — зачем? Совершенно непонятно. Десятки людей сидят в колониях, десятки ждут своей очереди в СИЗО.
Логика такая: должно быть уничтожено все. Каток такой. Чтобы никто не надеялся, что у него будет возможность законно противодействовать власти.
То есть МХГ уничтожают как своего рода символ?
Да, отчасти. Там, понимаете, в чем особенность? В МХГ очень большой совет, и почти у каждого участника этого совета есть своя правозащитная организация. Многие из них признаны иностранными агентами, и оказывают противодействие всем этим тоталитарным явлениям. То есть как юридическое лицо МХГ не очень активна, но ее отдельные участники — достаточно активны. Поэтому они довольно логично все это делают.
В вашем представлении правозащита как явление все же остается в России? И как изменилось ее положение за этот год?
Боюсь отвечать на этот вопрос. Может, надо это скрывать? Да, в некоторых неполитизированных сегментах остается возможность бороться — за права заключенных, например. Против пыток в колониях. Сейчас вот в Иркутске начинается суд над сотрудниками ФСИН по делу о массовых пытках в Ангарской колонии, где весной 2020 года было избито и изнасиловано около 30 человек.
Я уехал из России, потому что была реальная угроза ареста и потому что не хотел вредить своей организации. Но скажу так: правозащита сохраняется. Даже те правозащитники, которые уехали, и те, кто в России — они продолжают свою работу. Другое дело, что чаще pro bono, чем получая какое-то финансирование. Раньше же мы получали какие-то гранты, в том числе зарубежные. Я, как бы это ни было смешно, лет пять получал президентский грант.
Как вы думаете, насколько заметным будет для россиян исчезновение МХГ, если ее все-таки ликвидируют?
Они же отгрызают кусками от гражданского общества. Понимаете, это как бы символ. МХГ возникла в 1976 году. Это правозащитная традиция, которая тянется от диссидентов. И я уверен, что она переживет этот тоталитарный режим и восстановится. Чрезвычайно важно, чтобы существовали символы. Это влияет на настроение правозащитной среды. Кто-то думает, безнадежно, ан нет — не безнадежно, пожалуй, я еще потружусь, восстановлю и добьюсь, чтобы МХГ снова звучала. Потому что это часть истории и яркий пример противостояния.
В советское время было противостояние лоб в лоб, членов МХГ сажали, сейчас было время, когда она взаимодействовала с властью. Потому что Людмила Михайловна, многолетний председатель, властью уважалась. И благодаря этому, когда был нормальный СПЧ при президенте, удавалось доводить до него много разных катастрофических случаев. Даже я, не будучи членом СПЧ, добивался через Алексееву и других правозащитников, чтобы Путину докладывались очень острые вопросы. Это было единственное место, где российские граждане могли видеть удивительную сцену — как абсолютно независимые люди говорили ему правду о том, что происходит. Это как раз роль МХГ была, как посредника. Людмилы Михайловны, которую Путин по какой-то причине уважал.
Очень многие люди, во власти в том числе, ждут, когда ад в России закончится. Сочувствуют правозащитной деятельности, хотят, чтобы она продолжалась. Но Кремль уничтожает. Однако все равно внутри запас сил остается. Я уверен.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться