Томос, ряса, солея: новости древнегреческого языка
Позвольте, какие могут быть новости у мертвого языка? А не скажите. Давно ли вы, соречники, узнали слово «солея»? Имею в виду, конечно, не людей воцерковленных и верующих, а большинство светских носителей русского языка как государственного. Россия ведь — государство светское, все религии в нем, как и атеизм, и агностицизм, и новое вероучение адептов макаронного монстра, равны перед законом и от государства отделены.
Опубликовано:
Слушать - 08:54
Так вот, в России вопрос о «солее» оказался не религиозным, а сразу политическим. Большинство населения почти одномоментно узнало слово «солея», тут же увидело и место, где эта самая солея обретается, а также разом и то, что женщина, взобравшаяся на возвышение перед иконостасом, оскорбила чувства верующих. Пусть они и не знали до самого этого события, что на солею влезать нельзя, особенно женщине, но с того момента, как московская судья Сырова осудила за это деяние девушек из «Пусси Райот» на тюремный срок (по словам президента России, «двушечку влепила»), всем стало ясно, что слово «солея» надо было знать всегда, потому что иначе человеку могут грозить большие неприятности. Если сказать, что, мол, такая-то взошла на возвышение перед иконостасом, или, к примеру, даже дотронулась пальчиком до иконы, или за ограничительную линию зашла, то вроде бы ничего и не случилось, даже трехрублевого штрафа заслуживающего. Но «взойти на солею» — это преступление. Может, и не очень тяжкое, но, очевидно, заслуживающее своей «двушечки».
Новости древнегреческого языка
Эта недавняя история с древнегреческим словом, которое, впрочем, и не совсем древнегреческое, а, скорее, латинское, просто пришедшее в русский язык через греческое посредничество, история эта чьи-то чувства оскорбила, а у кого-то что-то в душе и в голове соскоблила такое, на чем раньше держалась важная вера и русских людей — вера в связь между речью и смыслом.
Со времени приговора «пуссирайтам» (некоторые говорят, что и несколько раньше) связь эта оказалась нарушена. Причем как-то особенно болезненно нарушена. Даже, можно сказать, порушена.
Видимо, с греческим языком, как с языком, на котором в Россию явилось христианство, получилось, как и с самим христианством: слова звучат, но для издающих эти звуки они либо совсем ничего не значат, либо обнаруживают в головах произносящих это слово людей какую-то фантасмагорию, совершенно не предусмотренную оригинальным посланием.
Если бы храм, где девушки выступили со своим не вполне кошерным молебном «Богородица, Путина прогони!», был христианским, то с ними и поговорил бы, например, тамошний батюшка, разъяснил бы девушкам, что церковь у нас отделена от государства, что вопрос о назначении президента решает не Богоматерь и даже не сын ея, а токмо сами трудящиеся, в том числе, конечно, и верующие. Но вышло-то совсем не по-христиански. Вместо так и не понятого молитвенного «кирие элейсон» — «Господи, помилуй!» — люди в России до сих пор слышат «покуролесим»! «Кого помиловать?! Меня помиловать? Да кто ты такой, чтобы меня миловать!»
Здоровая психика все-таки у нашего человека. Никакому покаянию ее не взять! Злые языки даже говорят, что потому и мозгов у трудящихся недостаточно, чтобы осмыслить свое нынешнее положение в мире. Но и подозрение, что дополнительный важный смысл все-таки содержится в каких-то загадочных греческих словах, крепнет. Не может же быть, чтобы вся наша великая христианская цивилизация не хотела спасти Россию, а с нею и всех нас, правда?
И тут как назло прибились-прикопались к нам слова, которые все мы давным-давно знаем. Да и мудрено их не знать в современном мире. У РПЦ же в этом мире репутация довольно странная. С одной стороны, люди помнят, как церковь сохраняла связь времен в советское время. Разный люд шел тогда, в 1960-х-1980-х годах, в церковь. Кто-то уже тогда под влиянием, например, Александра Меня. Кто-то — сам по себе, по старой бабушкиной памяти. Ведь память еще оставалась у людей о гонимости и независимости церкви от государства. Эти слова старой советской конституции «Церковь в СССР отделена от государства» очень религиозным объединениям помогли. Идя в церковь, мечеть или синагогу, как бы поворачиваешься спиной к советскому государству. Наказываешь его за неправоту, за злобу к отдельному человеку, да ко всему населению, в конце-то концов. Но вот что делать дальше с этой констатацией, не вполне понятно.
Потому что советские граждане были воспитаны в духе веры. В светлое будущее. В героическое прошлое. В чудо, исходящее уже не от бога, а от науки. В удачу. Где в огромном котле этой веры и множества побочных суеверий варится бывший советский человек сегодня, сказать нелегко.
В первые двадцать лет 21 века этому бывшему советскому человеку, уже прошедшему через эпоху гипнотизеров Кашпировского и Чумака, внушалась новая вера — в суверенитет любой ценой. Церковь тут, чтобы не потерять вес, набранный за годы несвободы, расчехлила свою Сталиным еще дарованную рясу и встала на сторону единого великого государства как его главная духовная скрепа. Государство Российское валтузит Украину, то объявляя эту страну не состоявшимся недогосударством, то — говоря, что она просто — часть России, незаконно и неизвестно кем уведенная из исторического стойла. Тут и РПЦ поддакивает: да кто они такие, эти украинцы, у них и церкви-то настоящей нет. И этой, как ее, автокефалии. Своей головы над православием в Киеве нет и быть не может, ибо голова эта — в Москве, в Третьем Риме. Да, конечно, есть еще где-то в далеком Константинополе Вселенский патриарх. И окормляет дедушка Варфоломей десятка полтора автокефальных православных церквей. Но мы-то с вами, товарищи, знаем, что у Вселенского Патриарха не только дивизий своих нету, но и обретается он, извините за выражение, в Стамбуле, у басурман. А про Стамбул мы все от Пушкина знаем:
Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут — и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.
Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.
Так что главные христиане на Востоке не эти византийцы, а мы, Московская Патриархия. А кто не с нами, тот против нас. Но оказалось, что у Константинопольского Вселенского Патриарха как раз-таки нашлись полномочия наказать православную Москву за гордыню и воинственность. Как сказал мне один греческий священник, «в России странноватое христианство, которое из всего Евангелия назубок знает только один девиз: „Не мир принес я вам, но меч“. Все вы как-то странно понимаете. Ведь что такое ряса по-гречески? Одеяние неудобное, из грубой ткани, да еще и потертое, бедное, добровольно надетое на себя человеком, желающим носить звание попа. Но у вас и поп — слово уничижительное. И царя вроде нет, но его вы уважаете…»
И то правда. На старый вопрос, который в 1890 году задавал Владимир Соловьев,
О, Русь! в предвиденье высоком
Ты мыслью гордой занята;
Каким же хочешь быть Востоком:
Востоком Ксеркса иль Христа?
современная Российская Федерация отвечает, конечно, Ксеркса. Это и понятно: братская любовь тут только на словах; россияне — в силу своего величия и необъятности просторов — могли просто не заметить, как с общего согласия своего же брата-украинца унизили и обобрали, так чего ж ему в самостоятельном духовном окормлении не отказать? Со стороны персидского царя Ксеркса все ужимки российской государственной церкви в отношении сестры ея в Украине как раз хорошо понятны. Очень уж много согласных с грабежом в нашем этом третьем Риме. И не ожидали, что какой-то плюгавенький стамбульский старичок даст, понимаешь, целый томос — документ редкостной силы — этим, понимаешь, раскольникам. Буквальное значение слова «томос» — отрез. Мы это греческое слово замечаем еще в старом французском заимствовании — книжного тома. Но однокоренной с ним документ «томов премногих тяжелей». Он напоминает единоверцам из России о нашем текущем хронотопе в многотомной истории Востока и его церквей.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться