Дедал против Миноса, или Возвращение Миланы Алдаровой

Говорят, когда окружающая современность становится невмоготу, нужно хотя бы на час, а лучше — на день-другой, нырнуть в далекое прошлое. Но не для того, чтобы забыть обо всем насущном, а чтобы успокоиться, схватившись за объяснительный корешок.

"Раненый Минотавр" Пабло Пикассо. Divulgação

Люди делают еще и потому, что с годами обнаруживают одну крайне обидную для их самолюбия вещь. Оказывается, пока мы жили и действовали, будучи не просто свидетелями, но даже и актерами старой сцены, совсем рядом не замеченными прошли люди, идеи, события, которые могли бы сделать нашу тогдашнюю жизнь лучше, выше, богаче.

Это второе, после потери дорогих друзей и близких, по горечи признание, которое может сделать современник. Этот опыт повторяется у каждого и, хотя упредить его невозможно, есть смысл поделиться таким опытом, чтобы, может быть, навострить чью-то чуткость к угрозе пропустить важное, но до поры до времени скрытое от тебя.

В 2017 году в Москве издательство «Искусство-XXI век» — и вот, не знаю, как сказать, — осуществило проект Наталии Раковой? Или выпустило в потрясающем дизайне Николая Калинина книгу Миланы Алдаровой «Дедал»? Отпечатанная в Падуе в формате 250х275 мм, это не книга, а — архитектурное произведение, жанр которого ее покойная создательница определила как «ораторию».

Откровенно говоря, редакторы не знали и до конца, да простит меня Лариса Бутова, не понимали, какое место это сочинение Миланы Алдаровой могло бы занять в позднесоветское время в культуре, оказавшейся не способной его воспринять и услышать.

Еще живая, Милана Алдарова пыталась достучаться до издателей и литературно-научных генералов разного колера и веса. Все писали восторженные отзывы, но никто ничего не сделал, чтобы оратория увидела свет в свое время и в своей топографии. Да, только такая вот уродливая игра слов получается: у этой топографии не было типографии. Ее и сейчас нет, на самом деле. Книга не случайно вышла в Падуе, на другой родине книгопечатанья. И вышла с опозданием на советскую власть, хотя ее всячески нахваливали и советские литературные бонзы вроде Ф.Ф. Кузнецова и П.А. Николаева, и эмигранты, и диссиденты — все, к кому рукопись попадала на рецензию. Издатели поступили изумительно мудро в своем ученом неведении, опубликовав краткие выдержки всех этих мнений в приложении к книге.

Она могла бы стать тем, чем не стали в свое время другие похожие книги — «Дионис и прадионисийство» Вячеслава Ивановича Иванова, книги о греческой мифологии Фаддея Францевича Зелинского ждали публикации еще дольше. Иванов с 1920-30-х до 2010-х, Зелинский с 1921 до 1993. Но оратория «Дедал» вышла всего через четверть века после завершения.

Оратория Миланы Алдаровой не пересказ и не энциклопедия греческой мифологии, а поэтические врата в нее. Похожих не видно. Разве что в новогреческой поэзии и прозе ХХ века.

С середины 1970-х, когда сочинение Миланы Алдаровой только задумывалось, в русском переводе стали появляться книги, написанные в Восточной и Западной Европе как бы по следам античного мифа. Это была довольно открытая попытка понять настоящее через обращение, например, к мифу о Прометее в книге Лайоша Мештерхази. Старинное божество, представляющее доолимпийское поколение, взбунтовалось против нового поколения богов. «Отцы», воспротивившиеся своим прогрессивным «сыновьям». Что это было? Как сложился послевоенный мифологический путь Восточной Европы?

Прозаический текст Мештерхази затягивал не меньше, чем гораздо раньше написанные романы об Одиссее Дж. Джойса и Э. Юнсона. Проклятый ХХ век со всеми его «измами» уходил в болото этих книг, а читатель выбирался оттуда обновленным, подготовленным к новым напастям.

Свою такую книгу для русского читателя на русском языке, то архаично вычурном, то свежем и благоуханном, то зашкаливающе архаичным и энигматичным, то вдруг прозрачным, как раз и написала Милана Алдарова (1956-2012).

Книгу о мифе как памяти минойской цивилизации она назвала именем мастера, который этого самого Миноса обслуживал. Это поэма о творческой беде и о творческом риске. Она встает перед всяким человеком — мифическим или историческим, — которому неблагоприятные обстоятельства предлагают самораскрыться, показать все свое мастерство и величие.

Вы говорите, Минойская цивилизация, названная в честь алчного Миноса, ныне поставленного судьей в загробном царстве. А для поэта — это эпоха Дедала. Хитроумный мастер изобретал для Миноса инструменты, позволявшие захватывать все новые и новые богатства. Он построил корову, в которой Пасифая смогла сойтись с божественным быком, и лабиринт, в котором Минос держал Минотавра, сына верховного божества, родившегося от союза с Пасифаей. До сих пор не разрешен спор Дедала с Гефестом за первенство в создании робота.

Но изобретал Дедал и средства для бегства от Миноса. Да, иной раз смертоносные для беглеца: крылья не спасли Икара. Но вот нить Ариадны позволила Тесею все-таки проникнуть в Лабиринт и там убить Минотавра.

Кто он, Дедал? Мастер, до поры до времени обслуживающий Миноса, чтобы в решающий момент все-таки развернуть все свое мастерство против тирана? Или человек, решающий трудную задачу ради самой задачи? Для оратории Миланы Алдаровой это слишком мелкий, это один из многих сотен вопросов, которые поэтесса высыпает на каждого читателя, раскрывающего ее книгу и начинающего читать, в общем-то, с любого места.

Дедал языка — сама Милана. Она решила ответить на смутный запрос культурного общества России 1970-1980-х гг. В тогдашнем СССР этот запрос материализовался в основном в театре и в историко-философских нон-фикшн. Еще не появились фэнтези, а выйди тогда «Дедал», вся эта субкультура могла бы стать совсем-совсем другой. Книга «Дедал» это все поразительным образом сцепила, но, может быть, из-за этой сцепки и не могла выйти? Может быть, уникальность этого проекта еще и в том, что он вовсе не мог бы быть реализован в советское время, потому что создавался для вечности, а не для какой-то конкретной эпохи. И уж во всяком случае — не для советской?

На этот вопрос невозможно ответить, как нельзя теперь поговорить и с самой Миланой: она умерла семь лет назад, и нам еще долго распутывать некоторые клубки, ею оставленные. Какое-то важное напутствие передает нам эта книга. С кем ты, читатель, с Миносом или с Дедалом? С Ариадной или с Тесеем? С Дионисом или с Зевсом? С Гефестом или с Аресом? С Афродитой или с Артемидой?

Может, ты просто робот или инопланетянин? И твой язык тебя не волнует, потому что тебе все равно, на каком языке повторять команды из загробного царства? И как получилось, что все эти шишки, бонзы и ученые мужи не допустили выхода книги Миланы Алдаровой в тот год, когда та была написана? И почему Минос вдруг отпустил ее ненадолго из загробного царства в наши места?