Как горела церковь в Кондопоге: «мы другим помогаем, но свое наследие не храним»

Россия заявила, что готова помочь в восстановлении собора Парижской Богоматери, пострадавшего от пожара. Российский президент Владимир Путин сказал, что российские компании «готовы присоединиться» и что «все смотрели со слезами на глазах» на гибнущий памятник. Между тем, в России постоянно горят деревянные церкви и усадьбы. На пожар в церкви Успения в Кондопоге российские бизнес, общество и государство откликнулись слабо, реставрация не начата, средства не собраны. О том, что случилось в Кондопоге и как реставраторы пытаются действовать собственными силами, русской службе RFI рассказывает журналист, востоковед и участник волонтерского движения по спасению памятников старины Мария Анашина.

Успенская церковь в Кондопоге, 2007 год Wikipedia.org / Сергей Свердлов

07:03

Как горела церковь в Кондопоге: «мы другим помогаем, но свое наследие не храним»

Гелия Певзнер

Мария Анашина: В Кондопоге полностью сгорела старинная Успенская церковь, построенная в 1774 году в память о Кижском восстании. Церковь сгорела полностью — то есть сохранились отдельные бревна и некоторые металлические конструкции, но ее надо полностью воссоздавать, с учетом тех деталей, тех фрагментов, которые имеются на данный момент. По версии следствия — уже это все доказано — поджигателем стал 15-летний подросток, который, по всей видимости, был сатанистом и решил таким образом продемонстрировать свои взгляды.

RFI: когда это произошло и что с тех пор было сделано?

Церковь сгорела 10 августа 2018 года, то есть меньше, чем год назад. Прежде всего были очищены завалы, было описано все, что сохранилось, причем это делали в основном энтузиасты, волонтеры организации «Общее дело». Это несколько московских реставраторов, которые по своему почину приехали в Кондопогу. Бревна складировали, насколько я знаю, и сейчас они защищены. Существует проект восстановления церкви, но опять —  когда это все будет сделано, пока непонятно. Идет сбор средств, правда, вялотекущий, далеко не все об этом знают. Знают либо энтузиасты, которые болеют за сохранение культурного наследия России, либо еще в некоторых церквях организован сбор пожертвований, но всероссийского сбора нет.

Когда эти события произошли, об этом много писали, много говорили. Но сейчас, как у нас часто происходит, нашлись другие, более интересные инфоповоды, и об этом просто забыли. Хотя сейчас, по крайней мере, в социальных сетях, после того, как произошли события в Париже, после того, как сгорел собор Парижской Богоматери, очень многие задавали резонный вопрос: хорошо, мы сейчас готовы направить реставраторов в Париж, готовы собирать средства на восстановление парижского собора, а что же с нашим наследием? Оно по-прежнему в ужасном состоянии. Что с церковью в Кондопоге, что с усадьбами, многие из которых тоже находятся просто в страшном состоянии, разрушаются. Вот недавно сгорело еще несколько усадеб.

Почему церковь в Кондопоге интересует россиян меньше, чем собор в Париже?

Такое ощущение, что мы готовы подписываться под какие-то громкие проекты, но не готовы восстанавливать наше собственное наследие. Я думаю, что да, многие пиарятся на трагедии, которая произошла в Париже.
Это происходит регулярно в России — деревянные церкви горят,  и на севере, и в центральных областях. Те, которые не горят, разрушаются. У нас есть волонтерское движение, как я уже говорила, волонтеры «Общего дела» многое делают для спасения, но их мало, и возможности весьма ограничены. Недавно был очередной пожар. Горела усадьба Панское в Калужской области, буквально неделю назад. Это красивая деревянная усадьба, которая существовала с начала XIX века. Здание в классическом стиле, на каменном фундаменте, деревянное — сгорело.

Сейчас начались весенние палы, соответственно, возникла еще одна угроза бесхозным усадьбам. К сожалению, мы катастрофически утрачиваем свое наследие, плюс еще — недобросовестные застройщики. Под видом реставрации уничтожается культурное наследие.

Недавно в Нижнем Новгороде было снесено деревянное здание, которое было выявленным памятником архитектуры, также было снесено здание Мытищинского вагонзавода XIX – начала XX веков в стиле промышленной готики, и на его месте будут воздвигнуты жилые кварталы. В этом отношении ситуация в России, я бы сказала, катастрофичная. Наши дети, скорее всего, на застанут того культурного наследия, которое видим мы. 

Как реагируют россияне на призыв помогать собору Парижской Богоматери?

Я сейчас пишу статью про собор Амьенской Богоматери, в котором мне когда-то довелось побывать, и вижу, что нам до французского сохранения наследия очень далеко, притом, что у нас изначально очень многое строилось из дерева, а дерево — материал недолговечный, и, мне кажется, надо то, что имеется, беречь как зеницу ока. К сожалению, этого не происходит. Все мое детство прошло на Онежском озере, не так давно я снова там побывала, и я вижу, что те старые деревянные дома, которые я видела в детстве, сейчас уже не существуют.

«Сбербанк» предложил собирать деньги на парижский собор, и практически все отреагировали отрицательно, именно по той причине, что мы готовы жертвовать не самой бедной европейской стране, при этом наше собственное наследие находится в катастрофическом положении. Жертвуют только отдельные энтузиасты, а власти мало что делают для сохранения наследия — по крайней мере, могли бы сделать гораздо больше.

Тут еще такой момент — конечно, само по себе это неплохо, что люди откликнулись, что реставраторы откликнулись. Но нужно, наверное, какой-то баланс соблюдать — мы помогаем другим, но заботимся и о себе тоже, о своей собственной стране. А получается, мы помогаем другим, но не заботимся о собственной стране.