Пальмира, Солсбери и Няша

В такой день нельзя о неприятном. Солсбери-фуелсбери, Пальмира-майна-вира, все это не для нас, когда выбирают Няшу.

Гасан Гусейнов RFI

10:07

Пальмира, Солсбери и Няша

Гасан Гусейнов

Некоторые горячие головы договорились до того, что, мол, ошибку допустили в российском министерстве обороны. «Вместо чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться», объявили вояки свои выборы — лучшего имени для новой атомной бомбы. Но ведь Соловьев, Киселев и прочие гордоны соображалку у населения за минувшие двадцать лет выдрессировали так, что об атомной войне только и мечтают. Потому и имена подбирают с огоньком. «Нежданчик», «Пальмира», «Алеппо». Россия, Лета, Лорелея! Мир, Труд, Март!

На фоне этого выбора клички для атомной бомбы даже выборы единственно возможного надежного имени для нового президента выглядят не так абсурдно, как кажется людям, не пропитавшимся еще всею государственною мудростью. «Выберем старого президента, обеспечим России старое будущее!» — обещают крымчалкины-кричалкины.

Ведь 18 марта 2018 года вся Россия выбирает новое имя для целой эпохи. Как «перестройку», «спутник», «калашников». Планета напружинилась, чтоб принять с нашей стороны глобуса слово, которое может изменить мир.

Совсем не случайно мы с Запада заимствуем всякие технические приспособления, вещи утилитарные, вроде «ватерклозета», «ксерокса» или «интернета», а политическую и духовную пропаганду с презрением отвергаем — всю эту либерастическую дерьмократию, мы еще от ихнего хваленого социализьма не проблевались, сколько бы всякие британские советы ни лезли со своими академиями и элитным образованием. Между тем, сами супостаты нацелились на наши ценности. То perestrojka & glasnost, то «калашников», то «новичок». Все гребут, что плохо лежит, из-за всего, что для них неожиданно и не по их политкорректным понятиям, поднимают шум и хайп.

То Крым им не наш, то Новороссия не по нраву. А ведь мы — страна простая, открытая, деревенская, высоко агрикультурная. Читаю я сегодняшний наш избирательный бюллетень и вспоминаю времена молодости. Роюсь, как советовал Владимир Владимирович Маяковский, в тогдашнем «окаменевшем дерьме». Полвека назад это было. Начали языковеды и социологи изучать актуальный по тем временам вопрос: «Как советские граждане — не только колхозники, но и единоличники, держащие скотину, КРС и МРС, называют своих питомцев и кормильцев?»

В СССР широко была поставлена воспитательная работа. А тут недоглядели. Оказалось, что в условиях послабления идеологического руководства открылась лазейка вседозволенности в раздаче имен бессловесным тварям. Партия поставила перед учеными задачу просветляюще воздействовать на буквально каждого россиянина и каждую россиянку, озабоченную ситуацией непростого выбора клички для животного.

Имя для президента или министра подобрать легко: даже в случае неудачи носитель неподходящего имени сам оспорит свою номинацию и пожалует на выход. Другое дело бычок или телка. Несколько дней назад мне на глаза попался электронный экземпляр книги, выпущенной в 1970 году. Перед книгой была поставлена задача огромной идеологической важности — убедить сельское население Страны Советов давать своим коровам и козам, козлам и быкам идеологически выдержанные имена. В Стране Советов понимали, что малейшая идеологическая ошибка, и пиши-пропало поголовье и КРС, и МРС.

Автор вступительной статьи к книге, Н. П. Смирнов, сетует на политическую неграмотность своих сограждан-совграждан:

«К сожалению, не так уж редки случаи, когда клички даются без всякой системы и часто даже не зоотехниками, а телятницами, доярками, скотницами. Так появляются в стадах по 3–4, а иногда и больше, Ночек, Цыганок, Рыжух и Пеструх. Появляются и всякие неблагозвучные клички, как Спекулянтка, Дуреха, Грязнуля или бык Бандит, и просто недопустимые, как Пионер и Пионерка, Делегат и Делегатка».

Мало кто из бывших совков помнит смысл тогдашних идеологических претензий государства, и сегодня узнать, «каковы требования к кличкам животных», значит, возможно, стать свидетелем развития и роста новой философской концепции на основе изучения прошлого ядерно-коровьего имянаречения. Народ, скажем прямо, за минувшие пять десятилетий по части богатства и звучности имен для скота сильно продвинулся вперед. Очевидно, прислушался к рекомендациям Н. П. Смирнова:

«1. Клички должны быть краткими и четкими. Рекомендуется каждую даваемую кличку проверить „на голос“, насколько хорошо она слышится, насколько звучна. Кличкой ведь кличут, окликают, зовут корову на пастбище и в коровнике, и, произнося кличку, доярка ведет с коровой разговор „по душам“.

2. Кличка должна иметь смысловое значение, увязываться с каким-то образом, понятием и по возможности простым. Часто зоотехники, особенно молодые, придумывают чересчур сложные клички, которые, как правило, не прививаются. Одну корову, названную зоотехником Стилистика, животноводы звали просто Стелька. А вот быка Солсбери инстинктивно переименовали в Соликамск.

3. Кличка должна быть культурной, не позорящей животных (как и животноводов — их крестных отцов). Недопустимо поэтому называть корову Бацилла или Бактерия, Психопатка, Белиберда или Нахалка. Нехорошо звучат, казалось бы, простые клички, как корова Бадья или бык Чердак. А ведь бывают еще и худшие случаи. О чем думал советский человек, когда назвал свою козу Беатриче?

4. Непозволительны клички, образованные от человеческих имен, как например Машка, Сашка, Борька.

5. Запрещено давать клички с политическим оттенком (например, Комсомолка) и связывать с названием народности. Нельзя, например, назвать корову Монголка, Англичанка, Американка или быка Испанец, Француз.

Нет нужды придумывать и новые слова, или пользоваться детским лексиконом, или, что совсем плохо, жаргоном. Язык кличек должен быть обязательно литературным.

Допустимы и двойные клички, если они достаточно красивы и звучны. Так, в истории стада племзавода „Никоновское“ была корова с кличкой Зой-Заря (удой около 7 тыс. кг); и понятно, что не любить корову с такой поэтической кличкой нельзя».

Сейчас-то со строгостями советской идеологии покончено всерьез и надолго. Возьмем для примера коз и козлов. В советское время их назвали бы как? Борька, Вовка, Серый, Пашка, Гришка, Максик, Ксюха. А сейчас?

Сегодняшний советчик в области козонаречения, наш современник, говорит вот что: «Не стоит подходить к выбору имени для козы слишком беспечно: считается, что от него напрямую зависят ваши отношения с животным и его продуктивность. На выбор имени могут повлиять:
месяц рождения;
наличие рогов;
характер шерсти и ее окрас;
характер животного».

Вот почему и имена у сегодняшних коз совсем не такие, как в советское время. Произошла глубокая, на вкус некоторых — слишком глубокая! — конвергенция с Западом. Судите сами. На одном из сайтов, рекомендующих выбор имени для козы, читаем советы бывалых козолюбов, уверенных, что кличку для козы подбирают по тому же принципу, что и для коровы.

«Аврора, Агата, Азалия, Альфа, Амелия, Амура, Анфиса, Ариэль, Багема, Бегония, Белка, Берта, Бренда, Бэмби, Валерия, Ванесса, Ваниль, Виола, Волшебница, Галактика, Гвоздика, Грация, Гретта, Дакота, Дельта, Дельфина, Дива, Дестини.

Ева, Евразия, Жасмин, Жизель, Женева, Зайка, Злата, Земляничка, Золотинка, Ива, Инфинити, Илона, Ирландия, Индия.

Кармен, Кармелита, Калифорния, Клюква, Колибри, Конфетка, Лагуна, Лада, Латте, Лола, Ляля, Маркиза, Мечта, Молния, Манго, Матрёшка, Наоми, Николь, Нуга, Незабудка.

Орхидея, Олимпия, Палитра, Пелагея, Победа, Пихта, Персик, Полтава, Ракель, Радуга, Сакура, Сандра, Сапфира, Стихия, Стелла, Сильвия, Сметана, Снежинка, Тайна, Тара, Титана, Таврия, Тасмания, Тесс.

Удача, Услада, Фая, Фортуна, Фрида, Фрелия, Хлоя, Хонда, Хризантема, Цунами, Циния, Черешня, Чайка, Чародейка, Черника.

Шарлота, Шармель, Шоколадка, Элиза, Элли, Эрика, Экзотика, Юкка, Юлли, Ягодка, Январина, Ялта».

Сознание современного человека — большая загадка для науки. Все то, что запрещала советская идеология, поперло в народ. Строга была советская идеология! Каждое предложение с советами по быко- и коровонаречению — маленький гимн нашей тогдашней политкорректности, называвшейся политической грамотностью, а ныне уступившей место вопиющей вседозволенности. Отсутствие сурового партийного окрика заставило миллионы людей погрузиться в омут всяких уменьшительных, сюсюкающего и одновременно блатного поерзывания на почве умиления перед коровой, козой или любимой ракетой с ядерной боеголовкой.

Люди делают все это, т. е. подыскивают имена для своей родной реальности, из какого-то нового источника. А составители «Сборника кличек крупного рогатого скота», товарищи З. Г. Гусева, Е. А. Должикова, Т. С. Евстигнеева и З. А. Нефедова и автор вступительной статьи Н. П. Смирнов (М., «Россельхозиздат», 1970), словно бы и чувствовали, и даже знали этот источник.

Господин Смирнов (возможно, родственник известного лица духовного звания, отца Димитрия, выступающего по телевидению с проповедями ненависти к врагам православия и России, фамилия-то редкая!) дал в 1970 году такой совет желающему наречь свою корову или козу диалектным именем. В известном Шестом параграфе коровьего именника (впоследствии отмененном Конституцией РФ) сказано:

«6. Не следует давать клички животным на местном диалекте, хотя бы они были и звучными. Например, на севере есть слово Няша, короткое, ясное и, казалось бы, подходящее для клички. Но это слово обозначает „болото“».

Вот ведь «Нежданчик»! Как удалось господину Смирнову увидеть нашего Няшу из полувековой дали прошлого, не знаю. Но разве это не чудо быко- и козлонаречения? Почему же слово, в наши дни признанное таким подходящим для мужчины с голым торсом, которого боготворят от 86 146 процентов населения, почему слово «Няша» не может быть внесено в список для выбора по-настоящему душевной клички козы или коровы?

Это не праздный вопрос для страны, выбирающей будущее. Отжившим советским нормам не место в нашем обществе. Пусть псевдоученые закрывающегося британского совета злорадствуют. Наша Няша, трансгендерная термоядерная светская львица под маской моложавого козла или бычка — это сказочный выбор России.

Дабы сдержать волнение, перечел я, после книги о кличках крупного рогатого скота, рассказ А. П. Чехова «Архиерей». Упоминается там, среди прочего, добрый учитель Матвей Николаич, у которого была черная мохнатая собака по кличке «Синтаксис». В честь этой собаки Александр Гинзбург назовет спустя полвека после смерти Чехова свой великий журнал. Видите, какой метемпсихоз получается. Все знают слово «Синтаксис», но не все догадываются, что это — живая собака, а не мертвая морфология.

В память об удивительной встрече в день выбора имени для будущего, которое могло бы определить русское слово, если только оно вольется в мировой политический словарь как кличка эпохи, я и решился поделиться своими сокровенными думами.