Адвокат «Агоры»: Начался новый виток репрессий

В Париже 9 апреля состоялся правозащитный форум, приуроченный к трехлетию принятия российского закона об «иностранных агентах», обязавшего неправительственные организации регистрироваться под этим названием с негативной коннотацией и трагической историей. Каковы последствия принятия закона для НКО и всего гражданского общества? На вопросы RFI ответил выступавший на форуме юрист российской правозащитной ассоциации «Агора» Дамир Гайнутдинов, специалист по вопросам свободы слова, в частности, в пространстве интернета.

Юрист российской правозащитной ассоциации «Агора» Дамир Гайнутдинов Фото с экрана

09:17

Адвокат «Агоры»: Начался новый виток репрессий

Гелия Певзнер

«Агора» объединяет 35 независимых адвокатов и юристов, оказывающих бесплатную юридическую помощь активистам и правозащитникам. Юристы, входящие в эту отныне ликвидированную российскими властями организацию, в частности, помогали участникам «болотного дела», Pussy Riot, а также украинскому режиссеру Олегу Сенцову и художнику Петру Павленскому. Благодаря работе «Агоры» Конституционный суд России признал несоответствующими основному закону России шесть федеральных законов, многочисленные дела рассматривались в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Первый вопрос RFI — о конкретных делах, которыми сейчас занимается «Агора»,

RFI: Какие для вас самые срочные, самые горячие дела?

Дамир Гайнутдинов: По большому счету, все горячие. «Агора» работает по нескольким направлениям. Это защита свободы интернета, и там у нас есть целая серия уголовных дел, в которых людям грозят реальные сроки лишения свободы, и очевидно, что это очень горячие дела. Буквально в эти дни в Твери суд рассматривает уголовное дело Андрея Бубеева — интернет-пользователя, который ретвитнул несколько публикаций, критикующих политику России в Украине. Его обвиняют в призывах к экстремистской деятельности, и ему грозит до пяти лет лишения свободы.

В течение 2015 года не менее 18 человек получили реальные сроки лишения свободы за онлайн активность — от нескольких месяцев до пяти лет. Например, Вадим Тюменцев, блогер и активист из Томска, получил 5 лет лишения свободы за репост двух видеороликов в поддержку Украины. Татарский активист Рафис Кашапов получил 3 года лишения свободы за шесть постов Вконтакте, в которых он говорил о нарушениях прав крымских татар в Крыму после присоединения. Таких дел становится все больше.

Есть дела НКО, которым, например, грозит принудительное включение в реестр «иностранных агентов», которые рискуют быть ликвидированными. Это тоже, как вы понимаете, острые, проблемные дела. У нас порядка 200 дел лежат в Европейском суде по правам человека, около 30 жалоб уже коммуницировано по основным направлениям, связанным с защитой прав человека — это и свобода выражения, и свобода собраний и ассоциаций в защиту некоммерческих организаций. Мы сейчас ожидаем, что Европейский суд все-таки коммуницирует серию жалоб на Закон «Об иностранных агентах» и это каким-то образом позволит повлиять на практику в РФ, хотя в последнее время отношение к Европейскому суду в России сложное.

Можно ли считать, что начался новый виток репрессий?

Однозначно. Правда, он начался не сегодня. Я бы сказал, что он начал раскручиваться после событий 2011–2012 годов. После массовых протестов, после «болотного дела» власти пытаются давить любую независимую активность по самым разным направлениям — они пытаются контролировать интернет, медиа, неправительственные организации, гражданских активистов. «Болотное дело», например, уже много лет кормит несколько десятков следователей. Буквально вчера стало известно об очередном задержанном по «болотному делу» в Астрахани. Так что да, это новый и, наверное, один из самых серьезных витков репрессий против свободы.

Вы сейчас были в Брюсселе, приехали в Париж. Поддерживает ли вас западная пресса? чувствуете ли вы, что к вам прислушиваются и что есть интерес к правозащитному делу в России?

Безусловно, чувствую, и люди, с которыми я встречался, в курсе основных событий в России. Но у меня такое ощущение, честно говоря, что многие недооценивают значение происходящего в России не только в том смысле, как это может влиять на права человека в России, но и на ситуацию в Европе, в том числе и с правами человека. Очевидно, что российские власти пытаются легитимировать свои усилия внутри страны на международном уровне и продвигать свои репрессивные подходы и разделять Европу, добиваясь снятия санкций, признания Крыма и так далее.

Мне кажется, что в Европе многие недооценивают этой опасности. Люди в курсе ситуации, допустим, с «иностранными агентами» — неправительственными организациями, люди в курсе того, что в России ущемляются права ЛГБТ-сообщества. Но многих вещей, который представляют серьезную угрозу, не знают — о дальнейшем развитии «болотного дела», новых нормах, законах, которые принимаются в отношении, допустим, интернета. Буквально вчера стало известно, что в Госдуму внесен пакет поправок, которые будут обязывать операторов связи в течение трех лет хранить всю информацию о переговорах пользователей, о сообщениях — и голосовых, и текстовых, и предоставлять ее по запросам органам сферы безопасности. То есть в течение трех лет вся ваша переписка и переговоры будут храниться и передаваться спецслужбам. О такого рода законах многие не знают.

Конечно же, хотелось бы, чтобы больше внимания уделялось этим вопросам, потому что экспорт репрессивных практик из России очевиден. Пока он распространяется больше на постсоветское пространство, но мне кажется, что это серьезная угроза безопасности в том числе и Европы. Например, законодательство об «иностранных агентах» активно обсуждается в Кыргызстане, законы о черных списках сайтов и внесудебных блокировках информации в сети — в Казахстане. По-моему, даже в Украине были законопроекты о внесудебных блокировках сайтов. Все начинается с этого, но это ведь нарастает как снежный ком, и в эту орбиту затягиваются все новые и новые вопросы.

Я хотела бы задать вопрос непосредственно про «Агору». Вы защищаете людей, которые защищают права других людей. Подвергается ли опасности сама «Агора»?

Безусловно, да. 10 февраля этого года ассоциация «Агора» как некоммерческая организация в Российской Федерации была ликвидирована Верховным судом Татарстана на каких-то совершенно неясным основаниях. Вменяли в вину то, что мы продолжаем заниматься политической деятельностью и пытаемся выйти из реестра «иностранных агентов». Действительно, мы подавали такое заявление, но никак не ожидали, что подача такого заявления послужит поводом для ликвидации организации.

Наши юристы получали угрозы в связи с защитой активистов, в частности ЛГБТ-активистов, по электронной почте, по смс. Например, на Виталия Черкасова в Санкт-Петербурге прямо на выходе из здания суда напали какие-то проправительственные активисты и облили его какой-то неизвестной жидкостью. Такая ситуация не очень комфортная.

Организация ликвидирована, но мы уже больше года работаем как неформальная сеть юристов, занимающаяся делами защиты прав человека в виде международной правозащитной группы «Агора», которая имеет неформальные представительства в разных городах России, то есть юристы работают в Санкт-Петербурге, Казани, Москве, на юге России, в Забайкальском крае, на Дальнем Востоке, есть юристы в Финляндии, Лондоне и Софии. То есть это международная неформальная сети туристов, она не зарегистрирована и в таком виде функционирует уже больше года.

Это сужает поле вашей деятельности, ваши возможности?

Если говорить именно про нас, то я бы сказал, что нет. У меня такое ощущение, что мы никогда не работали так активно, как в последние пару лет. Больше дел, больше юристов, больше работы. С одной стороны, больше работы означает большее давление на права человека, но с другой стороны, мы все-таки рассчитываем на то, что еще есть возможности и влиять на практику, и успешно защищать права человека в России. Около трех недель назад мы запустили международный сайт «Агоры». Он в том числе имеет раздел на английском языке, там публикуются и наши материалы, новости о нашей деятельности, и последний доклад о свободе интернета, который в том числе послужил причиной для включения нас в реестр «иностранных агентов», там тоже выложен.

Люди сами к вам обращаются, или вы выявляете случаи, которые могут иметь к вам отношение?

И так, и так. Есть обращения конкретных людей за помощью, либо если мы узнаем о каком-то случае, который вписывается в нашу работу, то мы выходим на жертв нарушения прав человека и предлагаем им свою помощь.