Мария Кравченко о свободе слова и борьбе с экстремизмом: в России закон защищает не верующих, а государство

Ненавистническая риторика или свобода самовыражения? О разных традициях свободы слова, а также о сравнении опыта антиэкстремистского законодательства в России и Франции мы беседуем с экспертом Информационно-аналитического центра «Сова» Марией Кравченко.

Эксперт Информационно-аналитического центра «Сова» Мария Кравченко (©www.memo.ru)

Во Франции вновь все говорят о «Charlie hebdo», потому что с момента теракта в Париже прошел месяц. Спустя этот месяц, во Франции очень много говорят о проблеме свободы слова и об оскорблении религиозных чувств. И как воспитать молодых французов, как школьникам объяснить границы «свободы слова» и как не путать это, например, с исламистской риторикой? Во Франции бурно обсуждался арест восьмилетнего мальчика, который в школе повторил фразы, которые, скорее всего, были сказаны кем-то из взрослых его окружения. Он заявил в школе, что он на стороне террористов, а не «Charlie hebdo», и что правильно их расстреляли. В России, в то же время, Роскомнадзор вынес предупреждение 11 СМИ за публикацию карикатур «Charlie hebdo».

RFI: Какое отражение история «Charlie hebdo», имела в России? И как бы там отнеслись, если бы что-то подобное, не дай бог, произошло в самой России?

Мария Кравченко: Трудно говорить о такой гипотетической ситуации. Дело в том, что это связано вообще с отношением к исламу в России. Оно непростое в целом. Но если говорить об истории «Charlie hebdo», можно сказать, наверное, что в том виде, в котором общественное мнение отразилось, например, в интернет-пространстве, в социальных сетях, наверное, можно сказать, что большинство не поддерживает такой либеральный подход, который предполагает существование таких изданий, как «Charlie hebdo». Притом, что были оговорки, что убивать людей - это плохо, но такого сорта издания вызывают большое раздражение. Однозначно в поддержку «Charlie hebdo» высказалась «либеральная общественность», для которой важна и свобода слова и, с другой стороны, верующая часть либеральной общественности, что уже готова поступиться своими какими-то чувствами ради того, чтобы другие могли высказывать свободно свое мнение. История с Pussy Riot показала, что большинство не поддерживает такие выступления против религии. Впрочем, Pussy Riot был более простой случай, потому что это, все-таки, политический активизм, и здесь речь шла о полемике с церковью, которая тесно связана с властью в России. Это была критика церкви и ее связи с властью, а не выпады в сторону христианства.

Как раз случай с Pussy Riot побудил российские власти ввести новое законодательство. Как оно сейчас применяется?

Это новое законодательство, скорее, было создано как некая розга, которая висит на стене, скорее, чтобы напугать общественность, пресечь подобные, как считают власти, «хулиганские выходки». Для этого в статью 148 (это статья о защите свободы совести) был внесен пункт, похожий по формулировке на уголовную статью «О хулиганстве» - «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». До сих пор ни одно такое дело не было доведено до суда. Пока эта статья практически не применяется.

Есть еще статья, существовавшая раньше, статья в административном кодексе, которая тоже была дополнена после Pussy Riot странными формулировками вроде «осквернения» - фактически религиозная риторика, которой не должно быть в законодательстве. «Осквернение религиозной богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков, эмблем, мировоззренческой символики, атрибутики или их порча или уничтожение». Но дело в том, что если рассматривать нормы как часть российского антиэкстремистского законодательства, нужно пояснить, что российское законодательство, в этом смысле, ориентировано не на защиту меньшинства, а на защиту государства и общественного порядка, скажем так.

Что касается ислама в целом в России, то он находится в несколько странной ситуации. В истории с «Charlie hebdo» государство встало на защиту ислама, можно сказать. Но дело в том, что в реальности в России именно антиэкстремистское законодательство сплошь и рядом неправомерно применяется по отношению к мусульманам. В том числе, в России запрещено очень большое количество авторитетных мусульманских религиозных трудов, среди которых даже средневековая литература. За хранение этих книг, скажем, в мечети или просто их распространение в сети, за попытки их продавать мусульмане сплошь и рядом подвергаются штрафу.

Что это за литература? Какого она содержания?

В нашем замечательном антиэкстремистском законодательстве есть такая формулировка: «о пропаганде превосходства одной религии над другой». Представьте себе религиозное сочинение исламское, скажем, VII века. В каком таком сочинении может быть не сказано о том, что ислам – истинная религия. Такой религиозный трактат может быть запрещен, и сплошь и рядом запрещается, такая литература, поскольку в ней пропагандируется превосходство ислама над другими религиями.

Получается, если такая реакция на публикацию карикатур «Charlie hebdo» в России была, то это делается не для того, чтобы защитить чувства верующих, а для того, чтобы избежать каких-то волнений?

Да. Совершенно точно. Приведу очень жесткий пример – дело в том, что вообще применяют уголовный кодекс к политическим оппонентам сейчас очень активно в Краснодарском крае. Есть такое уголовное дело, которое было возбуждено против местной активистки в Краснодаре по имени Дарья Полюдова. Дело в том, что в ответ на требование российской власти предоставить федерализацию Украине, ряд активистов в России предприняли, пытались устроить, отчасти шуточные, иронического свойства акции за федерализацию разных российских регионов. Началось это с Сибири, и в Краснодаре тоже местные активисты эту инициативу подхватили и готовились провести марш по федерализации Кубани. В Сибири все это блокировалось на уровне интернета – все попытки провести этот марш, они были пресечены еще в интернете. Но активистов самих там не преследовали.

Что касается Кубани, то тех, кто пытался организовать этот марш, против них завели уголовное дело. Кто-то из них успел бежать из России, а Дарья Полюдова была арестована и до сих пор находится под арестом с сентября 2014 года по части 2 статьи 280.1 – это «публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации с помощью сети интернет». И по 1 и 2 части статьи 280 «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности». В чем они заключались – вообще, совсем непонятно. Что касается территориальной целостности – это тоже абсолютно с потолка взятое обвинение, потому что речь шла (все эти активисты, которые собирались провести марши за федерализацию), говорили о том, что просто нужно предоставить больше прав регионам, прежде всего, экономических прав. Об отделении от России вообще разговор не шел. Эта статья «О нарушении территориальной целостности» новая, и это одно из первых таких дел. Ну, и вот – получили «призывы к осуществлению экстремистской деятельности». Российские власти сейчас страшно нервно относятся вообще к любым разговорам о правах регионов. И вот, пожалуйста, применяют эти статьи к политическому оппоненту. И таких случаев немало, но вот тут человек находится уже полгода под арестом.