Искусство убеждать. Послесловие к «Золотому глобусу»

Как правило, начало года на культурном полигоне ассоциируется с «Золотым глобусом» — он открывает парад премий, фестивалей и в определенном смысле задает тон наступившему году. Это, конечно, условность, как всякий символ, но и кино соткано из условностей.

Актриса Гленн Клоуз с Золотым глобусом лучшей актрисе Paul Drinkwater/NBC Universal/Handout via REUTERS

Два слова непосредственно о премии. Без подробностей — о них уже написали. Хочется отметить сначала радостное: две статуэтки — за лучший фильм на иностранном языке и за режиссуру — у «Ромы» Альфонсо Куарона. Поэтический, чуть бестолковый мексиканский «Амаркорд», разлитая в нем любовь как неосознанная необходимость, так мастерски сотканная режиссером из нагромождения деталей, взглядов, необязательных слов — все это баснословное пиршество кино и чувств стало, думается, главным триумфатором церемонии. Хотя главный «глобус» получила весьма средняя «Богемская рапсодия».

Во время церемонии «Золотого глобуса» подумалось вот о чем. Мы привыкли к расхожему стереотипу «искусство — отражение жизни». Но с приходом в искусство, и в частности — в кино новых технологий, с увеличением скоростей, с той доступностью, что обеспечивает кинематографу век интернета, искусство все очевиднее превращается из зеркала жизни в ее распорядителя.

07:28

Искусство убеждать: послесловие к «Золотому глобусу»

Екатерина Барабаш

Раньше мальчишки хотели быть похожими на киногероев. В школе им вдалбливали, что Чапаев и Павка Корчагин — вот необходимые идеалы, непререкаемые примеры для подражания. Мальчишки (да и девчонки) верили и играли во дворе в красных и белых. Прошло немного времени, киногерои по своей популярности уступили место рок-музыкантам, футболистам и моделям. Вскоре отпали и эти — на их место пришли герои компьютерных игр, персонажи совсем уже виртуальные. Киногерои перестали волновать умы. Зато те, кто изображает их на экране, постепенно выбились в первые ряды властителей умов. Действительно — за героями не уследишь, их тьмы, и тьмы, и тьмы, а актеры — вот они, перед тобой, она давно уже доступны, они много говорят в своих интервью, они так и не научились прятаться от «желтых» репортеров, он такие же, как мы, только им известны какие-то истины, нам неведомые.

Именно в артистической среде в последнее время появляется то, что моментально становится трендом. Кино уже не только развивает направления — оно их создает. Другое дело, что на эти направления, как правило, существует общественный запрос. Этот запрос обычно не оформленный, не проговоренный, зреющий в недрах общества. Именно киноиндустрия взяла на себя функции оформителя и указующего перста.

В свое время именно кинематограф начал серьезное осмысление войны во Вьетнаме как национальной трагедии. «Охотник на оленей», «Апокалипсис сегодня», «Возвращение домой», «Цельнометаллическая оболочка» — без планомерного изучения феномена вьетнамской войны и ее последствий для социальной психологии общества здравая оценка этой драмы не состоялась бы.

Как не стала бы возможной масштабная рефлексия по поводу рабства и как следствия — расовых проблем в Америке. И возможно, что эту неприятную проблему, которая, как многим кажется, уже в прошлом, удалось бы замолчать и замотать, если бы кино упорно не призывало зрителей помнить и думать об этом. Все чаще фильмы о расовой дискриминации в последнее время попадают в оскаровскую орбиту — «Сокровище», «Лавинг», «Детройт», «12 лет рабства», «Я вам не негр», «Джанго освобожденный». Наверняка немалое количество оскаровских номинаций получит сейчас «Зеленая книга» Питера Фарелли — умная мелодрама о преодолении расовых предрассудков.

В последнее время в США опять полюбили тему успешной женщины. Тут уж, что называется, море разливанное — «Эрин Брокович», «Малышка на миллион», «Суфражистка», «Тельма и Луиза», «Солдат Джейн», «Улыбка Моны Лизы», «Безумный Макс. Дорогая ярости», «Джой». Казалось бы, уж американским женщинам грех жаловаться — форпост мирового феминизма давно обосновался на североамериканском континенте. Тем не менее американский кинематограф словно беспокоится, что мужчины в любой момент вновь заявят свои права на превосходство. Неизвестно, как сложилась бы судьба гендерных войн, если бы не строгий всевидящий глаз Голливуда.

Но если до последнего времени гендерные войны носили все-таки почти партизанский характер, лишь время от времени выталкивая на поверхность сакральные жертвы, то начиная с прошлого года Голливуд вывел это противостояние на кровавую тропу. Первой жертвой (или «жертвой» — кавычки тут не что иное, как маркер принадлежности к тому или иному лагерю) стал Харви Вайнштейн, накрепко соединивший профессию с половыми развлечениями. Движение #MeToo быстро вышло за пределы страны и докатилось даже до России, хоть и в виде фарса, как обычно.

Почему обо всем этом подумалось именно в связи с «Золотым глобусом»? Потому что именно здесь было объявлено продолжение прошлогоднего тренда — того самого #MeToo.

Актриса Гленн Клоуз, получившая приз как лучшая драматическая актриса за роль в фильме «Жена», поднявшись на сцену за статуэткой, произнесла речь в защиту женщин, которые, как ей кажется, должны перестать быть няньками при детях да кухарками при муже. Красивая, ухоженная, благополучная женщина со статуэткой в руке изящно пригвоздила мужчин, не желающих дать женщинам-коллегам зеленую улицу, — и вдруг стало грустно. Нет-нет, как раз понятно, что разрекламированные престижные мероприятия — самая подходящая площадка для деклараций политических и социальных убеждений. Стало грустно из-за кино, которое давно уже в глазах подавляющего количества людей перестал быть искусством. В нем опять одни стали искать правду жизни, другие — седативное средство. И сколько бы критики ни уговаривали читающего зрителя, что кино — это искусство, кино — это муза, кино — это территория свободы, переубедить людей, похоже, уже невозможно. Они уже знают, что кино — это территория гендерной войны. И подумалось: знаете, а ведь хватит уже. Пусть меня осудят и проклянут за эти слова, но уже нет сил смотреть, как киноиндустрия все увереннее становится оплотом идеологии. Неважно какой идеологии — будь то феминизм, сексизм, коммунизм, трампизм или котикоцентризм. Любая идеология убийственна для искусства. Разумеется, речь о навязанной идеологии — то есть когда она первична, а искусство вторично. Если наоборот — то есть смысл говорить о той идеологии, что естественным путем вырастает из художественного произведения.

Поскольку зритель упрямо верит кумирам-лицедеям и принимает их слова за руководство к действию, то не следует ли голливудской братии быть чуть осторожнее в своих акциях и заявлениях? Это, конечно, увлекательно, благородно и по большей части справедливо, но создание мировых трендов — слишком ответственная вещь и может порой ударить по тем, кто их запускает.