«Нелюбовь» не волнует кровь

Фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь» открыл основной конкурс Каннского фестиваля. Первыми картину увидели журналисты — пресс-показ шел одновременно с церемонией открытия, и многим приходилось выбирать между искусством и светскими радостями. Будем надеяться, довольными остались и те, и другие. Пока на красной дорожке актеры, актрисы, режиссеры, продюсеры и светские львицы излучали любовь к миру, по соседству Андрей Звягинцев рассказывал зрителю о тотальной нелюбви.

Режиссер фильма «Нелюбовь» Андрей Звягинцев и актеры Алексей Розин и Марьяна Спивак на красной дорожке Каннского кинофестиваля, 18 мая 2017. REUTERS/Stephane Mahe

Именно она, эта тотальная нелюбовь, толкает героев — супружескую пару Женю (Марьяна Спивак) и Бориса (Алексей Розин) — на развод. Мы узнаем, что Женя вышла замуж «по залету», мужа никогда не любила, а теперь пришел черед нелюбви и к сыну — 12-летнему Алеше (Матвей Новиков). Каждый из почти уже бывших супругов нашел свою вторую половину, и теперь остается только сбагрить сына в интернат. Пока родители спешно продают квартиру, ругаются между собой (опять прокатчикам придется запикивать мат, и опять будет ощущение, что в фильме пробиты дырки), мальчик исчезает.

Афиша фильма «Нелюбовь» на фестивале в Каннах

Это ствол, от которого на протяжении фильма вырастают ветви, вскормленные нелюбовью. Здесь все не любят всех — муж не любит жену, жена — мужа, мать — дочь, дочь — мать, полиция — граждан, граждане — своих начальников, начальники — подчиненных. Отголоски нелюбви — в каждой секунде экранного времени. И злосчастный мат, который остервенело будут резать для проката, здесь как нельзя кстати — он не для красного словца, он здесь — как последние беспомощные плевки ненависти, которые супруги бросают друг другу в лицо, не в силах больше придумать оскорбления для еще недавней своей половины. В этой плотной ткани нелюбви совершенно органично смотрится сцена, в любом другом фильме ставшая бы излишней натуралистичной деталью, — когда героиня в разгар ссоры с опостылевшим мужем устремляется в туалет, где совершает некие интимные действия на глазах у зрителя.

Одновременно эмоциональная камера верного звягинцевского оператора Михаила Кричмана дисциплинированно работает на создание ощущения вечной мерзлоты, на которой вопреки законам природы и выросло это уродливое древо нелюбви. Все персонажи, населяющие фильм, живут словно на промзоне — здесь нет места уютным квартирам, тихому семейному мирку, глупым и неожиданным нежностям. Здесь однотипные унылые новостройки, заброшенные полуразвалившиеся здания, и даже сама природа словно спит в оцепенении, изредка просыпаясь, чтобы упасть на землю снегом.

И даже когда исчезает мальчик, никто не задается вопросом: почему? От чего он сбежал? Полиции неинтересно, а остальным словно по умолчанию ясно: всякий нормальный человек, еще не зараженный вирусом нелюбви, должен бежать отсюда как можно скорее.

Авторы, и в первую очередь — сценарист Олег Негин немыслимыми усилиями пытаются вытащить героев из вязкого болота отчужденности. Казалось бы, исчезновение сына должно если не примирить, то хотя бы сплотить на время этих двоих в общем горе, но любви, судя по всему, в нашем пространстве места не осталось. На наших глазах болото превращается в царство мертвых — настолько огрубели, застыли сердца. Нелюбовь не волнует кровь.

Правда, порой кажется, что Звягинцев перенасытил картину символами, отчего история вдруг начинает раздуваться от собственной значимости. Вот в конце фильма мы видим на экране телевизора захлебывающегося в собственном вранье Дмитрия Киселева, рассказывающего небылицы про украинских бандеровцев. Или героиня в спортивном костюме с надписью «Россия» мрачно и тупо бежит по беговой дорожке-тренажеру, разжевывая нам и без того понятный вектор движения нашей страны. И вроде бы эта символика должна вывести картину на новый уровень — уровень глобальных обобщений, но на деле перегруженность метафорами лишь утяжеляет ее, вызывая ощущение ненужного мессианства. Тем более что на тему глобальной нелюбви Звягинцев исчерпывающе высказался в «Елене» — фильме поистине безупречным и по замыслу, и по исполнению. Как правило, лучшее — враг хорошего. Иногда — друг. А иногда — и просто большое подробное продолжение, как получилось с «Нелюбовью».