«У нас даже нет столько ИВС»: адвокат из Алматы о заявлении властей Казахстана о 10 тысячах задержанных

МВД Казахстана сообщает о почти 10 тысячах задержанных по итогам недели массовых протестов во всей стране. В Алматы задержали 1237 человек, из них 675 подозревают в организации и участии в беспорядках. В Шымкенте задержаны более 2700 участников протестов. Суды Казахстана привлекли к ответственности по административным делам о нарушении режима ЧП и порядка проведения митингов 3022 человека, в том числе 1743 задержанных получили административные аресты. О том, кого и по каким статьям сейчас задерживают в Казахстане в связи с прошедшими протестами, в интервью специальному корреспонденту RFI в Алматы рассказал адвокат Галым Нурпеисов.

Силовики на улицах Алматы 10 января 2022. AP

RFI: Согласно последним новостям, в Казахстане задержаны уже около 10 тысяч человек. Есть ли какие-то данные о том, кто эти люди и по каким статьям их задержали?

Галым Нурпеисов: У меня сейчас есть подзащитный, который задержан, потому что его политические убеждения не совпадали с мнением нашей власти. Я его знаю, у него никогда никаких криминальных наклонностей не было, добропорядочный гражданин. Во время митингов он выходил, но у него была одна задача — удержать толпу от бесчинства. [Помимо Алматы] на сегодняшний день мне звонят по поводу задержаний из Актюбинска, Шымкента, Астаны те, кто был задержан по политическим мотивам. С ними проводили разъяснительную беседу, выясняли позицию и отпускали. Те, которые были задержаны с вещественными доказательствами причастности к беспорядкам, тех оставляют — и будет следствие.

Мы уже однозначно видим, что это была провокация, запланированная давно. Воспользовавшись протестами, фактически была совершена попытка государственного переворота. Поэтому здесь самая главная задача у меня, как у адвоката и правозащитника, чтобы отделить людей, которые шли с мирными экономическими требованиями от тех, которые совершали противоправные действия в виде поджогов, убийств и так далее.

А разделяет ли власть этих людей? Президент Токаев говорил о 20 тысячах террористов в Алматы, есть ли опасения, что сейчас всех участников митингов запишут в террористы?

Опасность всегда есть, потому что, если сейчас легко поддаться эмоциям (я понимаю наших сотрудников правоохранительных органов, которые пострадали, там есть погибшие, и я выражаю соболезнования). Но главная наша задача — это отделить преступников-бандитов от мирных граждан, которые попали в этот оборот.

На сегодняшний день такое количество задержанных, что мне, адвокату, непонятно, где они все находятся. У нас даже нет столько изоляторов временного содержания. Там просто не хватит места. Если они сидят там в коридорах, то это нарушение прав человека — их надо кормить, им надо дать возможность справлять естественную нужду. Так что удерживать их сейчас — это нарушение прав человека. Сейчас наши органы будут ссылаться на то, что у нас чрезвычайное положение и такая ситуация. Но при любых обстоятельствах права человека должны быть в приоритете, и мы будем стараться находить и выяснять те обстоятельства, где были нарушены права человека и привлекать виновных к ответственности.

Но пока у вас нет данных, по каким статьям обвиняют этих задержанных?

Здесь идет разделение на административное производство — это участие в несанкционированных митингах. Этих людей задержали и дали им административные сроки, они уже отбывают эти сроки. У нас по [Алматинской] области некоторых людей задержали и обвинили в мелком хулиганстве. Возбуждены дела, и по ним привлечены некоторые лица по статье об «организации массовых беспорядков». Кого-то привлекли по уголовным делам за поджоги и захват зданий. На сегодняшний день имеется также уголовное производство по факту убийств и терроризма. Но у меня нет информации, кого по этим делам привлекли.

Что можно сказать в целом о ситуации с политическими заключенными в Казахстане?

Политические заключенные в Казахстане существуют. Есть определенные критерии, по которым определяются политические заключенные. До этих январских событий у нас власть упорно не признавала преследование по политическим мотивам. Власть обвиняла таких людей в разжигании национальной и социальной розни, участии в запрещенных организациях, приписывали им экстремистскую деятельность. Я надеюсь, что после этих событий власть извлечет уроки и будут пересмотрены эти дела.

Правда, что у адвокатов в Казахстане есть проблема также с допуском к некоторым делам, для защиты по которым нужно получать допуск к гостайне, и он выдается очень избирательно?

Есть такое. У нас есть уголовные дела, которые под грифом «государственные секреты», допуск к ним строго ограничивается. Адвокату получить к ним допуск очень сложно. Поэтому идет такой «эксклюзивный» отбор по получению допуска к таким делам. И адвокат, который получил этот допуск, он не имеет права комментировать дело и вообще о нем говорить. Это, конечно, один из способов, которым государство пытается скрыть свою противоправную деятельность. Но, извините меня, мы не шпионы, наша задача — защищать права человека. Я считаю, что требование о получении допуска — это одна из форм нарушения права на защиту.

Очень много заявлений о том, что задержанных избивают в полиции. Жаловались ли на это ваши подзащитные?

Сейчас из-за того что в Казахстане действует режим чрезвычайного положения, здесь в Алмате Комитет национальной безопасности и отделения полиции работают в специальном «закрытом» режиме. При таком режиме допуск в эти здания строго ограничен, и не все адвокаты туда могут попасть. Те люди, которые были задержаны, и потом после допросов их выпускали, утверждают, что были признаки применения силы к некоторым гражданам. Все видели видео с гражданином Кыргызстана, который со следами насилия давал интервью СМИ и признался в вещах, которые явно не совершал. Это надо исследовать и дать этому юридическую оценку.

То есть пока что мы вообще не представляем, что происходит в следственных изоляторах, поскольку туда нет доступа даже у адвокатов?

Да, у меня прямых данных нет, так что утверждать я ничего не могу. Я только пользуюсь инсайдерской информацией от людей, которые оттуда выходят, перезванивают мне и рассказывают.