«Правозащитник один, а жертв много»: Толекан Исмаилова о правах заключенных в Кыргызстане

Верховный суд Кыргызстана рассмотрел 13 мая кассационную жалобу правозащитника Азимжана Аскарова, приговоренного 10 лет назад к пожизненному заключению. Несмотря на заявления адвокатов о недоказанности обвинения и призывы международного сообщества пересмотреть дело, судебная коллегия оставила приговор в силе. О деле Аскарова, ставшем символом несправедливости и предвзятости правосудия в Кыргызстане, Русская служба RFI поговорила с правозащитницей Толекан Исмаиловой.

Киргизская правозащитница Толекан Исмаилова © youtube

Журналист и правозащитник Азимжан Аскаров был приговорен к пожизненному заключению после межэтнических столкновений на юге Кыргызстана в 2010 году. Этнического узбека Аскарова обвинили в организации массовых беспорядков, разжигании межэтнической розни и в причастности к убийству милиционера Мыктыбека Сулайманова. Якобы он подстрекал демонстрантов к этому убийству. Правозащитники считают дело сфабрикованным, адвокаты Аскарова утверждают, что его не было в указанном месте в момент совершения преступления.

С призывом пересмотреть дело неоднократно выступал Комитет ООН по правам человека. Который обратил внимание на заявления о пытках и тяжелых условиях содержания Аскарова. С такой же просьбой к Бишкеку обращались правительства западных стран и различные международные правозащитные организации, в частности Human Rights Watch, Amnesty International, FIDH. Правозащитники обращают внимание на ухудшение состояния здоровья 68-летнего Аскарова.

На заседании Верховного суда в Бишкеке побывала глава правозащитного движения «Бир Дуйно — Кыргызстан» и вице-президент Международной федерации за права человека (FIDH) Толекан Исмаилова, которая рассказала в интервью RFI о своих впечатлениях от процесса.

Толекан Исмаилова: Это был не суд — это был театр абсурда. Мы дважды вызывали милицию, потому что на нас даже физически пытались напасть. Милиция наблюдала, но никаких предупреждений той стороне, которая сыпала угрозами и оскорблениями, не делала. Они остались безнаказанными. Это заседание суда опять показало отсутствие политической воли. И судебная система Кыргызстана показала, что не привержена принципам Всеобщей декларации ООН по правам человека. Эта система — семейно-клановая и моноэтническая, [хотя] в Кыргызстане живут более ста этнических групп. В судебной системе высокий уровень коррупции. И очень печально, что политика дискриминации оказалась даже в Верховном суде.

Самая главная наша цель была — найти убийцу этого милиционера. Потому что ни одного факта о том, что правозащитник Аскаров участвовал [в этом], нет. Нет ни фактов, ни умысла, ни доказательств. Поэтому мы поняли, что сегодняшняя ситуация — очень печальная.

После кассации в Верховном суде какие остались еще юридические возможности на пересмотр этого дела?

После получения постановления Верховного суда наши адвокаты намерены обратиться к спецдокладчику ООН по правам человека из-за ущемления прав Аскарова. И, конечно, мы будем [использовать] международные инструменты влияния на процесс принятия решений нашей властью. Когда так открыто и грубо нарушаются права и свободы правозащитника в Кыргызстане, международная помощь должна быть очень адекватная — давать деньги не просто на просьбы правительства, а на то, чтобы реформы — например судебной власти или тюрем — проводились. Должны быть какие-то индикаторы изменений в области прав человека.

Прошло 10 лет с момента приговора. За эти годы было сделано очень много заявлений международных организаций в поддержку Азимжана Аскарова. Почему для властей Кыргызстана этот вопрос является таким принципиальным?

Он остается чувствительным, потому что в Центральной Азии Кыргызстан еще является частично демократичным. Это не Туркмения, не Казахстан. Здесь живут более ста этнических групп и гражданское общество является одним из самых активных в регионе. И для нас права человека — это не просто что-то «западное», это в нашей культуре, в традициях. Наступление на свободу у нас не прощается. Поэтому смена власти проходила также жестоко — две революции (2005-го и 2010-го годов — RFI).

Бывший президент, который говорил, что Аскаров должен сидеть в тюрьме до конца жизни (Алмазбек Атамбаев — RFI), сегодня сам сидит [в СИЗО] и апеллирует к механизмам ООН по правам человека. Поэтому мне кажется, что новый президент, господин Жээнбеков на встрече с нами говорил, что наследство ему досталось очень тяжелое. Поэтому мы поддерживаем его хорошие инициативы. Мы надеемся, что парламент тоже должен влиять на позитивные решения. Мы, правозащитное сообщество, требуем от нашего правительства, чтобы они прислушались к заявлениям ООН о том, что во время пандемии заключенных с особыми нуждами необходимо освободить.

Вообще за эти годы в стране сменилось уже несколько правительств. Но дело Аскарова, этот, по мнению многих, несправедливый приговор переходит по наследству от одной власти к другой. Каково здесь влияние исполнительной власти?

Дело в том, что безнаказанность остается проблемой для всего Кыргызстана, как для общества, так и для разных органов власти. Те чиновники, которые были замешаны в разного вида преступлениях, они остались безнаказанными, и реформа силовых структур не прошла у нас, как в Грузии или в Армении. Милиция сегодня празднует 75-летие и молится на Дзержинского. Так что реальные реформы еще не проведены, потому что мы забуксовали в разных революциях. Мы понимаем, что перемены быстро не даются. Старая номенклатура не ушла, очень много чиновников сидит во власти, у которых полно крови на совести. Это очень тяжелый процесс.

Но мы очень рады, что люди видят, есть независимая судебная система в Кыргызстане или нет, как работают суды, как Кыргызстан выполняет свои обязательства. Это прежде всего людям надо, гражданам. Мы сегодня смогли показать нашему обществу, по каким правилам проходит судебный процесс. А люди требуют доступа к информации. И сегодня они [судьи] боялись пустить журналистов. Поэтому идет борьба. Но мы не боимся, потому что нам нужно и власти нужно, чтобы люди подчинялись закону, чтобы суд рассматривал все стороны, чтобы справедливость восторжествовала, и чтобы была вера в суд.

Если мы говорим про общество, то каково в целом отношение к этому делу? Насколько этот процесс обсуждается, или людям сейчас не до него?

У нас очень тяжелый период — нет качественного образования, много безработных, особенно сейчас в условиях пандемии, мигранты возвращаются в Кыргызстан. Одновременно высокий уровень коррупции. Люди не имеют доступа к качественному питанию. Язык вражды, дискриминации везде сегодня присутствует. Потому что бедность, безработица и память нехорошая от 2010 года, это не дает возможности для верховенства права. Это очень тяжелое время для нас. Мы говорим об этом, потому что это наш дом и нам жить в этой системе. И мы надеемся, что Аскаров и все заключенные скоро выйдут.

Есть ли у вас связь с самим Азимжаном? Как он себя чувствует? Как он переживает эту эпидемию и ограничения, которые ввели для заключенных?

Мы встречались последний раз полтора месяца назад, после этого его посещали адвокаты, супруга его. 17 мая у него будет день рождения. И когда мы приходим к нему, он всегда радуется, что люди из разных стран мира пишут ему — и он показывает эти открытки — это и Франция, и Бельгия, и Великобритания, из Скандинавских стран очень много пишут. А он же художник, и его друзья ему привозят интересные книги об искусстве. То есть он не теряет надежды и очень хорошо понимает систему, потому что он правозащитник и сам раньше защищал людей.

Сегодня — это не только Аскаров, это весь Кыргызстан, и таких как Аскаров, их много там еще в тюрьмах — правозащитник один, а жертв пыток много, — если не выпустят, наше будущее — туманно. Тюрьмы плачут. Мы живем в такое время, когда права человека хотят стереть, но память у нас еще есть. Поэтому пандемия тоже дает нам уроки. Это время, требующее перемен. У нас очень много проблем — экономические, экологические — и без прав человека, без законности это невозможно решать. И если мы не вернемся к правам человека, то без прав человека [будущее] ужасно.