«Сначала не можешь убедить на эвакуацию — потом приезжаешь забирать тела». Истории волонтеров, которые каждый день вывозят из-под обстрелов стариков и детей
По данным Агентства ООН по делам беженцев, число украинских беженцев и вынужденных переселенцев внутри Украины за два года полномасштабной войны превысило 10 млн человек. Ежедневно из прифронтовых районов выезжают десятки и сотни мирных жителей. На востоке Украины действуют несколько добровольческих организаций, занимающихся эвакуацией. Специальный корреспондент RFI Сергей Дмитриев поговорил с волонтерами в Покровске, Краматорске и Константиновке о том, как устроена эвакуация, рисках, которые они пережили за два года войны, и почему так сложно убедить людей оставить свой дом.
Опубликовано:
Александр. Константиновка
«Я с марта 22-го года начал вывозить людей, — рассказывает про себя волонтер фонда „Добра справа“ Александр Довгаль. — Меня попросили друзья, чтобы я вывез их родственников из Харькова. Я взял свою машину и поехал. Тогда Харьков уже был горячей точкой, его постоянно обстреливали, ДРГ заходили, город был пустой, по дорогам только танки ездили. Люди в основном сидели в укрытиях, в метро».
До начала большой войны Александр работал менеджером по логистике, однако после российского вторжения с работой начались проблемы, зато появилась потребность в волонтерах. «Я увидел, что многие люди хотят выехать, но не могут. И тогда я начал каждый день ездить, забирать этих людей. Потом команда у нас появилась, стали более организованными, открыли „горячие линии“. За 2022 год мы вывезли 17 тысяч человек из Херсонской, Донецкой, Харьковской областей», — перечисляет он.
С Александром мы встречаемся в Константиновке — промышленный город и железнодорожный узел на севере Донецкой области, до войны здесь было больше 70 тысяч жителей, сейчас осталось около 40. Несмотря на ежедневные обстрелы, город остается перевалочным пунктом для эвакуации из прифронтовых территорий и доставки туда гуманитарной помощи. Александр только что вывез несколько семей из прифронтового Торецка, часть из эвакуированных решила остаться в Константиновке, другие поедут вместе с волонтерами в Днепр. На места вышедших торецких в Константиновке садятся уже местные пенсионеры, также уставшие жить под ежедневными обстрелами.
«Никто не хочет уезжать из дома»
В 2023 году поток выезжающих снизился, но не прекратился. Эвакуация стала более точечной. «Большая часть людей [из прифронтовых территорий] выехала еще в начале войны. Есть те, кто остаются по идеологическим причинам. Конечно, вообще-то они у себя дома. Никто не хочет уезжать из дома, — признает Александр. — Мы многих людей прям упрашивали выехать, пока есть возможность. Сейчас люди сидят до последнего в опасных местах, в городах, селах, где нет ни связи, ни света, где постоянные обстрелы, и выезжают, когда деваться уже некуда».
Особенно Александр переживает за детей, которые вместе со взрослыми вынуждены оставаться под обстрелами. «Больше всего мне не нравится, когда семьи с детьми в опасных районах живут. Так как дети не могут принять решения, они оказываются заложниками своих родителей. И если родители приняли решение сидеть в подвалах и ждать, пока там чем-то закончится, то дети вынуждены находиться вместе с ними», — объясняет волонтер.
Часто люди принимают решение об эвакуации уже в самой критической ситуации. «Чем ближе линия фронта, чем больше обстрелов, тем больше людей решаются на выезд. И получается, что рискуем мы, рискуют военные, которые им помогают. Потому что в таких городах, как правило, нет уже магазинов, и люди там живут за счет военных и волонтеров, которые им привозят еду, — не скрывает досады Александр. — Есть места, куда мы не можем уже заехать — очень опасно. Но мы сотрудничаем с военными, которые на бронированных машинах вывозят людей в более безопасные районы, мы их там забираем и везем в Днепр, а оттуда они выезжают уже дальше, кому куда надо».
Павел. Покровск
«Если есть мобильная связь, люди сами звонят нам или смски пишут, — рассказывает полицейский Павел Дяченко о работе своего эвакуационного отряда „Белый ангел“. — Когда в Бахмуте не было вообще никакой связи, то просто работало сарафанное радио — одни другим сказали, другие — третьим. Бывало, случайно на улице встречали людей, они нам говорили, что с такого-то дома человек или семья хочет выехать. А когда уже был полный ад, то просто по подвалам бегали, людей искали. Отдельная категория — это погибшие. Их тоже надо забирать. Бывало, приезжаем за убитыми — подбегают люди и сами прыгают в машину. Последние дни просто как конвейер работали по две, по три ходки в день делали, и люди набивались по 10 человек в небольшой микроавтобус».
С первого дня войны инспектор по коммуникации Бахмутского районного отделения полиции Павел Дяченко снимал работу полицейских, которые под обстрелами оказывали помощь местным жителям. Когда в Бахмуте оставаться стало уже небезопасно, он уехал из родного города и присоединился к группе полицейских «Белые ангелы», которые занимаются эвакуацией из самых опасных территорий — Бахмута, Часова Яра, Авдеевки и других городов на линии фронта. С Павлом мы встречаемся в Покровске, на западе Донецкой области. Он только что вернулся из Селидова, шахтерского городка на авдеевском направлении, подвергшегося очередному обстрелу со стороны россиян.
«Дети не должны этого всего ни видеть, ни слышать»
У полицейских из «Белых ангелов», в отличие от простых волонтеров, есть бронированные автомобили, на которых они заезжают в самые опасные точки на линии фронта. «Не военные, а простые инкассаторские машины, не предназначенные для бездорожья, но хоть какая-то защита, — говорит Павел. — Почти каждая группа попадала под обстрел, травмы были, но все живы. В Бахмуте прошлым летом на эвакуацию не доехали — мина рядом упала, машину перед нами разворотила. Мы целые остались, контузия только. Россияне лупят со всего, чего можно. Хотя машины эвакуации разрисованные, но ничего русских не останавливает».
Помимо ежедневных рисков для жизни другая тяжелая задача для эвакуаторов — убедить людей выехать. «Есть люди, которые ждут откровенно, что придут русские войска, но это не массовый характер, — объясняет Павел. — И опять же, эти люди прямо не говорят, в глаза смотрят и такого не высказывают. Хотя по поведению можно понять. Есть отдельная категория — это пенсионеры. У них одна формулировка: „это мой дом, я здесь родился, я здесь умру“. Причем мы им привозим видео от родственников, детей, которые умоляют их выехать. Люди плачут, но наотрез отказываются».
Но если у стариков есть выбор — уезжать или оставаться, то для семей с детьми правительство Украины приняло постановление о принудительной эвакуации из зон активных боевых действий. «Дети не должны этого всего ни видеть, ни слышать. У нас была ситуация в Авдеевке, что девочка в подвале сидела с бабушкой и дедушкой, и сердце не выдержало из-за войны, из-за взрывов», — вспоминает Павел. Конкретные населенные пункты определяют власти каждой области. Детей вывозят только с родителями или законными представителями. «Отдельно детей никто не забирает — приезжаем, объясняем, люди сейчас в основном все понимают», — подтверждает полицейский.
За два года войны «Белые ангелы» эвакуировали уже около семи тысяч человек. «У кого нет родственников, тех расселяют в семейные общежития, есть много хабов, где людей принимают, церкви, волонтерские и государственные организации. Не было такого случая за нашу практику, что вывезли бы на вокзал и бросили, как рассказывает российская пропаганда, — говорит Павел. — Главное, чтобы у людей было желание выжить, выехать. У меня лично был случай, когда неоднократно приезжали к одним и тем же людям — они отказывались, а потом приезжали их эвакуировать уже убитыми, ну то есть вывозить тела. Почему было не уехать?»
Николай. Краматорск
«Ракета упала в 30 метрах от дома. Здесь вот у меня детская комната была. Жил-жил, и все обнулили, — житель Краматорска Николай Саенко показывает свою квартиру в советской панельной пятиэтажке, попавшей под ракетный обстрел в мае 2023 года. — Я сам был тогда в Кропивницком (Кировоградская область — RFI), ночной звонок от соседей: „мы, — говорят, — всем подъездом в травматологии“. Повезло — все живы остались. Наши два дома и соседних два дома — окон ни у кого нет. Очень долго ждали помощи [от властей], но сейчас люди начали сами уже ремонтировать. Это в Харькове — обстрел, и сразу начинают ремонт, там город большой, средств больше. А у нас в Краматорске никто не восстанавливает».
Николая многие знают в Краматорске как «Деда Мороза» — за его пушистую седую бороду и подарки, которые он раздает детям переселенцев, нарядившись под новый год в костюм сказочного деда. Созданная им общественная организация «Футурама» собирает и распределяет гуманитарную помощь пострадавшим от войны, прежде всего, семьям с детьми, а также помогает с эвакуацией, тем, кто все-таки решил уехать. Старенький желтый фургончик Николая, забитый коробками с продуктами, лекарствами и средствами гигиены, уже узнают военные на блокпостах вокруг Краматорска — за два года большой войны он объездил десятки сел и городов в Донецкой области и соседних районах Харьковской.
«Каждый день кто-то с новой бедой приходит».
Свою частично разрушенную квартиру Николай в итоге переоборудовал под склад для гуманитарной помощи. «Сделали общественную организацию, с детками работаем — памперсы, смеси, бутылочки, мамочкам, беременным, лежачим, маломобильным помогаем — инвалидные коляски, костыли», — перечисляет Николай. «У нас организация небольшая, актив — это человек шесть-восемь. А помощь нам со всего мира передают — США, Польша, Германия… Мы как-то ящик открываем, а детское питание, представляете, упаковка — из России. И на банке подписано: „не все такие, как…“, ну, вы поняли, кто», — запинается Николай.
Для получения гуманитарной помощи в «Футураме» не требуют никаких документов. «Человек нуждающийся пришел и получил, — говорит Николай. — Что люди просят и что у нас есть, даем — вещи, постельное, одеяла и подушки. Посуду мы как-то бахмутянам искали — их тут уже больше ста семей в Краматорске разместили. Они сами нас находят. Сегодня женщина приходила, рассказывала, что государство ничем не помогает, две тысячи только дают, на эти деньги даже квартиру не снять. У нас подопечные вынуждены жить шесть человек в одной комнате — с маленькими детьми, с бабушкой».
Лишившиеся имущества и средств к существованию переселенцы везут с собой в эвакуацию домашних животных. «Одна семья из Бахмута — сами выехали на старенькой „Ладе“, вся в дырках, без стекол — еще и собак вывезли, — вспоминает Николай. — „Наши собаки, — говорят, — грели нас в подвалах, спасали от крыс, не можем их бросить“. А год назад я из Бахмута коров вывозил. Только потому, что мы договорились „поменяться“ на детей. Я их попросил: „вывезите своего ребенка — я вывезу этих ваших животных“. Ну так, в шутку. Через какое-то время звонок: „мы выехали. Вы помните, вы обещали?“ Ну, раз обещал — поехали. Две коровы, двух бычков в своем фургоне вывез».
В какой-то момент власти распорядились не завозить в Бахмут детскую помощь. «Иначе мы стимулируем людей оставаться и рисковать жизнью ребенка, — объясняет Николай. — Дескать, нам все привезут, мы тут останемся. Вроде бы и нужно это делать, а с другой стороны, не бросать же их!» Некоторые, по словам Николая, даже прячут детей, чтобы принудительно не эвакуировали. «Мы вывезли как-то мальчика, он в Краматорске вышел из машины и стоит, смотрит на деревья и оторваться не может — сидел полгода в подвале, ничего не видел. Зачем это нужно?» — разводит руками «Дед Мороз». Некоторые выезжают и возвращаются обратно. «Каждый день кто-то с новой бедой приходит. Сложно через себя это все пропускать, — признается Николай. — Судьбы такие тяжелые есть — не выдержишь просто это все».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться