Месть обиженных ньюсмейкеров
Профессор Свободного университета и постоянный автор RFI Гасан Гусейнов размышляет, почему так обесценилось журналистское слово, почему превращение в ньюсмейкеров самих журналистов оставляет общество без квалифицированной экспертизы.
Опубликовано:
Слушать - 09:27
Когда бездумно употребляешь иностранные слова, часто выходит конфуз. Как все мы недавно могли убедиться, некоторые журналисты ошибочно полагают, что ньюсмейкерами являются вовсе не скучные некомпетентные болваны, начинающие войны и разрушающие города вследствие природной тупости и отсутствия воображения.
Многие журналисты считают ньюсмейкерами себя и своих экспертов. — А разве нет? — скажут они в изумлении. — Разве не мы делаем новости?
Увы, новости делаете не вы. Вы о них рассказываете и публично разбираете эти новости дня для тех, кому эти новости интересны. Но не только для них. Журналистка или журналист всегда должны быть готовы к тому, что кто-то слушает их впервые. Ради этих новичков, составляющих жалкие промилле от общего состава публики, всё в сущности и делается: чем больше новых зрителей, слушателей, читателей привлекает издание, чем быстрее оно растет, тем выше качество журналистики. Не философии истории, не социологии и не точных наук, а именно журналистики — подневного сопровождения новостей внятным рассказом о них, заглядыванием за кулисы, подглядыванием за недоступным.
Если понимать журналистику именно так — как охоту за ньюсмейкерами и фактами, имеющими первостепенное значение для общества, то главными журналистами были в последние годы для всего русскоязычного пространства Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального и его коллег, продолженная «Популярной политикой» Ивана Жданова и компании, The Insider Романа Доброхотова и его коллег, «Проект медиа» Романа Баданина и коллег, еще два-три издания, здесь не перечисляемые только потому, что мне сейчас важно показать другое — где, как и почему журналистика перестает выполнять свою задачу.
Первый шаг расставания с журналистикой — это подмена ньюсмейкеров экспертами, а новостей — мнениями. Вместо пятиминутного сообщения о самом событии журналисты ведут разговор с экспертом, долго, но не информативно, обсуждая мнение этого эксперта о событии.
Приведу пример. Бывший журналист «Эха Москвы» Максим Курников ведет теперь в Берлине русскоязычный канал медиакомпании Bild. Для освещения выборов в Казахстане он приглашает на разговор замечательную российскую специалистку в области политологии Екатерину Шульман, побывавшую в Казахстане с кратким визитом. С одной стороны, все правильно: российскому зрителю, привыкшему к Екатерине Шульман и ценящему ее мнение, предлагается посмотреть и на Казахстан глазами российского политолога. Но всякому, кто знаком с событиями в Казахстане из первых рук, т.е. из сообщений и дискуссий на русском языке в казахстанских СМИ, через пять минут становится ясно: журналистика факта подменена журналистикой мнений. Драма момента в том, что сам этот жанр обмена мнениями и взаимного поддакивания низвел и прекрасного журналиста, и прекрасного эксперта на уровень обычного приятельского разговора.
Когда «Эхо Москвы» работало в журналистском формате, оно могло завлечь на радиостанцию настоящих ньюсмейкеров, обнажить их суть, заставить их разговориться и обнаружить всю бездну их ньюсмейкерской некомпетентности. Чего стоили, например, откровения Константина Затулина — одного из сознательных разрушителей современной российской государственности. Компетентность журналистских бригад, работавших с Затулиным, состояла в том, что те вскрывали политическую и историческую малограмотность Затулина, вскрывали те его свойства как ньюсмейкера, следствием которых и стал грандиозный провал российской политики вообще. Но львиную долю времени занимали на «Эхе» разговоры с умными экспертами-аналитиками. Фактов становилось все меньше, а мнений — всё больше.
Так случилось и с недавним скандалом в Латвии вокруг высказываний журналиста Алексея Коростелева на «Дожде», который вместо выполнения своей журналистской работы начал излагать собственное мнение об отношении к российским мобилизованным. Эта незаметность соскальзывания из журналистики факта в обмен мнениями оказалась катастрофой. В мгновение ока были отодвинуты на задний план ценные журналистские достижения, например, Катерины Котрикадзе, на разговор к которой приходят настоящие ньюсмейкеры, вроде генсека НАТО Столтенберга. Но катастрофа состояла в том, что ньюсмейкерами оказались сами журналисты. Хирург спешит на помощь сломавшему ногу пациенту, но сам падает с переломом на скользких ступеньках больничного крыльца. Мнение журналиста оказалось важнее информации, которую журналист должен добывать для своих читателей.
Попробуем ответить на главный вопрос: почему это происходит?
Главным образом, потому, что за тридцать лет в РФ последовательно то вымораживалась, то выжигалась политическая журналистика. Как уже было сказано, журналист-расследователь Алексей Навальный превратился в ньюсмейкера, потому что разоблачил настоящих ньюсмейкеров — расхитителей госбюджета РФ. Персонажи Навального наняли убийц для его устранения, но и этих настоящих ньюсмейкеров Навальный разоблачил, и тогда его персонажи, заточив ненавистного разоблачителя, попутно выгнали из страны несколько десятков журналистов, автоматически превратив и этих последних в ньюсмейкеров в собственных глазах. А поскольку за тридцать лет журналистика мнений уже вытеснила журналистику фактов, последствия этого особенно заметны на фоне европейской журналистики.
В РФ появилось недавно прилагательное «знаниевый». Этим словом-уродцем попытались заместить иностранное «когнитивный». Тогда иностранные слова conjectural или opinionated можно было бы перевести на русский как «мнениевый».
Вот бесшумно, как мышь, из РФ уехал настоящий и совсем еще недавно громкий ньюсмейкер Анатолий Чубайс. Какие-то случайные блогеры опубликовали несколько фотографий этого важнейшего свидетеля и деятеля последних трех десятилетий истории РФ. Но мнениевым российским журналистам Чубайс неинтересен. Он ведь будет молчать, скажут нам. Или высказываться коротко и энигматически. Ничего не расскажут и люди, хорошо знавшие о каких-то полях деятельности Чубайса. Тем более, что Чубайс для многих — почти свой, либерал и так далее.
Есть и чисто техническая причина вытеснения журналистики факта журналистикой мнения: новые форматы всевластного ютуба. Даже компетентный эксперт, попав на бесконечно тянущийся разговор к мнениевому журналисту, нечувствительно растворяет свое знание в потоке чужих поддакиваний и вопросов, которые заставляют эксперта усиливать мнение журналиста, а не делиться собственным знанием. Конечно, из визуально-акустического, почти тактильного присутствия говорящих голов возникает определенный психотерапевтический эффект. Но он же и губит зрительскую массу, вырабатывая у той зависимость от журчащих мнений твоих добрых знакомых — тех, к кому ты привык, пока эти журналисты работали в Москве.
Даже релокация не помогла ни мнениевой журналистике, ни экспертам, ставшим видеоблогерами, оглядеться на новом месте. Выброшенные на новый берег, они чувствуют себя попавшими на необитаемый остров и по-прежнему смотрят в подзорную трубу на оставленный материк.
Потерпев поражение в борьбе с режимом и, прежде всего, в попытках сохранить профессионализм, может быть, стоит взять паузу и пройти курс повышения квалификации на новом месте? Научиться задавать короткие вопросы по существу, получать короткие ответы по существу, не надеясь, что собеседник-эксперт будет через каждое слово говорить тебе: «Вы абсолютно правы!»
Одно из удивительных свойств российской мнениевой журналистики — презрение к экспертному мнению иностранцев, изучавших Россию на протяжении многих десятилетий. Иностранцы тоже разные бывают, но все-таки квалификация людей, прошедших специальный жесткий отбор в эксперты по твоей стране, обычно гораздо выше той, что дана человеку фактом рождения и принадлежностью к знакомой тусовке. Российские журналисты, работающие где-нибудь в Германии или странах Балтии, охотно беседуют со своими, выдавая за экспертов экспатов. Мнениевым журналистам кажется, что Екатерина Шульман, одна из самых ярких личностей и один из самых звонких голосов российской политологии, доходчивее объяснит россиянам происходящее в Казахстане, чем казахстанский политолог непосредственно из Казахстана. Маленькая журналистская ошибка усиливает дезориентацию оставленного на произвол судьбы российского общества, слепо верящего, что оно само все о себе знает.
Страх перед чужим мнением, в том числе и перед мыслями, с которыми ты сам не согласен, сильнее даже лени.
А ведь я же ничего еще не сказал о главном — о войне, развязанной РФ в Украине. Но об этом — в следующий раз.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться