Помочь государству найти врага. Как в России массово возрождаютcя доносы
После начала полномасштабного вторжения в Украину в Россию с пугающей скоростью вернулись массовые доносы. В прокремлевских телеграм-каналах появились специальные боты для разоблачения «недостоверной информации» о «спецоперации». Впрочем, режим начал поощрять доносительство еще задолго до 24 февраля 2022 года — как инструмент борьбы с внутренними врагами. RFI рассказывает, как в отсутствие идеологии доносы становятся, с одной стороны, проявлением потребительских отношений с государством, а с другой — возможностью продемонстрировать лояльность власти.
Опубликовано:
13 июля Ленинский районный суд Пензы приступил к рассмотрению уголовного дела Ирины Ген. 45-летнюю экс-преподавательницу английского языка в училище олимпийского резерва в Пензе судят по статье о «фейках» про российскую армию. На Ирину Ген донесли собственные ученицы, с которыми она обсуждала санкции против России, из-за которых спортсменки не смогли поехать на международные соревнования. Учительница осудила войну в Украине и рассказала подросткам о бомбежках украинских городов. Старшеклассницы записали разговор на диктофон и передали запись в правоохранительные органы. Теперь Ирине Ген грозит штраф от трех до пяти миллионов рублей или лишение свободы сроком от пяти до десяти лет.
Дело Ирины Ген — одно из более 75 уголовных дел по новой статье о «военных фейках». Кроме того, по данным «ОВД-Инфо» на конец июля, российские власти составили уже более 3 400 административных протоколов по еще одной новой статье российского законодательства — о «дискредитации» российской армии.
Антрополог, фольклорист и автор телеграм-канала «(Не)занимательная антропология» Александра Архипова составляет собственную базу преследований россиян за антивоенные высказывания, максимально подробно документируя каждый случай. В этой базе собраны около трех тысяч случаев привлечения к административной ответственности.
«Есть четыре основных способа быть наказанным за антивоенные „преступления“, — говорит Александра Архирова. — Первый — это просто мониторинг центра „Э“. Они сплошняком мониторят социальные сети по ключевым словам. Это довольно рандомно — тебя либо накажут, либо нет. Второй вариант — прицельный мониторинг деятельности политических активистов. Третий вариант — когда сам полицейский фиксирует правонарушение, например, он видел тебя на митинге с плакатом. И четвертый вариант — это донос бдительного соседа».
Сейчас четвертый вариант становится «просто массовым», объясняет антрополог. Точное количество доносов сосчитать невозможно. Однако, по оценке Архиповой, они составляют уже не менее четверти от всех случаев преследования.
Империя доноса
Профессиональные доносчики — сикофанты — существовали еще в Древней Греции.
Появились настоящие шантажисты, которые являлись ко всякому заметному человеку и грозили привлечь его к суду. От них откупались, лишь бы они оставили в покое. Называли их „сикофанты“, а сами о себе они говорили: „Мы — сторожевые псы закона“.
Михаил Гаспаров, «Занимательная Греция».
В петровской России возник институт фискалов, «штатных доносчиков, которые занимались сбором информации для правителя». Их поощряли премиями, повышали в чине или даже передавали им собственность преступника.
Во Франции, в эпоху Революции, «обличение» во имя общественного блага было официально отделено от «доносительства». В период с 1789 по 1792 год доносы публиковались в газетах. «Доносы отвратительны, тогда как гражданское обличение добродетельно», — писал в газету в начале 1790-х годов один из доносчиков в письме, изобличающем поведение двух священников, «порочных и зловредных». На доносах специализировалось популярное изданий «Друг народа», которое выпускал один из главных революционных деятелей Жан-Поль Марат.
Впрочем, историки не видят разницы между «доносом» и «гражданским обличением». Это одно и то же.
С того момента, как население стран становится грамотным и появляется возможность прямой коммуникации с представителем власти, появляется система низового контроля. Она бурно обсуждалась в XVIII и XIX веке в разных европейских странах. С одной стороны, когда граждане снизу контролируют других граждан и сообщают о своих подозрениях власти, это вроде бы неплохо. С другой стороны, это становится слишком могущественным инструментом. Этот вопрос решался в юридической практике разных стран долго, сложно и неоднозначно. Поэтому доносительство совершенно не является русским феноменом,
— объясняет Александра Архипова.
Так же, как сталинская эпоха маркирована в массовом сознании как время всеобщего доносительства, во Франции главным временем доносов считается Оккупация. Знаменитая цитата из «Зоны» Сергея Довлатова о советских людях, написавших четыре миллиона доносов, легко переносится на Францию: здесь долго циркулировала цифра о трех миллионах доносов, написанных французами в 1940-е годы на своих сограждан, в первую очередь на евреев.
«Доносы занимают настолько центральное место в коллективном представлении о „Франции темных лет“ (так во Франции называют период правления коллаборационистского режима Виши. — RFI), что порой феномен доносительства сводится исключительно к его антисемитской составляющей», — пишет французский историк Лоран Жоли в книге «Доносы на евреев в эпоху Оккупации» (Dénoncer les juifs sous l'Occupation, de Laurent Joly, CNRS éditions, 2017).
Лоран Жоли изучил архивы Генерального комиссариата по еврейским вопросам (Commissariat général aux questions juives, CGQJ) — административного органа правительства Виши, куда поступало большинство антисемитских доносов. Он пришел к выводу, что, вопреки широко распространенному мнению, таких доносов было гораздо меньше, чем три миллиона, а их авторами были не только бедные консьержки, но люди самого разного достатка, в том числе очень богатые. Историк отмечает, что изучение феномена доносительства позволяет в первую очередь оценить уровень моральной деградации общества. Он был не столь высок, как принято считать, но достаточен для того, чтобы надолго запомниться французам.
В недавнем прошлом всплеск доносительства во Франции пришелся первый локдаун — в марте-апреле 2020 года. Тогда 70% от всех звонков, поступавших в полицию, составили доносы на соседей, не соблюдавших строгие карантинные правила. Однако — в отличие от России — французские власти подобные практики совсем не поощряют. В середине апреля 2020 года мэр XX округа Парижа Фредерик Каландра даже выступила с призывом к местным жителям перестать доносить. «Люди из окон своих домов фотографируют родителей с детьми, которые вышли размять ноги, и присылают эти фотографии в полицию», — возмущалась в интервью France Bleu чиновница, отмечавшая нелегальность подобного рода действий.
«В Советском Союзе в сталинские времена сложилась целая империя доноса», — отмечал в очерке «Нашей юности полет» (.pdf) Александр Зиновьев, писатель и философ, высланный из СССР в 1978 году. Напоминая, что доносительство — явление общечеловеческое, Зиновьев саркастически объяснял специфику советского феномена доносительства:
Донос вносит в нашу жизнь динамику. Насколько бы посерела и без того серая светская жизнь, если бы совсем исчезли доносы! Наш беспрецедентный советский анекдот потерял бы свою прелесть. Тех, кого за границу не выпускали из-за доносов, все равно не выпустили бы и без оных. Зато тех, кто ездил за границу при доносах, теперь не выпустили бы ни под каким видом. Ибо советский человек может выехать на Запад только в сопровождении стукача, если даже он сам стукач, или в качестве стукача (но все равно в сопровождении другого стукача). И, вообще, жизнь приобретает глубокое содержание, если человек чувствует, что на него был написан донос. Лишь существование стукачей и доносчиков придает нам чувство собственного достоинства. Мы гордимся тем, что на нас могут настучать. Мы хвастаемся этим, если это случается на самом деле. Человек, на которого никто не сочиняет донос или донесение и который не боится стукачей и доносчиков, есть абсолютное ничтожество. Он тогда вообще не есть советский человек.
Историк и член Научного исторического и просветительского центра «Мемориал» Алексей Макаров считает некорректным сравнение сегодняшней ситуации с доносами сталинского времени. То, что происходит сейчас, больше похоже, по его мнению, на позднесоветский период. «Сегодняшние доносы часто являются деятельностью активистов, которые хотят получить выгоду, но не материальную, как в 1930-е годы — когда ты написал донос на соседа, а потом освободилась комната, — а показать государству, что ты лоялен: может быть, потом твоей организации дадут грант. Людей, которые используют в общественной борьбе за свои интересы такой механизм, довольно много», — говорит историк.
Сетка для мошки
Антрополог Александра Архипова тоже называет фактор лояльности одним из определяющих в сегодняшней ситуации. Одновременно она видит в доносительстве «продолжение популярных сейчас везде клиентских отношений». «Люди видят весь мир как отношения клиента и представителя того, кто предъявляет тебе товар, — объясняет эксперт. — Если тебе продали неправильную полочку из „Икеи“, ты можешь пойти пожаловаться. Люди часто относятся к другим людям, как к неправильному товару. Ты можешь жаловаться представителю компании — то есть государству. Тебе с „Авито“ приходит не та тумбочка, ты пишешь жалобу. Тебе твой сосед что-то не то говорит, ты пишешь жалобу».
Еще одно различие с советской эпохой, на которое указывает Александра Архипова, это отсутствие идеологии. «На место идеологии приходит классическая бинарная конспирология, которая заменяет сложную политическую идеологию, — говорит она. — Есть мы, есть они. Они враги, которые все время хотят нам навредить».
Архипова напоминает о том, что в своих последних выступлениях президент России Владимир Путин много говорил о внутренних врагах. «Есть враги, которые любят фуа-гра — это, видимо, внешние враги, любители Запада. А есть внутренние враги, которых мы, как мошку, проглотим и выплюнем, — объясняет антрополог. — С этой мошкой надо бороться. Жалобы, где объектом является не тумбочка, а твой сосед, помогают людям найти врага. Сам факт доноса позволяет человеку определиться, с кем он. С теми, кто любит фуа-гра, с теми, кто мошка, или с теми, на правильной стороне. Для простых людей есть мало форм, которые позволяют им определиться. Ты можешь букву Z рисовать, в футболке с буквой Z ходить, но за это ты можешь по морде получить, а можно написать донос и тем самым помочь президенту стать той сеткой, через которую мошка не пролетит».
Доносы помогают государству бороться с внутренним врагом, согласен Алексей Макаров. «Это стандартная история, когда у тебя есть внешний враг и неизбежно присутствует внутренний враг, который связан с внешним», — говорит историк. Он напоминает о том, что закон об «иностранных агентах» в России действует с 2012 года, и все это время официальная российская пропаганда последовательно объясняет, что независимое гражданское общество существует на деньги Запада. «Одновременно ты слышишь, что Запад с помощью биологического оружия хочет уничтожить людей, творит геноцид, а вот люди, которые помогают Западу. Конечно, с ними надо что-то делать», — объясняет он логику тех, кто сегодня пишет доносы.
«Надо понимать, что многие люди живут в своем информационном пузыре, — подчеркивает Алексей Макаров. — Есть активисты, которые возмущаются, что Россия только сейчас ввела войска, ведь на Донбассе уже восемь лет убивают мирное население. Они ругают Россию за недостаточную решительность. Есть информационный пузырь, в котором много лет пребывало гражданское общество, и я в том числе: когда ты из интеллигентной семьи, и у тебя просто нет дома телевизора. Ты выключен из этого потока и не понимаешь, в каком количестве и в каких выражениях большая часть населения получает пропаганду. Мы просто не понимали, насколько это серьезно».
Фоторобот доносчика
Представление о том, что доносы пишут пожилые люди советской формации неверно, считает Александра Архипова. «Здесь представлен весь спектр», — отмечает антрополог. Архипова рассказывает, что ее задел случай в Звенигороде, когда на третьеклассника, который написал в школьном чате «Слава Украïнi», донес отец его одноклассника. «Папа не поленился и пошел в полицию, — говорит она. — Написал заявление на маму мальчика. Ее вызвали в полицию и долго вели профилактическую беседу. Сколько папе мальчика лет? Между 30 и 40, наверное. И таких случаев довольно много».
Возвращение советской нормы устного донесения
Практика доносительства началась в России не 24 февраля. Александра Архипова говорит, что активно поощрять доносительство в стране стали примерно с 2017 года — в рамках борьбы с деятельностью ФБК. Тогда, например, в разных городах появились доски позора с фотографиями сторонников Навального.
«Поточное доносительство», по ее словам, формируется в эпоху ковида, когда в России был принят закон о распространении фейков о коронавирусе. «Надо понимать, что российское государство фейками о ковиде называло примерно любое не нравящееся ему мнение, — подчеркивает исследовательница. — Как правило, во времена ковида преследовали только за письменные высказывания — то есть за высказывания в социальных сетях. Или за высказывания на митинге, когда это наблюдал правоохранитель».
Такая практика, по словам Архиповой, продолжалась в течение двух первых месяцев войны. «Однако с мая 2022 года начались резкие, пугающие изменения, когда начали преследовать за устные антивоенные высказывания, о которых известно из доносов, — говорит она. — То есть бабушка услышала, как соседка обсуждала с кем-то войну, донесла на нее и соседку оштрафовали. Бабушка сообщила про устное высказывание, сделанное вчера. Она является единственным свидетелем, и тем не менее правоохранители принимают ее заявление. Это означает, что советская норма донесения за устное слово постепенно возвращается. Это очень пугает».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться