Кинособытие: Луч света в тусовочном царстве

Кинотеатры в России еще не начали работать. Поэтому прокатчики и владельцы фильмов решили выпускать их в онлайне. Один из первых опытов, активно рекламируемый сейчас по телевидению, онлайн-прокат работы широко известного в узких кругах Григория Константинопольского «Гроза».

Любовь Аксенова в роли Катерины в фильме Григория Константинопольского «Гроза» © Premier Studios

«Гроза», участник конкурсной программы прошлогоднего «Кинотавра», вольная экранизация классической трагедии Александра Николаевича Островского. Пьесу впервые поставили в Малом театре в 1860-м — за год до отмены крепостного права, когда воздухе уже ощущался один из первых в России ветров перемен. Как и все подобные отечественные ветры, быстро сдувшийся. В картине Константинопольского действие перенесено в наши дни.

Я начинал смотреть фильм дважды, хотя он длится менее часа двадцати, что само по себе говорит о том, насколько Константинопольский урезал длинную пьесу.

Факт, не перестающий меня удивлять. Я не раз попадал на кинофестивалях, например, на японские фильмы, которые показывали с французскими субтитрами. Оба языка мне недоступны. Однажды в состоянии дикой усталости после двух бессонных ночей я летел через океан. Уснуть из-за перенапряжения, как ни странно, не мог. Тогда стал смотреть новые голливудские мелодрамы, которые демонстрировали в салоне. Надевать наушники и слушать словесную трескотню не было сил. И я стал смотреть вглухую.

Так вот: во всех случаях, кроме одного (но это отдельная тема) в ситуации с иностранным кино, даже очень серьезным, я даже без звука всегда понимал, о чем фильм и в чем детали конфликта.

Совсем не то —  с кинематографом отечественным. Даже слыша слова, я часто не в состоянии сообразить, о чем фильм, зачем он снят и что вообще, черт побери, творится на экране?

Первый раз я посмотрел полчаса «Грозы». И —  ноль представления о том, что я видел. Тогда я изменил тактику: перечитал пьесу Островского. Я ее в целом помнил, но, конечно, не обращался к ней с университетских дней. Тут наконец-то появилась первая, она же последняя мысль по поводу этой экранизации: какого фига, ребята, вы затеяли эту дошкольную переделку великой классики?

Дилемма: если перечтешь «Грозу», экранизация Константинопольского покажется дошкольным рисунком. Не перечтешь: вообще ничего не поймешь. Но кто из современных молодых зрителей, включая тех, кто учился чему-нибудь и как-нибудь, читал Островского и вообще слышал о нем? Что они-то в фильме увидят?

Как и у Островского действие происходит в городке на Волге. В фильме есть изобретатель Кулигин, списанный Островским с легендарного русского Архимеда Ивана Кулибина. У Константинопольского он, правда, ничего не изобретает, зато исполняет рэп, повернув бейсболку козырьком назад.

Есть самодур Дикой, который у Островского купец и влиятельное лицо в городе, а в фильме — мэр. Есть Кабаниха — богатая и лицемерная стерва-купчиха, ставшая в киноверсии хозяйкой главного городского ресторана. Есть Барыня и Феклуша, две сестрички по духу, которые у Островского дурят народонаселение россказнями о гнилых иностранных землях и народах и людях (это да: близко тому, что нам вещают по ТВ), но обе равно жадны и циничны. Барыня тут —  хапуга-депутат, которая всегда врет, используя народную ксенофобию во имя как своего блага, так и власти в целом.

И есть несчастная Катерина —  главная героиня оригинальной «Грозы», невестка Кабанихи, жена ее сына, которой невмоготу обитать в душном царстве темного разума.

А актеры-то какие! Виктория Толстоганова, менее известная мне, но популярная Любовь Аксенова, Алиса Хазанова, Мария Шалаева, Алексей Макаров, набирающий популярность Иван Макаревич (хотите знать, кто играет рэпера Кулигина? Он!).

А рецензии-то на фильм какие! И где? На сайте самого интеллектуального киножурнала страны. Неизвестный мне критик, обволакивая публику тьмой умных слов (имеется даже словосочетание «русская хтонь» —  автор хотел впечатлить руководителя своей курсовой работы?), сплел для фильма такую мягкую подстилку из восторгов, словно описывает шедевр. Чтобы прийти к выводу «Константинопольский как Солженицын», нужно и впрямь быть принадлежностью хтони. И уж точно ничего не понимать ни в русской культуре, ни в русской истории.

Отчего вот только подобное отечественное кино не собирает денег, не вызывает интеллектуальных дискуссий в России и не востребовано зарубежными кинофестивалями?

Отвечу: потому что в его основе лишь понты и пустота. Если очистить рецензию в упомянутом интеллектуальном киножурнале от словесной шелухи, то мы получим точный и единственный смысл фильма Константинопольского: в России так ничего и не изменилось.

Ради этого стоило огород городить? Но на эту тему снято уже много куда более талантливых, жестких и, кстати, ироничных фильмов.

Есть русский бунт: бессмысленный и беспощадный. Но бывает и русское кино: безнадежное и беспомощное. Главное для его создателей, что во время съемок они долго смеялись над находками-хохмами. Хлопали друг дружку по плечу, говорили со смехом: «Ну ты, старик, выдал! Ну придумал! Ну прикол!». Увы, господа, есть давний закон кино: чем вы больше ржете во время съемок, тем менее смешным и актуальным получается фильм.

При этом главная мысль фильма основана на вранье. Как это в России ничего не изменилось? Изменилось. Зачастую в худшую сторону. Или просто в сторону. При этом ситуация стала куда сложнее. Но анализировать это создателям «Грозы» было не интересно. Проще было похохмить и перевернуть в гробу Александра Николаевича Островского.

Возникает при этом и серьезная проблема: образ Катерины. У Островского речь шла о женщине, которая стремилась к свободе, но при этом попала в рабство уродливого лицемерного патриархального общества. Не зря критик-демократ Добролюбов написал в 1860-м о «Грозе» и ее героине Катерине знаменитую в СССР статью «Луч света в темном царстве». Из-за безысходности Катерина и покончила с собой (извините, товарищи двоечники: это спойлер).

У Константинопольского вообще непонятно, отчего Катерина — в наши относительно свободные и даже отчасти феминисткие времена —  все терпит, не пошлет всех в одно известное место и не уедет из города. Зато выслушивает претензии и оскорбления, которые могла смиренно вынести только запуганная свекровью и нравами женщина в самой глухой российской дореформенной провинции более полутора веков назад.

Стоит заметить, что кинотрансформация классики — тенденция нашего времени. Имею в виду даже не массовую классику, в частности, почти полдюжины современных трактовок рассказов и повестей о Шерлоке Холмсе, а именно вековечную.

Англоязычные кинематографисты любят переносить в современность действие пьес Шекспира: «Гамлета», «Ромео и Джульетты», «Кориолана» — штук десять уже, считай, перенесли. У нас одним из опытов подобного обращения с классикой стала «Палата № 6» Карена Шахназарова. Но истинную сенсацию произвел в 2011-м —  опять же лишь в узких кругах (при ряде рецензий в прессе) «Борис Годунов» Владимира Мирзоева.

Самое интересное, что Мирзоев мало что сократил и почти ничего не добавил, хотя речь о поэтическом тексте (Константинопольский, хотя «Гроза» — прозаическая, сократил и добавил куда больше). Кое-что взял из отвергнутых Пушкиным редакций «Годунова». Но, в основном, у него официальный Пушкин. Иногда даже сомневаешься: не мог Пушкин такого написать!

Фильм Мирзоева не сатира на конкретных политических деятелей. Он —  высказывание, причем универсальное: о вечном отрыве в России власти от народа. О гнусности власти, которая губит даже людей хороших (таких, как царь Борис). О том, что мы уникальная страна, в которой, при всех периодически возникающих преобразованиях, ничего не меняется веками. И что чем умнее, правдивее и заботливее наш правитель, тем скорее он обречен на гибель.

В конечном счете, фильм о том, что и сейчас народ и власть живут в разных временных и социальных измерениях. И абсолютно равнодушны друг к другу.

«Борис Годунов», при некоторых претензиях к нему (однажды пьеса Пушкина начинает жестко противиться трактовке Мирзоева), для меня идеальный вариант осовременивания классики. Умный, чуткий, уважительный.

«Гроза» же заставляет вспомнить парадокс из романа «Последняя война» любимого мной в подростковом возрасте фантаста Кира Булычева. Там есть параллельная линия: на космическом корабле во время его звездных приключений устраивают конкурс рассказов. И их наибольшее количество присылает аноним. Все они интересны, но их сюжетная основа напоминает об известных сказках. В итоге оказывается, что рассказы сочинял обуреваемый писательскими амбициями корабельный робот — только он из-за своего робото-ума не мог изобрести изначальный сюжет, зато легко отталкивался от чего-то уже известного. Робота, кажется, звали Гриша. Я не имею в виду Константинопольского