Сергей Лозница о новой картине про Парижскую оперу: «Это маленький фильм о ценности в нашем мире»
Новый документальный фильм Сергея Лозницы 2 декабря выходит на портале Парижской оперы «Третья Сцена». Картина «Ночь в Опере», действие которой происходит в главном французском оперном театре, — «постскриптум» к «Государственным похоронам», объясняет режиссер в интервью Русской службе RFI. Словно «ожидая Годо», по ступеням знаменитого здания идет и идет людской поток. В конце зрителей ждет сюрприз.
Опубликовано:
Слушать - 11:59
RFI : Как возник этот проект?
Сергей Лозница: Ко мне обратилась компания, которая производит фильмы для портала Парижской оперы «Третья сцена». Продюсер Филипп Мартен нашел меня в Каннах и предложил сделать для них фильм. И я сказал: «Давайте, конечно!»
Вы сказали «конечно», — вы любите оперу?
Я провел в Киевском оперном театре значительное время в детстве и юности. Я вырос с оперой. Если говорить коротко, да, я оперу люблю.
То есть, вы не видите в опере несовременного, существующего для престижа жанра?
На мой взгляд, опера — как и другие виды искусств — одна из форм человеческого общения. Вообще, пение — древнейший способ коммуникации. Антропологи полагают, что люди начали общаться прерывным языком в исторической перспективе совсем недавно. А до этого был язык непрерывный и, судя по всему, было гортанное непрерывное пение. Мы сначала были птицами, а потом наша гортань приобрела другие формы. Но некоторым повезло — они продолжают быть немного птицами и поют.
Кроме того, опера — одна из форм проживания и времяпрепровождения. «Современное-несовременное», — я не совсем понимаю ваш вопрос. Опера — часть нашей жизни.
В новом фильме есть параллель с «Государственными похоронами» — здесь тоже бесконечный поток людей. Для вас это сходство тоже существует?
Да. Это такой маленький постскриптум к «Государственным похоронам», но только с точки зрения формы. Эта картина имеет иную концепцию, а форма, действительно, близка. Другое дело, что в Опере что-то созидают, а не с чем-то навечно прощаются.
Вы в первую очередь изучаете людей, общество, а не оперу. Здесь люди показаны почти взглядом энтомолога. Каллас возникает в конце как странная бабочка. Как вы выбирали кадры? Почему именно Каллас?
Я особенно не выбирал, хроники не так много. Я, в принципе, мог бы и снимать собственный материал — продюсер Филипп Мартен предоставил мне полную свободу. Но первое, что мне предложили, это сделать что-то с архивами. Я получил тот архив, который был в распоряжении Оперы. И у меня появилась идея, возможно, навеянная предыдущим фильмом, создать игру со временем. Дело в том, что все эти кадры принадлежат разному времени, а я объединяю их как нечто одномоментное. Эти кадры приезда в Оперу высоких гостей, сняты в 1950-е – 1960-е годы, но мне кажется, что мне удался этот фокус, и они смотрятся как материал, снятый в один волшебный вечер. И еще мне очень повезло, что в материале обнаружился этот бриллиант, ария Розины в исполнении Каллас. И вот структура фильма была готова.
Я сразу подумал о стихотворении Мандельштама, которое я очень люблю:
Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.
Им овладеть пытаются цари,
Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.
Каллас — воплощение этого «места человека во вселенной». Вся пышная церемония, торжественное шествие важных людей, весь этот ритуал ничтожны по сравнению с ее гением. Королевы, президенты и шахи блекнут, как только появляется гений, и гений важнее, мощнее и вообще не сопоставим со всем, что мы видели раньше.
Когда мы смотрим фильм, то думаем а что же дальше? Это как извержение вулкана — все эти люди, идут и идут, и такие, и такие, все разные. И мы ждем — ну что же, что дальше? А все они собираются, чтобы услышать голос гения и прикоснуться к чему-то, что им недоступно, без чего они — никто. Это маленький фильм о ценности, о том, что есть ценность в нашем мире. С этой точки зрения, «Ночь в опере» — политическое высказывание, которое я бы сопоставил с фильмом о похоронах Сталина. Это другого типа политическое высказывание, но тоже политическое.
До сих пор вы работали с материалами об обществе, которое хорошо знали изнутри. Здесь перед нами французское общество. Вами была проделана такая же работа или она была другая?
Здесь нет французского общества. Есть просто ритуал. Многие мои фильмы построены как описание ритуалов, формирующих общество. Мне не нужно было для создания такой картины погружаться и знать французскую жизнь изнутри. Во всяком случае, для этого фильма это не понадобилось. Я делал картину в Португалии, тоже о ритуале, о религиозном празднике благословения животных. Она называется «Чудо святого Антония». Мне удалось сделать картину, будучи гостем Португалии. Я не думаю, что для этого необходимо погружаться во все тонкости общественной жизни, но необходимо видение. Мы не так уж отличаемся друг от друга. Конечно, есть какие-то национальные особенности, но, в целом, человеческие сообщества не столько далеко отстают друг от друга.
В ваших фильмах всегда звучит архитектура. Какую роль сыграло здание Парижской оперы, по ступеням которой идут герои?
Картина просто не стоит без структурообразующих элементов. Эти формы создаются кинематографическими средствами, но это тоже строительный материал. Без этого ничего не будет держаться, все поплывет. Нужны опоры, я их нахожу в самом материале. Здесь есть парадный подъезд, вестибюль, парадная лестница, фойе, зал, сцена, и нельзя было это смешать, а нужно было выделить, подчеркнуть и очень аккуратно пройти по этому пространству, чтобы его выстроить. А дальше — спектакль. У меня было несколько структурных идей, но там была эта жемчужина, сцена с Каллас, и все встало на свои места.
Что сказали о фильме продюсеры и заказчики?
Я, к сожалению, не был еще ни на одном показе (хотя фильм летом вышел во Франции в прокат и был уже показан на многих фестивалях), потому что уже началась пандемия, и нельзя было перемещаться. Я жду возможности увидеть фильм на большом экране и услышать аудиторию. Но дирекция Оперы и продюсеры написали, что в восторге.
Вы упомянули возможность снять еще фильм для или об Опере?
Может быть. Я сейчас делаю несколько фильмов, но если будет такая возможность, я с огромным удовольствием вернусь в Оперу. Я должен был бы вообще снять музыкальную картину, я чувствую в себе эту возможность. Отличную от мрачных, тяжелых фильмов, навеянных нашим «прошлым-настоящим» или «настоящим-прошлым». Это ведь одно и то же, нам только кажется, что мы далеко ушли, а на самом деле, прошлое и настоящее неразличимы. Так вот, помимо этих картин, я бы снял такой «монплезир».
Возможно, на оперном материале?
Возможно, да.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться