Шотландский лев. Не стало Шона Коннери

31 октября в возрасте 90 лет умер актер и продюсер Шон Коннери, запомнившийся многим поколениям кинозрителей, как первый исполнитель роли Джеймса Бонда. Но, к счастью, актер оставил нам целую галерею других ролей. О них – Екатерина Барабаш.

Шон Коннери. Фото 23 января 1987 г., по случаю выхода фильма Жан-Жака Анно "Имя розы" AP - Gerald Penny

25 августа 1930 года в крохотной эдинбургской квартирке, принадлежавшей Джозефу Коннери, рабочему, и его жене Эфимии, родился мальчик, которого решено было без лишних изысков назвать Томасом. Уже потом, в школе, Томас Коннери получил прозвище Шон, к которому так привык, что сделал его своим официальным именем. И уже никто не вспоминал, что знаменитый Шон Коннери на самом деле — Томми.

Томми-Шон здорово хлебнул с самого детства. И без того тяжелая жизнь рабочей семьи стала совсем невыносимой, когда у Шона родился брат Нил. Будущего Бонда выселили из шкафа, где он спал, и переселили на крошечную кухню. А вскоре мальчику пришлось пойти работать —  он устроился помощником к молочнику и разносил по округе молоко. Было ему на тот момент 9 лет. Через три года, в 12 лет, Шон и вовсе бросил школу. Потом уже, став взрослым, Коннери перечитал чуть ли не всю мировую литературу — читал жадно, словно пытаясь наверстать упущенное. Наверняка не только наверстал, но и «переверстал», а комплекс остался. «Я всегда чувствую себя маленьким мальчиком в обществе интеллектуалов», —  признался он в одном из интервью. Правда, немало гордился тем, что в какой-то момент переборол себя и перестал стесняться собственной недоученности, сказав себе: «Ну что поделаешь —  так сложилась жизнь». Несмотря на суровое детство и отсутствие нежностей в семье, Шон в 18 лет сделал себе татуировку «Mum and Dad» (Мама и папа).

Тогда же он перестал стесняться еще одной вещи, которая мучила его с ранней молодости. Дело в том, что Коннери начал очень рано лысеть, чуть ли не с 18 лет, и привык носить накладку. Но когда на него обрушилась слава после первого «Бонда», он твердо решил избавиться от всех комплексов. Первой победой на этом поприще стала лысина. Более того —  Коннери стал ею гордиться, отказываясь сниматься в париках. Можно сказать, даже немного перестарался. Но в этом был весь Коннери —  с самого детства ему приходилось все время что-то преодолевать, и потребовалось время, чтобы перестать наконец преодолевать все подряд.

А другой татуировкой, сделанной тогда же, стала «Scotland forever» (Шотландия навсегда). «Шотландский лев» — это прозвище приклеилось к Шону с молодости. Он был, если можно так выразиться, убежденным шотландцем, влюбленным в нее по уши, и переехав на Багамы в преклонном возрасте, на вопрос, не собирается ли он вернуться в Великобританию, неизменно отвечал: «Только в случае обретения Шотландией независимости». Был активным членом Шотландской партии и часто, пока еще появлялся на публике, представительствовал от имени партии.

Тем Шоном Коннери, каким его полюбил мир, он стал в 1962 году, после выхода на экраны первого Бонда —  «Доктора Ноу». Йэн Флеминг тогда не был так уж безумно популярен — ну писал себе шпионские романы, их покупали, но не сказать, чтоб взахлеб. Экранизация планировалась недорогой, проходной и малобюджетной. В распоряжении продюсеров был один миллион долларов, что даже по тем временам было скромным бюджетом. Конечно, ни о какой звезде на главную роль не приходилось и мечтать. Режиссеру приглянулся молодой актер, который до этого успел поучаствовать в мюзикле, потом стал довольно известным бодибилдером, а теперь был безработным и подвизался на всех работах, которые ему предлагали, вплоть до позирования обнаженным.

Флеминг, увидев Коннери, почесал в затылке и скривился: «Он похож на каскадера-пенсионера, а мне нужен Джеймс Бонд», —  вынес он неожиданный вердикт. Но по выходе фильма уже называл его лучшим и непревзойденным Бондом. Жаль, что писатель увидел только первых два фильма бондианы — «Доктор Ноу» и «Из России с любовью». Его не стало в 1964 году, а впереди было еще двадцать три, из них пять картин — с Коннери. Бондом становились Роджер Мур, Джордж Лэзенби, Тимоти Далтон, Пирс Броснан, Дэниел Крейг (кстати, Шону Коннери больше всех нравился Пирс Броснан в этой роли), но все они уже стали последователями Шона Коннери, его учениками и продолжателями. Кстати, в качестве отступления: Коннери, вопреки стереотипу, не был первым Бондом в истории —  его опередил американец Барри Нельсон, сыгравший знаменитого шпиона в американском сериале — экранизации романа Флеминга «Казино «Рояль» в 1954 году.  

Почему никто из этих хороших актеров не сумел переиграть Коннери? Вероятно, потому что только Бонд в исполнении Коннери был счастливым рыцарем без страха и упрека. Никто из последующих Бондов не был таким убежденным сибаритом и героем одновременно, абсолютно довольным жизнью, умеющим получать от нее радостей до самого донышка, и при этом — непримиримым к врагам государства. Только у Коннери Бонд был идеальным сказочным героем, неуязвимым во всех смыслах. К нему нельзя было относиться до конца всерьез, и Коннери, используя все способы иронии и самоиронии, вовсю педалировал эту «игрушечность». Он играл на грани пародии, никогда не переходя эту грань. Поэтому переиграть его было невозможно — все следующие Бонды играли всерьез, особенно последний — Дэниел Крейг, вырастивший уязвимого, порою сомневающегося Бонда со множеством человеческих пороков и добродетелей. Это был уже другой Бонд — более человечный, но он уже не имел ничего общего с тем идеальным красавцем-получеловеком, каким был в исполнении Коннери.

Коннери боялся стать заложником одной роли и, вероятно, поэтому он им не стал. Его не смущало, что бешеной популярностью он обязан этому герою-супершпиону, в роли которого выступил семь (!) раз, — он просто считал это громадной удачей, которая открыла ему ворота в большую киножизнь. Он также знал, что ни одна другая роль не была даже отдаленно столь же удачной и — более того — даже не могла бы стать таковою, потому что переиграть самого себя Коннери тоже не мог. Но что удивительно – несмотря на вселенскую популярность бондианы, Шон Коннери избежал участи быть упоминаемым только в связке с Джеймсом Бондом. Для многих он стал идеальным Уильямом Баскервильским из «Имени розы» Жан-Жака Анно — средневековый загадочный Шерлок Холмс. Стопроцентной удачей стала роль Джима Мэлоуна из «Неприкасаемых» Брайана де Пальма, за которую Коннери получил «Оскара» в  номинации «лучшая мужская роль второго плана». А какой восхитительный криминальный и чувственный дуэт разыграли они с Кэтрин Зета-Джонс —  даром что на тот момент актеру было почти 70!

Коннери не боялся отказываться от крутых ролей — отказался от Гэндальфа во «Властелине колец» («Я ни черта не понял в этом Толкиене», — без смущения признался он), отказался от Архитектора в «Матрице»­ — по той же причине.

Да, он был непревзойденным Бондом. Но на Бонде свет клином не сошелся — Бонд мил, но не слишком интересен для настоящего актера как типаж. И умница Шон Коннери это понимал. Как понимаем это и мы. Поэтому заголовки вроде «Не стало лучшего Джеймса Бонда» оставим другим. Он был сам по себе — обаятельный, талантливый, красивый, оставшийся эталоном красоты и обаяния даже в самом преклонном возрасте.

Коннери. Шон Коннери.