Василий Петренко: Я считаю своим долгом помогать молодым музыкантам
Государственный академический симфонический оркестр России имени Евгения Светланова в этом сезоне отмечает свое 85-летие. В сентябре прославленный коллектив возглавил один из лучших современных дирижеров Василий Петренко. Интервью.
Опубликовано: Отредактировано:
Один из ярких представителей Ленинградской школы Петренко до недавнего времени был главным дирижером Ливерпульского королевского симфонического оркестра и Филармонического оркестра Осло. 15 сентября маэстро Петренко дирижировал Светлановским оркестром уже в новом качестве художественного руководителя.
RFI: С оркестром имени Светланова вы сотрудничаете в течение долгого времени. Это значит, что общий язык с коллективом искать не придется.
Василий Петренко: Мой первый концерт со Светлановским оркестром был лет 15 назад, кроме того, я довольно долго работал с коллективом как главный приглашенный дирижер. Поэтому для меня сейчас это просто переход в новое качество. Наверное, будут какие-то изменения в силу, во-первых, моего нового статуса, во-вторых, того, что я буду иметь возможность более подробно работать с коллективом, и, наверное, какие-то стилистические вещи буду более тщательно прорабатывать, потому что будет больше концертов, и, естественно, будет больше репетиционного времени.
В этом году вы возглавили также Лондонский королевский филармонический оркестр. Это совпадение или эти перемены предполагались заранее?
Что касается Лондонского оркестра, решение было принято чуть раньше. Там уже в прошлом сезоне, который получился не очень живой, большая часть выступлений проходила без публики — просто записывали стримы, когда это было возможно. В моем бессрочном контракте с Ливерпульским оркестром был пункт, согласно которому, в случае если одна из сторон захочет завершить контракт, она должна сообщить об этом заранее — минимум за три года. Поэтому три года назад, в 2018 году, когда я принял решение, что буду музыкальным руководителем в Лондонском оркестре, я поставил в известность менеджеров Ливерпульского коллектива, мы обговорили в том числе и то, что я перехожу в должность почетного дирижера, и продолжаю с ними сотрудничать.
Что касается Госоркестра, то я никогда в своей жизни на «живое» место не прихожу и не претендую. Поэтому для меня было важно, что Владимир Юровский, с которым мы хорошие друзья, принял решение об окончании работы в качестве художественного руководителя Светлановского оркестра, поскольку у него новая работа в Берлине и в Мюнхене. И только после этого мы стали обсуждать с Госоркестром возможность о моего сотрудничества с коллективом в этой роли.
Владимир Юровский был приверженцем современной музыки. Вы будете по-другому строить репертуар?
Во-первых, я не могу сказать, что я ретроград, хотя бы потому, что записал все симфонии Шостаковича. Я не раз говорил, что, на мой взгляд, в России современная музыка исполняется незаслуженно мало. Задача любого музыкального руководителя, любого коллектива — давать шанс живущим композиторам. Если мы не исполняем музыку, которая пишется сейчас, то кто исполнит, кто поймет ее, кто оценит потом? Разумеется, время и общественное мнение отделит шедевры от того, что будет забыто. То, что мы сейчас знаем из классической музыки — это, наверное, одна тысячная из того, что написано. Эта селекция происходит благодаря публике и времени, но для того, чтобы она происходила, нужно давать шанс современной музыке. И в этом отношении я всегда за то, чтобы она исполнялась. Что касается Владимира Михайловича Юровского, то одно из множества его замечательных качеств — это то, что он умеет найти те пьесы, которые по какой-то причине были забыты, и возродить слушательский интерес к ним. Все фестивали, в которых участвовал Светлановский оркестр, будут продолжаться — и «Другое пространство», и «Истории с оркестром», и летний фестиваль в Новом Иерусалиме.
Если говорить об общей репертуарной политике — я сторонник здоровой диеты, когда нужны разнообразные продукты, а не только сладкое или кислое. Поэтому буду стремиться соблюдать какой-то баланс. У меня есть большое желание сделать несколько циклов. Например, цикл симфоний Бетховена, это пять концертов за две недели. Я обязательно буду рассказывать и публике, и оркестру перед каждой симфонией о жизненном пути Бетховена. Потому что, к сожалению, у большинства людей впечатление, что это некий глухой и лохматый старик, который был классиком и писал очень грозную музыку. На самом деле Бетховен реформировал оркестр. И то, что мы знаем как институт современного оркестра, во многом существует благодаря Бетховену. По моему опыту (я делал такие циклы и в Ливерпуле, и в Осло), это вызывает огромный интерес у публики. С точки зрения профессиональной, Бетховен дает, особенно в компактном объеме, очень четкие правила игры. Кроме того, есть идея цикла симфоний Малера — этот цикл будет в течение, наверное, одного, а, может быть, и даже двух сезонов. Довольно скоро мы будем играть в Москве Вторую симфонию Эдуарда Элгара — к сожалению, в России не так много знают музыку этого британского композитора. Кстати говоря, Евгений Федорович Светланов был большим поклонником творчества Элгара, очень много его исполнял. Разумеется, мы будем исполнять и традиционный репертуар — Чайковского, и Шостаковича в том числе. Но, опять-таки, мне кажется, для того чтобы у оркестра было хорошее творческое здоровье, важен баланс. Поэтому какого-то крена репертуара в одну сторону не будет. Есть очень много планов, они на многие годы вперед, в том числе и проекты, в которых классическая музыка будет сочетаться с другими жанрами и видами искусства. В следующем году — 150 лет со дня рождения Александра Скрябина, это само по себе уже подразумевает соединение музыки с визуальными эффектами. Идей много, сколько из них удастся воплотить — покажет будущее.
Формирование репертуара в Лондонском оркестре и в Российском оркестре (ГАСО) происходит по-разному? Вы с кем-то его согласовываете?
Разумеется, согласовываю, в первую очередь, потому что и в Лондоне, и в Москве достаточно много оркестров. И все они выступают в одних и тех же залах. В Лондоне — это Royal Festival Hall, Barbican, Royal Albert Hall. В Москве — это Большой зал Консерватории, Концертный зал Чайковского, Дом музыки, Филармония-2, сейчас еще «Зарядье» появилось. И, конечно, предлагая какие-то свои программы, я их согласовываю в Москве с руководством Филармонии, с теми людьми, которые планируют концерты. А в Лондоне — это еще одна дополнительная вещь. Дело в том, что Royal Philharmonic — это оркестр, у которого очень много туров. И, разумеется, многие программы связаны с турами. У нас очень разнообразный репертуар, но мы его иногда корректируем в силу ограничений, существующих в разных странах по количеству людей на сцене. В принципе, все программы, которые есть, они исходят от меня.
Пандемия и связанные с ней условия тоже ограничивают вас? Я имею в виду произведения, которые написаны для большого состава оркестра. В условиях дистанции при рассадке музыкантов не на всякой сцене такой оркестр может поместиться?
За последние полтора года программы, которые я предлагал, приходилось несколько раз переделывать. Иногда в итоге ничего не получалось, потому что запрещалось все. Разумеется, ту же симфонию Малера играть в пять пультов первых скрипок невозможно — это просто глупо будет звучать. А посадить больше нельзя, потому что на сцене может быть только определенное количество людей. Поэтому, естественно, приходится заменять одно произведение другим. Но есть и позитивный эффект — за последние полтора года я узнал столько новой музыки камерного жанра, которой я, наверное, никогда бы не узнал, до которой, если бы не пандемия, скорее всего, мне бы так и не довелось добраться. Сейчас вроде потихонечку концертная жизнь оживает. Вакцинация в большей части европейских стран идет довольно успешно. Один из шагов, который я пропагандирую — признание всех известных вакцин, которые используются во многих странах, и уже миллионы людей ими привиты. Потому что все то, что происходит сейчас между Евросоюзом, Россией, Америкой, Индией, Китаем — мы признаем эту вакцину и не признаем другую — это чистая политика. До тех пор, пока люди не поймут, что мы все в этой лодке, и нельзя одному грести в одну сторону, а другому в другую, ничего не сдвинется.
Но пока этого не случилось, как вы выходите из положения?
Как только появилась возможность, я привился «Спутником». Потому что в Великобритании вакцинация началась значительно позднее. Я, наверное, не в группе риска, хочется верить, но я чувствую свою ответственность перед людьми.
Хочу вернуться к тому времени, когда вдруг все неожиданно замерло. Вы тогда переключились на разговорный жанр. И это было очень здорово. Почему вы решили это сделать? Не могли сидеть, сложа руки?
На самом деле, мы еще реализовали ряд онлайн-проектов с Молодежным оркестром Евросоюза. У нас было два больших двухнедельных онлайн-проекта. Поэтому совсем, сложа руки, я не сидел, но онлайн-записи, это, конечно, совершенно другая работа. Она возможна, но занимает очень много времени, требует больше усилий, по технологическим возможностям результат, конечно, максимальный, но он пока еще не близок к живому. Просто технологии не позволяют. Что касается онлайн-интервью, то для меня это всегда было интересно. Но когда случился локдаун, я увидел в этом возможность посмотреть на себя со стороны, узнать, каким образом технологически это работает, как разговорить собеседника. На тот момент было интересно интервьюировать людей, не только связанных с музыкой, и посмотреть, как ситуация локдауна, ситуация пандемии, повлияла на разные стороны жизни. Сейчас я думал о том, чтобы возобновить эти интервью, но очень много времени уделяю своей профессиональной работе. Может быть, я к этому еще вернусь.
Вы уже упомянули Молодежный оркестр Евросоюза, которым руководите уже много лет и с которым вы в том числе выступали в Париже на церемонии празднования 100-летия окончания Первой мировой войны. Вы продолжаете работать с этим коллективом в качестве художественного руководителя?
В моем контракте с Молодежным оркестром нет какого-то срока. Для меня это очень важный проект, особенно сейчас. Дело в том, что жизнь молодых музыкантов теперь будет значительно сложнее, чем была до пандемии, даже когда активная ее часть закончится. Финансовый кризис неизбежен, сокращения бюджетов, сокращения расходов неизбежны, то есть бюджеты музыкальных коллективов расти не будут, а цены будут подниматься, и очень сильно. В связи с этим проекты, которые будут, к сожалению, первыми сокращаться — это пробные концерты, когда можно посмотреть молодых музыкантов в деле. И конечно, шансов пробиться у начинающих карьеру молодых людей, к сожалению, будет меньше, чем, скажем, три-четыре года назад. Я считаю своим долгом, своей обязанностью помогать молодым оркестрантам. Уже практически в каждом оркестре Европы есть один или несколько музыкантов, которые играли со мной в Молодежном оркестре Евросоюза, и это большое счастье — видеть, что такая работа приводит к такому результату. Это проект, который я надеюсь продолжать. Но, сожалению, я перестал быть гражданином Евросоюза.
Вы имеете в виду Brexit?
Да. К сожалению, он внес свои достаточно серьезные коррективы. Это касается и рабочих виз, которые теперь нужны, и разрешения на работу, которое нужно в ряде стран Евросоюза. У нас с Молодежным оркестром недавно был тур, в конце которого было очень много слез, потому что как минимум для семи граждан Великобритании этот концерт стал последним — они больше не будут иметь права участвовать в Молодежном оркестре Евросоюза. Тот состав оркестра, с которым мы выступали, был принят в сентябре прошлого года, до Brexit. Сейчас в сентябре-октябре будут новые прослушивания, и музыканты из Великобритании уже не смогут в них принимать участие.
Изменится ли как-то ваш рабочий график в связи с тем, что вместо оркестров Осло и Ливерпуля вы теперь возглавляете Лондонский и Светлановский оркестры?
Я думаю, что, на самом деле, именно по распределению времени большой разницы не будет. Будут изменения по количеству концертов. Потому что c Ливерпульским оркестром, в отличие от Лондонского, большинство концертов проходили в Ливерпуле. Мы, конечно, ездили в туры, но это было нечасто. С Лондонским коллективом будет значительно больше концертов в турах по Великобритании и, хочется верить, по всему свету. Что касается Госоркестра, то тоже предполагается большая гастрольная программа при поддержке государства. Хочется верить, что она будет реализована. Сейчас, к сожалению, возможностей в силу ограничений из-за пандемии очень мало. Поэтому будет значительно больше концертов, я думаю, для меня не только в Москве, но и в городах как России, так и за рубежом. Что касается работы с Молодежным оркестром Евросоюза, то она не занимает много времени именно в репетиционном плане — это примерно четыре недели в год. Ну и, я надеюсь, продолжатся мои выступления с другими оркестрами. Должен сказать, что я достаточно счастливый человек, потому что с прошлого октября, за небольшими исключениями из-за карантинов, я практически постоянно работал. Многие из моих коллег, к сожалению, не имели такой возможности.
С Ливерпульским оркестром вы продолжите работу в качестве почетного дирижера. Это не очень распространенное явление. Что означает для вас статус почетного дирижера?
В Англии есть такое негласное правило: если ты художественный руководитель одного из лондонских оркестров, то ты не имеешь возможности ездить в другие ни лондонские, ни провинциальные оркестры. Это нигде не записано, естественно, но менеджеры живут по этим правилам. Пока я был в Ливерпуле, я мог ездить только в лондонские оркестры, ни с одним из других провинциальных, региональных оркестров я не мог выступать. Эта должность дает мне возможность приезжать в Ливерпуль и продолжать быть в контакте с коллективом. Это не прощание с ними, а просто переход в какой-то новый статус. Для меня этот как ребенок, которого нужно отпустить, и тогда ты сохранишь с ним хорошие отношения. Ты сможешь и дальше радоваться совместной жизни и совместному творчеству, но ты даешь ему самостоятельность и возможность самому решать свою судьбу. Это, наверное, во многом обогащает жизненный опыт. Поэтому, что касается Ливерпуля, я буду туда возвращаться на две, три, четыре недели в год. Так же, как с оркестром в Осло, в этом году запланированы две, а в следующем году — три недели совместной работы, хотя и без официального статуса. Я не теряю контактов, все равно это навсегда в сердце.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться