Эксперт о вывозе археологических древностей: «Там, где существует коррупция, наследие расхищается»

Рост незаконного экспорта культурных ценностей и археологических древностей часто является следствием вооруженных конфликтов. Однако это не единственная причина преступного бизнеса. Там, где существует коррупция, наследие расхищается даже в мирное время, считает дипломат Майкл Гфеллер, работавший в посольствах США в Москве, Эр-Рияде, Багдаде и других городах.

Триумфальная арка в Пальмире, разрушенная боевиками ИГ, Photo: Jerzy Strzelecki; source: Wikipédia

RFI: Каковы масштабы бедствия? В какие суммы можно оценить незаконный экспорт древностей? И о каких странах идет речь?

Майкл Гфеллер: Очень сложно определить стоимость точно, цифр нет, но эксперты сходятся на том, что это несколько миллиардов долларов в год. Древности поступают из Турции, Ирака, Сирии, сейчас нужно ждать притока из Афганистана. Но речь идет не только о странах, где недавно закончились или еще идут вооруженные конфликты. «Экспортерами» являются также страны Южной Азии, Камбоджа, Лаос и другие. Там, где существует коррупция, существует и незаконный вывоз древностей. Это всемирная проблема.

Лет двадцать тому назад я был в отпуске в Таиланде и повсюду видел статуи или рельефы Будды без голов. Я спросил у гида, где же головы, он мне ответил, что их отбили воры. Эти скульптурные головы были вывезены и проданы.

Вы работали в Багдаде во время Иракской войны. Какова была ситуация с археологическими древностями в этой стране?

Я работал в Ираке дипломатом во время вторжения, в 2003–2004 годах, и много ездил по стране. Нелегальный экспорт артефактов был хорошо заметен. Крестьяне добывали древности в тех раскопах, которые в 1930–1940 годах разрабатывали западные ученые. Все знали, где находятся эти места. Существовала целая преступная сеть экспорта керамики, скульптуры, других ценностей в больших масштабах.

С нашими войсками мы работали над спасением художественных ценностей. Были маленькие победы, как, например, когда неизвестные напали на местный музей, и нам удалось вернуть некоторые вещи. Но по сравнению с общими масштабами бедствия это было недостаточно.

Во время сирийских событий тоже шел огромный поток древностей. Группировка ИГ поняла, что они представляют собой серьезный источник финансирования терроризма, и ценности стали уходить в больших масштабах. Повторения ситуации следует опасаться и в Афганистане после возвращения к власти талибов.

Что можно сделать? Как помочь? Не только в Афганистане, но и в других странах?

Должно подключиться местное население. Люди должны понять ценность этих предметов для них самих. В те места, где есть сохранные раскопы и древние памятники, начинают приезжать туристы, растет местная экономика. В Ираке местные жители, которые с нами работали, сами защищали раскопы, когда нас не было.

С западной стороны нужен более строгий контроль нал импортом. Когда вещь выставлена в интернете на продажу, там не пишут, что она из Ирака. Пишут обтекаемо, например «Западная Азия». Или древнее, давно не существующее название, как «Бактрия». Такой страны на карте больше нет, это Северный Афганистан. Надо стараться выявлять предметы до того, как они уйдут на черный рынок. Надо брать артефакты под контроль, устраивать временные выставки, возможно, виртуальные, чтобы сохранить вещи, дать возможность людям с ними познакомиться. И чтобы вернуть их затем в страну происхождения, когда там восстановится нормальная власть.

У вас есть положительный пример защиты древностей на местах?

Двадцать лет тому назад я создал частный фонд Renaissance, который сотрудничает с Арменией. Им руководит Борис Гаспарян, которого я считаю крупнейшим археологом в Европе, а может, и в мире. Мы провели более ста раскопок, многие дали важные результаты. Например, мы нашли самую древнюю в мире обувь, сделанную за 6000 лет до нашей эры. А еще самый древний в мире винодельческий комплекс, маленький винзавод, существовавший за 4000 до н. э. Нам удалось восстановить использовавшуюся на нем технологию и сделать самое старое вино в мире. Над сохранением раскопок мы успешно работаем с министерством культуры и с Институтом археологии и этнографии, а наша самая большая победа — работа с местным населением. За двадцать лет мы не потеряли ни одного артефакта. Так что все возможно, но это требует много работы.

Майкл Гфеллер занимал дипломатические должности, вплоть до должности посла, в различных миссиях США, в том числе в Эр-Рияде, Бахрейне, Багдаде, Ереване, Кишеневе, Варшаве, дважды исполнял обязанности первого секретаря посольства в Москве. Основал некоммерческий фонд Gfoeller Renaissance Foundation, проводивший археологические и палеонтологические раскопки на Кавказе и в Армении совместно с крупными европейскими и американскими университетами.