«Зато я умею летать». Не стало Петра Мамонова
Петр Мамонов у каждого свой. Даже для великих это большая редкость — быть до такой степени разным для всех.
Опубликовано:
Мамонов — концентрация рока, всего того, ради чего рок был «задуман». На первый взгляд — изломанное, нахальное, порой — обидное в своей прямоте, резкости и рубящей наповал критике, то мучительно громкое, то еле слышное, то простое до оторопи, то непонятная абракадабра. Все это вместе — колючий, как огромный еж, ком из наслоений неожиданных смыслов. Собственно, это и есть философия рока.
Словно в насмешку над музыкантом и его поклонниками государство решило отметить заслуги Мамонова, наградив его орденом Дружбы народов две недели назад, когда Мамонов уже был в коме под аппаратом ИВЛ. Единственная государственная награда застала музыканта, когда тот уже уходил. Он о ней не узнал — и слава богу, потому что придумать что-то более нелепое, чем «Мамонов-орденоносец», трудно. Наши власти, как это часто с ними случается, даже в искреннем порыве оказываются флагманом глупости. Символическая ситуация: гуру альтернативы на пороге жизни и смерти становится объектом официозного внимания. Наверняка Петр Николаевич сейчас посмеивается с небес и клянется когда-нибудь написать про это стих.
Он вообще любил мысли о смерти, любил давно, задолго до того, как углубился в православие. В лунгинском «Острове» сыграл смерть — спокойную, уверенную, пришедшую ровно тогда, когда человек получил прощение и завершил покаяние. Он не скрывал, что юродивый монах отец Анатолий — это он, знаменитый рок-музыкант Петр Мамонов, примеряющий на себя смерть. Мамонов не боялся смерти — он говорил, что надо с ней заранее подружиться, а там, дальше все будет еще интереснее, чем здесь.
Сын интеллигентов (отец инженер, мать — специалист по скандинавским языкам), Мамонов всегда удачно косил под маргинала, но при этом был человеком необыкновенно эрудированным и образованным, в совершенстве владел английским и норвежским, перечитал всю мировую литературу, в юности поступил на редакторское отделение Полиграфического института. Мать отчаянно надеялась до последнего, что ее сын-драчун рано или поздно образумится и погрузится в тихую интеллигентную профессию. А сын сбежал после второго курса и больше в высшее образование не вернулся.
Легендарные «Звуки Му», которые Мамонов создал в 80-е вместе со своим другом Александром Липницким, стали альтернативой не только официозу, но и всему остальному отечественному року, уже сформированному и заставившему звучать новые имена — Шевчук, Курехин, Гребенщиков. «Звуки Му» резко отличались от питерских и свердловских групп своей аполитичностью. Или даже — антисоциальностью. Уже тогда у Мамонова проявилось кредо, которое через много лет приведет его в полуотшельники, поверяющие жизнь православием, — «Спаси себя, и хватит с тебя».
Я самый плохой, я гадость, я дрянь.
Зато я умею летать.
— пел Мамонов в одной из самых своих известных песен. Все, даже самые ранние песни его и его группы были пронизаны этой неожиданной для тех времен мыслью об ответственности человека.
Посмотри внизу, в самом низу, чего там делается, сколько червячков, мошек, букашек, козявочек…
Ползают, соревнуются, друг друга едят, улыбаются, шебуршат, царапаются, кусаются, жужжат, прыгают…
А ты что сделал сегодня? А?
В то время как русский рок воспевал самоценность человека и отстаивал непривычные еще либеральные установки, Мамонов сражал всех наповал своей нарочитой резкостью, которую многие считали мизантропией.
Муха — источник заразы, —
Сказал мне один чувак.
Муха — источник заразы?
Не верь это не так!
Источник заразы — это ты.
Но мизантропия тут и рядом не стояла — Мамонов боялся, что вслед за диктатурой советской власти грянет либеральная диктатура, когда всякий захочет снять ответственность с себя и переложить ее на плечи государства. В его представлении либерализм был безответственностью и нарушением всех этических норм. До конца жизни «либерал» было в его устах ругательным словом, особенно в последние годы, когда резкий уход в православие поколебал его показную брутальность и маргинальность.
Мамонову было тесно всегда и везде. Ошеломляющая популярность «Звуков Му» не только не подвигла его на создание чего-то аналогичного, когда группа распалась, но словно поставила точку в этом периоде его творчества — Мамонов оставил за спиной и «Звуки…», и популярность, и брутальность. Он начал выходить на сцену в концертах-моноспектаклях и там пытался найти себя нового, но все равно это был тот же самый Мамонов, только в другом жанре.
Чуткий Павел Лунгин очень точно уловил это бесконечное стремление Мамонова к новым рефлексиям и в своем фильме «Такси-блюз» сделал его символом тектонических сдвигов в стране, что начались во время перестройки. Да и сам этот фильм стал символом поздней перестройки, когда от лозунга «Мы ждем перемен!» страна шагнула в эти перемены.
Это был уже новый интерес и новый Мамонов, мало чем напоминавший «Звуки Му» и даже «Шоколадного Пушкина». Как всякого талантливого человека, его всегда заносило так, что всякий раз было тревожно: а вдруг не вернется? Он возвращался, но уже немного другим, чуть дальше от того неистового, обманчиво маргинального, клыкастого Мамонова, которого боготворили в 80-е. То пообещает избить до смерти внука, если тот скажет, что ему нравятся мальчики. То согласится дать большое интервью Собчак, и хоть размажет ее мама-не-горюй — сам факт соединения с гламурной пустотой печален. То вдруг как примется себя нахваливать — не знаешь, куда деваться.
И вот что поразительно. Смерть Мамонова огорчила всех — либералов и путинистов, консерваторов и авангардистов, коммунистов и анархистов, слушателей «Голоса Америки» и зрителей Первого канала. Сорок с лишним лет такой же общей потерей стал уход Высоцкого. Он тоже был у каждого свой.
Откололся кусочек Вселенной…
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться