Хватай хлопушку и беги — о самоироничном «Конце фильма» Владимира Котта
В избранных кинотеатрах России идет трагисатира Владимира Котта «Конец фильма». Странно, что картина, во время просмотра которой хохочешь, не предназначена для широкой публики. Но она и впрямь не для всех – ее юмор, самоиронию, а заодно и печаль оценят киноманы. Жанр фильма даже не трагисатира, а смешная, но невеселая комедия. Насколько удачно сочетаются в фильме грустное и забавное, оценил кинообозреватель RFI Юрий Гладильщиков.
Опубликовано:
Хороший фильм может начинаться и так. Вдоль кирпичной стены под эстакадой идет невысокий щуплый человечек в очечках. Вскоре мы узнаем, что это главный персонаж фильма — кинорежиссер. На стене он видит граффити: Олег Янковский распахивает полы плаща. Возможно, это сцена из «Полетов во сне и наяву», но не уверен. Человечек проходит было мимо, но возвращается, оглядывается, не видит ли его кто, и вдруг плюет в распахнутые полы.
После чего на экране появляется титр: Конец фильма. Только через полсекунды понимаешь, что это не типичный для времен СССР финальный титр картины, родственный голливудскому The End, а собственно название ленты Владимира Котта, которую мы и смотрим.
Чтобы оценить смысл упомянутого эпизода, нужно посмотреть картину целиком. У меня возникло несколько трактовок. В любом случае, это не оскорбление великого Олега Янковского, а самохарактеристика главного персонажа. Возможно, таким способом он расплевался с идеей молодости снимать настоящее кино. Плюнул на себя-идеалиста.
Режиссеры и сценаристы Александр и Владимир Котты — самые успешные и профессиональные близнецы отечественного кинематографа. Оба — относятся к ведущим постановщикам средних лет, оба — сами по себе, оба плодотворны как в большом, так и сериальном кино. Но мы — о «Конце фильма» Котта Владимира.
Главный персонаж-режиссер, которого играет замечательный, но мало кем прежде отмеченный актер Валентин Самохин, напоминает нервностью, печалью во взоре, а заодно и залысинами с очечками еще не постаревшего Вуди Аллена.
Хохмы начинаются сразу. Персонаж сидит в режиссерском кресле на покрывшем траву раннем снеге. К нему с предложением кофе подлетает восторженная нимфетка (она в нормальных годах, но кажется нимфеткой), считающая его гением. Она отвечает и за хлопушку. И режиссер тут же начинает фантазировать: а вот для Каннского фестиваля можно было бы снять с ее участием такую-то картину (режиссер представляет себе сюжет и эпизод, пародирующий Терренса Малика), а для Венецианского (а у всех фестивалей — это реплика по ходу — своя конъюнктура) такую-то? Для Берлинского — вот такую, политкорректную? А для получения «Оскара»… Тут режиссер делает паузу и честно говорит себе: «Оскар» мы не потянем.
«Конец фильма» — редкий тип кинопроизведения, которое надо пересматривать, чтобы уловить нюансы. Лишь во время пересмотра я обнаружил, что еще в первых кадрах упоминаются (при этом с матом) Феллини и некий мертвый Иван Ильич. Режиссер снимает типичный для наших дней тупой полицейский детектив. «Смерть Ивана Ильича» — классика Льва Николаевича Толстого. Феллини среди прочего снял «Восемь с половиной» о саморефлексии и творческом кризисе режиссера с Марчелло Мастроянни в главной роли.
Предчувствия, если вы опытный зритель, вас не обманут. Вскоре режиссер даст деру со съемочной площадки, потому что больше не в силах выносить и окружающий, и собственный творческий идиотизм. А катализатором станет появившийся, подначивающий его на бунт призрак Марчелло Мастроянни из «Восьми с половиной» Феллини. Мастроянни играет Егор Бероев, которого ужасающе мало в современном кино.
Он не слишком похож на Мастроянни. Но он и не должен быть похож, ведь он альтер эго, двойник главного героя «Конца фильма», а следовательно, должен одновременно напоминать и его, что непросто. При этом и главный персонаж, и его двойник-Мастроянни слегка, но очевидно похожи и на братьев-близнецов Коттов.
Причем тут Толстой? А при том, что уход со съемочной площадки персонажа-режиссера — это отчасти, как мне кажется, знаменитый уход Толстого. Но великий писатель-старец шел навстречу смерти, а главный герой «Конца фильма» и сам не знает, куда бежит.
Двойник с лицом Бероева-Мастроянни говорит персонажу-режиссеру (все монологи и диалоги передаю точно, но не дословно): да ты же всё проиграл! Твой фильм победил в Сан-Себастьяне — а теперь ты кто? Бесхребетный слабак!
Это «Восемь с половиной» в ситуации современного, в основном, спонсируемого государством и требующего определенной идеологической отдачи отечественного кинематографа. Идеология режиссера перед побегом со съемок: беги от кино. Кино — это смерть.
После сериала «Оттепель» Валерия Тодоровского у нас не было второго такого фильма про кино.
И ведь очевидно, что в современном российском киноварианте «Восемь с половиной» должны превратиться не в драму, а почти в фарс. Потому что такова разница между нынешним российским — и итальянским кино начала 1960-х, времен постнеореализма.
Обрубаю две трети сюжетной линии, когда сбежавший было и поверивший в обретенную свободу режиссер сталкивается с еще большими проблемами, как, извините за грубое слово, экзистенциальными, так и финансовыми, а заодно семейными.
Зато появляется успешный режиссер-однокурсник. И вот это едва ли не самое главное. Этого успешного изображает сам режиссер фильма Владимир Котт.
В «Конце фильма» много актеров, которых можно назвать культовыми: Яна Троянова, Наталья Суркова, Борис Каморзин. Но явление в собственной картине Владимира Котта — особо значимое. Важно, что его персонаж имеет те же имя-отчество, что и сам Котт: Владимир Константинович. Именно он произносит все главные для понимания сути фразы. Говорит сбежавшему со съемок коллеге: чтобы снять авторское кино, быстро подай заявку в Министерство культуры на что-то патриотическое. А это что? Это дети, война и про хоккей.
Да это уже сатира, ребята!
Важно, повторю, что в роли циника сам режиссер фильма.
Именно он произносит невероятный монолог: я снимал после института фальшак. И потом тоже. А потом привык. Но всё думал: потом вырвусь и сниму свое независимое кино. Но у меня все расписано на год, на два и т. д. От всего этого застрелиться хочется.
И я вообще завидую твоей свободе (сбежавшего со съемочной площадки коллеги). Захотел — ушел. А я вот боюсь. Главный герой в ответ: я — тоже боюсь.
Любой режиссер из редкого числа тех, кто способен к рефлексии, когда-нибудь да доживает до своих «Восьми с половиной». В ситуации, которая у людей, не обремененных творческим началом, именуется кризисом среднего возраста.
«Конец фильма» — кино для себя и про себя, пусть, разумеется, и видоизмененного фантазией. И не важно, что сам Владимир Котт это отрицает. Оба брата Котты относятся к ведущим представителям отечественного мейнстрима. Но оба начинали как режиссеры фестивальные. При этом творческий путь Александра все-таки более извилистый. Уже сделав такой масштабный фильм как «Брестская крепость», он вдруг сотворил авторский — «Испытание».
Владимир же после ранних фестивальных успехов угодил в колею. Есть дурацкий термин «крепкий профессионал». В случае с инженером, строителем, военным, чиновником — это, наверное, комплимент. Человек выдает ровно то, чего от него ожидают. В случае с людьми творческих профессий от ученых и врачей до кинорежиссеров это похвала не вполне. И Владимиру Котту явно надоело быть востребованным продюсерами режиссером, про которого всем известно, что в каждом своем фильме или сериале он выдаст определенный высокий уровень.
В итоге его персонаж в «Конце фильма», представив в московском Доме кино свою последнюю работу (а ею, к недоумению публики, становится черный прямоугольник экрана. И всё.) кончает с собой за кулисами. Говорил, что хочет застрелиться от своих режиссерских успехов. Оказывается, не шутил.
Удивительно, как Владимир Котт снижает при этом в «Конце фильма» любую пафосную ситуацию. Припомню одну из лучших сцен.
Электричка, сбежавший режиссер сидит напротив уже упомянутой наивной девчушки, почти нимфетки, которая жаждет спрятать его от бандита-продюсера. И вагонный баянист вдруг при их виде сменяет нечто разухабистое на Хоральную прелюдию Баха из «Соляриса» Тарковского. Изумительные лица. Хороший эпизод — даже очень!
Но и тут идиллия прерывается цинично. У нашего героя нет наличных для музыканта. Но тот здраво носит с собой фиговинку с кнопочками для оплаты карточкой: введите пин-код и сумму!
Он отдает все деньги. Почему? — А зачем мне деньги на краю света? Это уже точно уход Толстого — окончательный. Уход не только со съемочной площадки, но и из семьи.
Теперь с становится окончательно интересно, как режиссер Владимир Котт из всего этого выкрутится.
Как он выкрутился — утаю. Выкрутился.
Другого финала у нашего кино для нас с вами вообще, и режиссеров в особенности пока нет.
А вот у «Восьми с половиной» был финал, дающий надежду на выход.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться