«Грузины нас понимают. У них тоже с соседом была война». Украинцы о причинах переезда в Грузию и жизни в Батуми
Грузинский портовый город Батуми стал одним из тех мест, куда переезжают вместе с семьями жители Украины. Каждый вечер со дня полномасштабного вторжения России в Украину они собираются на площади Европы и напоминают всем, что на их родине идет война. На средства, собранные благодаря батумскому Майдану (так называют это место сами украинцы), закупаются тепловизоры, генераторы, дроны — все, что требуется для нужд ВСУ. Для кого-то Батуми — своего рода перевалочный пункт, а кто-то остается здесь и пытается начать жизнь с нуля, поскольку прежней уже нет. Корреспондент RFI встретилась и поговорила с теми, кто решил остаться.
Опубликовано:
Для местных жителей уже привычно каждый вечер на центральной площади видеть людей с флагами сине-желтого цвета. Наше интервью с участниками батумского Майдана состоялось 26 апреля — в День памяти о чернобыльской катастрофе. Украинцев здесь активно поддерживают выходцы из Беларуси. Один из них — Алексей Балашов, он из Минска.
Я уехал из Беларуси в 2021 году. Тогда у меня прямых политических причин бежать через болото не было. Но было понимание, что рано или поздно за мной придут. Никто не ожидал, что сейчас вспыхнет война, но то, что у нас будут закручивать гайки, было ясно.
Алексей рассказал о сегодняшней акции: «37 лет назад произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Эта дата для украинцев и белорусов всегда была общая. А сегодня, учитывая последние события, она приобрела зловещее звучание. Потому что в Беларуси построена новая атомная электростанция, которая в принципе и не нужна. Она строилась на российские деньги, на российских технологиях и до сих пор не введена нормально в эксплуатацию. В это время в Беларусь хотят ввезти российские ядерные ракеты...»
Алексей считает, что помимо Чернобыля, о котором все знают, сегодня нужно говорить и о другом Чернобыле — «духовном».
Да, есть те, кто рассуждает: «моя хата с краю», «меня это не касается», это тот самый духовный «Чернобыль». Их мышление сформировано советской, диктаторской политикой. Но на самом деле, на мой взгляд, в Беларуси немного людей, которые поддерживают войну и какие-то агрессивные действия.
Ирма Габаидзе приехала в Батуми из Харькова. Здесь она занимается уборкой квартир, предлагает услуги няни, повара. А на родине работала лаборантом в медицинском университете. Говорит, что найти работу по специальности не так просто. Как правило, нужен грузинский язык.
У меня папа родом из Грузии, его уже нет в живых. А здесь живут родственники. Из Украины я выехала 2 марта прошлого года. Две недели провела в Польше. Когда пересекла границу с Польшей, родственники мне начали писать, звонить, мол, оставайся в Европе, у нас нет денег и места. А я все равно приехала, потому что для меня Грузия — это вторая родная страна.
В Украине осталась моя мама. Она плохо себя чувствует, постоянные обстрелы, сирены. К этому невозможно привыкнуть. А у меня нет возможности забрать ее к себе, так как сама живу здесь у чужих людей.
Алексей Севериненко также каждый вечер приходит на батумскую площадь. Он родился в России, со временем получил украинское гражданство и переехал в Киев.
В целом я пессимистично настроен относительно российского общества, так как там жил. Не хочу говорить за всех, там есть еще достойные люди. Я лично общаюсь с единицами. Они определились еще до вторжения. Не хочу им навредить, но они не сидят сложа руки, а делают очень полезные вещи для нас и вредные для российских захватчиков.
Украинцы в Батуми ведут деятельность в нескольких направлениях.
Во-первых, мы собираем средства на покупку машин, дронов, средств связи для ВСУ. Во-вторых, постоянно напоминаем людям, что в Украине идет война. И в-третьих, оказываем психологическую поддержку тем, кто сюда бежал. Ведь зачастую это люди с одним чемоданом, многие лишились дома, семьи. Им важно найти земляков. И я вижу, как здесь они оттаивают, как из черно-белого мира попадают в живой мир.
Еще я хотел бы отметить два важных момента. Первое — после полномасштабного вторжения России в Украину больше нет оттенков, есть черное и есть белое. Люди определились, нет тех, кто шатается. И второе — война началась не в прошлом году, она идет уже 9 лет. На протяжении этих лет были разные настроения. До февраля 2022-го было непонятно, чем все это закончится, не проглотит ли нас наш сосед. А после того, как российская армия двинулась на Киев, многие мне сказали: да, будет тяжело, но появилась четкая уверенность в победе, однозначно, — рассказывает Алексей.
Днем батумские активисты также не сидят сложа руки. Они собираются в офисе, где занимаются плетением маскировочных сеток для ВСУ. Помещение им предоставила грузинская партия «Лело». С корреспондентом RFIпобеседовал ее представитель Гено Тэбидзе:
Когда началась война, мы в Батуми открыли гуманитарный центр для помощи украинским беженцам. Он был первым в Грузии и сыграл ключевую роль. На данный момент в одном офисе мы собираем гуманитарную помощь в виде продуктов, одежды и медикаментов, а во втором волонтеры шьют максировочные сетки.
Первое время были проблемы, потому что Грузия не была готова к таким событиям. К нам приходили местные жители и предлагали беженцам свое жилье или гостиницу. Помогли приезжие из Беларуси, а также украинцы, которые уже жили здесь. Ни один гражданин Украины в Аджарии не остался на улице. Я рад, что мы смогли принять такой вызов.
Для нас это было принципиально. Мы очень недовольны тем, что наши власти официально не заявили, что Россия — агрессор и что ее нужно остановить. Мы недовольны тем, что они не присоединились к санкциям против РФ.
По словам политика, их центр на первых порах помог с жильем более семи тысячам украинцам. Еще более семи тысяч семей получили одноразовую помощь. Мамочкам были организованы бесплатные роды. 300 гражданам Украины помогли найти работу. Также в Украину было отправлено 90 тонн гуманитарной помощи. «У многих украинцев был только внутренний паспорт. Они выбирали Грузию, потому что могли сюда приехать. Сейчас не успевают сделать загранпаспорта для всех беженцев, и они просто здесь застряли. А Грузия не такая богатая страна, чтобы дать какие-то возможности в плане работы, — отметил Гено Тэбидзе.
Волонтеры, которые занимаются плетением сеток, рассказали о своей работе и о том, как оказались в Батуми.
Зеленый материал очень дорогой, и мы открываем сборы, — говорит Александра Омельченко. — Кто-то приносит ткань, кто-то деньгами помогает. Человек 15 приходит постоянно. Остальные — по возможности. Режут, плетут, каждый делает то, что у него получается. Тут все из разных городов — Киева, Мариуполя, Запорожья, Днепра, Херсона и других.
Сама Александра приехала из Херсона.
Перед тем, как выехать в Грузию, я пробыла 2,5 месяца в оккупации. Было сложно. Кругом танки, БТРы, русские военные ходили и по рынку, и по городу. Сначала мы не могли нормально купить даже еду, выходили в пять утра, стояли в очереди. Были дни, когда не могли вообще ничего купить. Первый месяц спали в одежде. Страшно, но потом привыкаешь.
Мой дядя умер: у него случился приступ, и ему не смогли оказать помощь, потому что не было лекарств. Россияне не давали зеленых коридоров. Наша больница не получала нужных медикаментов. А те, что были — не очень хорошего качества. И я считаю, что его все равно убила Россия.
Сейчас каждый день обстрелы. Правый берег Херсона наши ребята освободили, но тем не менее каждый день гибнут мирные люди. У жителей нет возможности даже спрятаться, так как нет сигнала тревоги.
Инна Недовизий приехала в Грузию из села Великие Копани Херсонской области. Ее малая родина славится плодородной почвой, там выращивали овощи, которые закупали оптом и везли в крупные города, например, Донецк и Луганск.
Из нашего села стреляли по Херсону. На улицы заезжали БТРы и по домам ходили. Искали тех, кто служит. Выйдешь на рынок купить хлеба — слышишь, как стреляют, смотришь, уже рынок оцепили. Кричат: «быстро всем на землю». Женщины падали на колени, а мужчины полностью. Это очень страшно.
На сегодняшний день там все в оккупации. Забирают дома, машины, вселяются, живут, пользуются всем, что есть в доме. А если уходят, то грабят его.
Сейчас людям приходится соглашаться на российские пенсии. Ведь надо на что-то жить. Если берешь российский паспорт, дают листочек, требуют произнести клятву на русском. Без клятвы не дают. Это как унижение.
Многие с детьми оттуда уехали. Но не все имеют такой возможности. У нас картошка, лук — все свое. Если выехать — все это нужно будет покупать, а наши сельчане не такие богатые.
По словам Инны, деятельность в Батуми — для нее своего рода отдушина. «Если б не было этой работы, не представляю, что бы было со мной. У нас одна цель, одна мечта. Мы здесь как родственники. Иной раз сердце болит, а все равно прихожу. То, что мы делаем, это какая-то капля в море, но мы помогаем чем можем. И я благодарю этот «Майдан».
На вопрос, почему выбор пал на Грузию, собеседницы отвечают:
Грузины нас понимают. У них тоже с соседом была война.
В Батуми проживает большая украинская диаспора. Кто-то уже давно живет здесь, кто-то приехал после 2014 года. У тех, кто приехал сюда в последние два года, судьба складывается по-разному. Женщины, к примеру, находят работу в салонах красоты — делают маникюр, стрижки, наращивание ресниц. Многие работают удаленно. Есть и те, кто открыл свой бизнес.
Одна из них — Ирина Смольникова. Она переехала в Грузию 22 марта прошлого года из Харьковской области с мамой и младшей дочерью. Здесь познакомилась с соотечественницей и вместе с ней открыла кафе необычного формата — для книголюбов. Ей удалось сохранить домашнюю библиотеку и перевезти сюда. Ирина говорит, что для нее это кафе не про бизнес, это возможность хотя бы ненадолго отвлечь себя от потока новостей, в котором она находится постоянно.
Мы успели выехать в первый же день войны. Граница находится в 20 километрах от нас, все оттуда летело на Харьков и соответственно на нас. Выехали с одной сумкой на троих.
Старшая дочь на тот момент находилась в Киеве. Она категорически отказалась оттуда выезжать и на вторые сутки уже записалась в тероборону. Поэтому мой муж поехал к ней в Киев, а мы уехали в Польшу. Уехали недалеко от границы в надежде, что вот-вот вернемся. Но кто же мог предположить, что так будет. Пробыли в Польше месяц и дальше перебрались сюда.
Дома у Ирины оставались три собаки, шесть котов и пруд с рыбами. «Наши животные — это ужасная трагедия для нас, это наша боль. Младшая дочь их собирала, лечила, кормила. Собаки были очень крупные и физически на одной машине мы их забрать бы не смогли. К тому же мы думали, что уезжаем ненадолго. Оставили ключ, корма соседу. Но его дом разбомбили, он уехал. В мае через волонтеров мы нашли только двух собак и вывезли их в Харьков».
Ирина говорит, что шокирована тем, что осталось от ее дома.
В нашем микрорайоне проживало 450 тысяч человек, его обстреливали безбожно. Есть полностью сгоревшие дома. Когда начали туда понемногу пускать людей, то все рассказывали, что там стоял запах чего-то гниющего. Возможно, это запах животных. Ведь все бежали в панике. Наверняка и люди где-то остались. Потому что были одинокие старики. Бросали холодильники с продуктами. Это был целый микрорайон, куда зайти было невозможно. Сказали, что половина восстановлению не подлежит.
Я боюсь туда ехать. Я видела, что было «после», только на фотографиях, и не осознаю, что это мой дом. У нас там сгорело пол-участка, баня, бассейн, спортивный комплекс, сосны, растения, за которыми мы долго ухаживали, крыша разрушена. Повскрывали все шкафы, повыбрасывали книги, может деньги искали. Если увижу это вживую, не знаю, что со мной будет.
{{ scope.legend }}
© {{ scope.credits }}Старшая дочь Ирины три месяца провела под Бахмутом.
Она прошла курсы тактической медицины. Пошла в госпитальеры, хотя по образованию не медик. Ездила в зону боевых действий, когда раненым ребятам требовалась помощь, довозила до стабилизационных пунктов, где их состояние стабилизировали и дальше отправляли в госпитали. Дочь сказала: мам, не всякий медик может спокойно относится к оторванным рукам, ногам — а я могу. Хотя паучков боялась в детстве. Не знаю, откуда у нее хватает силы.
Сейчас она на ротации в Киеве, ей нужно подлечиться, так как у нее контузия была — и не одна. И две недели я могу хотя бы нормально спать. Потому что знаю, что моя дочь в более-менее безопасном месте.
В Киеве она также работает в психоневрологическом госпитале для военных. Дочь участвовала в организации сбора донатов, которые пошли на спортзал, библиотеку, сейчас там будет бассейн. Плюс она дополнительно ведет проект — занимается пропагандой донорства крови. Потому что большая часть наших солдат погибает из-за отсутствия крови, ее катастрофически не хватает. Ребята объясняют это людям, проводят какие-то акции.
Мне, конечно, хотелось бы, чтобы дочь сюда приехала. Но она категорически сказала «нет», и что сделает это только тогда, когда закончится война.
Младшая дочь Ирины учится в Батуми в украинском секторе. Она занимается ручной росписью одежды и сумок на патриотическую тематику. Сейчас девочка открыла арт-пространство, где детям преподают лепку, рисование, иностранные языки и другое.
«За все мои 50 лет, — говорит собеседница, — у меня не было столько друзей, сколько сейчас. Мы все разные по возрасту: есть 20-летние, есть такие, как мы. Мы вместе отдыхаем, играем в игры. И это очень сильно спасает нас. Мы будем стоять на этой площади в Батуми каждый вечер и встретим здесь день победы».
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться