«Обмен зашел в тупик»: что в Киеве думают о передаче пленных

По данным СБУ Украины, в плену ДНР и ЛНР находятся 103 человека. Среди них есть как гражданские лица, в том числе женщины, так и военнослужащие ВСУ. Нового масштабного обмена, как утверждает украинская сторона, пока не предвидится. Корреспондент RFI в Киеве поговорила с местными чиновниками и правозащитниками о том, почему ситуация вокруг обмена пленными зашла в тупик.

Бойцы Нацгвардии Украины, сентябрь 2017 года REUTERS/Gleb Garanich

Официально вопросом обмена украинских граждан, находящихся в плену в ДНР и в ЛНР, занимается Объединенный центр освобождения заложников при СБУ. Структура отвечает за координацию поисков, освобождение пленных и установление местонахождения без вести пропавших. Вопросы обмена пленных курирует уполномоченная Верховной Рады по правам человека Людмила Денисова и представитель Украины в Трехсторонней контактной группе Ирина Геращенко, а также украинский МИД.

Украинский омбудсмен ведет переговоры напрямую с российской уполномоченной по правам человека Татьяной Москальковой. В июле 2018 года Денисова направила Москальковой официальное письмо с предложением обмена заключенными. В начале августа она сообщила, что прошения о помиловании от 22 россиян, осужденных в Украине, были переданы в администрацию президента РФ. Все предложения украинской стороны были проигнорированы. По мнению Ирины Геращенко, которая участвует в переговорах по обмену пленными в Минске, процесс блокируется по вине России.

«Российская сторона не заинтересована в освобождении своих граждан»

«Больше четырех месяцев назад в рамках Трехсторонней контактной группы в Минске я передала списки россиян, осужденных в Украине за очень тяжелые преступления: терроризм, диверсия, шпионаж, участие в незаконных вооруженных формированиях, — говорит Геращенко. — Никакого ответа ни в рамках Трехсторонней контактной группы, ни посредством институтов уполномоченных по правам человека, ни после того, как МИД дипломатической почтой направил прошения россиян о помиловании в Кремль, мы не получили».

Российская сторона не заинтересована в освобождении россиян, «которых она отправила сюда убивать, терроризировать», — настаивает Ирина Геращенко. «На последней встрече в Минске мы предложили в виде исключения двух граждан РФ передать российским консулам для освобождения украинских военнослужащих, которые больше трех лет находятся на территории ВОТДЛО (используемая в Украине аббревиатура для «временно оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей» — RFI). На это тоже нет ответа», — поясняет чиновница.

Украинские юристы и правозащитники, которые наряду с госструктурами помогают искать и освобождать украинцев, уверяют: реальные цифры, как и причины затягивания процесса обмена пленными и политзаключенными, от официальных данных могут отличаться. Самоизоляция Донбасса, Россия и ее позиция «всеотрицания», а также Украина, которая законодательно и организационно к условиям войны все еще не адаптировалась, тому виной, считают украинские правозащитники.

Правозащитная организация «Медийная инициатива по правам человека» занимается сбором информации, поиском задержанных украинцев в ДНР и ЛНР, а также предоставляет юридическую поддержку — ищет независимых адвокатов, которые затем ведут их дела. После 2015 года организация занимается исключительно вопросами политзаключенных в России и Крыму. По словам одной из ее основателей, журналистки Марии Томак, о пленных в Донбассе, в отличие от узников Кремля, сейчас практически ничего не известно.

Согласно украинскому законодательству, Крым и Донбасс — это временно оккупированные территории, но, с точки зрения работы правозащитных организаций, и учитывая то, что Россия признала полуостров своей территорией, их статус отличается, считает Мария Томак.

«С темой узников Кремля ситуация намного лучше, чем с заложниками ВОТДЛО, только Европарламент принял около десяти резолюций, где упоминается Сенцов. Заложники боевиков фигурируют пунктиром и почти без фамилий. Это очень плохо. В этом направлении необходима серьезная работа», — говорит правозащитница.

По словам Марии Томак, еще одна проблема — отсутствие в Украине законов, которые бы защищали права пленных и политзаключенных, а также регламентировали обмены.

«Существует несколько законопроектов. Некоторые их них касаются исключительно политзаключенных, другие — заложников ВОТДЛО или объединяют эти две категории. Но у нас к ним есть замечания. Вместе с Украинским Хельсинским союзом мы разработали свой законопроект, отправили его разным народным депутатам, в министерство по вопросам временно оккупированных территорий и в офис омбудсмена», — рассказывает Томак.

Материалы о преступлениях в Крыму и Донбассе, по словам Марии Томак, собираются и передаются в Международный суд ООН, а также в Международный уголовный суд в Гааге. Несмотря на то, что Украина не ратифицировала Римский статут, она признала его юрисдикцию, то есть подала заявление о рассмотрении событий на Майдане и в Донбассе. Поскольку это происходит на территории Украины, суд такие обращения может рассматривать.

Украинские юристы также подают заявления в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Речь идет как о частных, так и о межгосударственных жалобах в области нарушений прав человека. В последнем случае жалобы украинское Министерство юстиции подает в ЕСПЧ. Цель таких заявлений — признать Россию ответственной за нарушения прав человека в Крыму и Донбассе и обязать выплатить компенсацию. Пока таких решений Европейский суд по правам человека не выносил.

«Украинские пленные находятся в полной изоляции»

С 2014 года в Украине действует организация юристов-волонтеров Prisoners of War Ua Project. Изначально она функционировала при Украинском Хельсинском союзе, а сегодня предоставляет юридическую поддержку родным украинцев, находящихся в плену. Юристы организации подают иски в ЕСПЧ, отправляют обращения правительствам других стран, конгрессменам и папе римскому, где информируют о нарушениях прав человека в Украине. В комментарии RFI адвокат и координатор организации Олег Веремеенко рассказывает, что украинские пленные находятся в полной изоляции: у них нет ни радио, ни телевидения, письма от родственников им также не передают.

«Те условия, в которых военнопленные находятся сейчас, как нам описывали ребята, освобожденные из плена, это ни в сказке сказать, ни пером описать. Например, зимой, когда их перевели из Макеевки в Донецкое СИЗО, в камере не было вообще отопления, были разбиты окна. Представьте себе: на улице мороз –20, а у одного из наших ребят даже одеяла не было, потому как, когда их переводили, он вовремя не проснулся, и его просто без вещей вытолкали. И так, по моей информации, без одеяла они жили неделю. Как это возможно? Кроме того, в камере даже туалета не было», — описывает положение дел Веремеенко.

В 2014-2015 годах организация Prisoners of War Ua Project также принимала участие в переговорах по освобождению пленных. Сегодня, по словам адвоката и координатора организации Олега Веремеенко, никто, кроме СБУ, эти переговоры не ведет. Однако предложения по обмену их организация спецслужбам высказывать может.

«На сегодняшний момент ситуация с обменами зашла в тупик, — полагает адвокат. — Вы часто слышите с экранов телевизоров, что ключи от тюрем Донбасса в Кремле, у Путина. Частично это действительно так, частично нет, потому что любые переговоры, в том числе по освобождению и обмену пленными, — это компромисс. Нужно искать способы вытащить наших ребят, которые сидят в плену по четыре года. У меня нет этому оправданий. Алексей Кириченко, защитник Савур-Могилы, который провел в плену три года, в своей книге написал: „Нужно было провести 250 встреч в Минске, чтобы мне передали рейтузы”. Это коротко о Минских переговорах».

«У нас нет порядка осуществления обменов»

Однако, по словам Марии Томак, с освобождением политзаключенных в Крыму и России дела обстоят еще хуже. В Украине нет ни отдельного механизма, ни ответственного за их освобождение, а в РФ их приговоры считают абсолютно законными.

«Эта тема нигде не регламентирована, у нас нет порядка осуществления обменов. По Донбассу есть Минский процесс, где все обсуждается, происходит верификация списков. В России этот вопрос закрыт, он нигде не обсуждается. Освобождения, которые имели место, — это единичные случаи, где были задействованы высокие лица. Если вы вспомните освобождение Надежды Савченко, Геннадия Афанасьева, Юрия Солошенко, или случай (лидеров крымско-татарского движения) Ахтема Чийгоза и Ильми Умерова, ключевую роль в освобождении которых сыграл президент Турции Эрдоган. По политзаключенным в Крыму и России переговорного процесса нет, кроме того, нет ответственного за это лица», — полагает Томак.

Олег Веремеенко видит четыре возможных способа освобождения пленных и заключенных: «Во-первых, это выкуп. Например, наших пленных выкупали у сомалийских пиратов. Тогда еще спецподразделение Альфа возило деньги. Я не исключаю этот метод, особенно, когда это касается людей, которые сидят по четыре года в плену. Однако политика правительства состоит в том, чтобы выкупы не осуществлять. Во-вторых, освободить пленных можно посредством военной операции. Я недавно общался с одним из генералов ВСУ, который сказал, что гипотетически Донецк взять можно. Но в условиях городских боев это будут колоссальные потери. В-третьих, это переговоры и прямой обмен. Ну и в-четвертых, это акт помилования, гуманизма — как со стороны России, так и со стороны Украины».