Друг Олега Сенцова: «В колонии он умирает по-настоящему»
Голодовка украинского режиссера Олега Сенцова, который отбывает срок в колонии города Лабытнанги на Ямале, продолжается уже 25 дней. На прошлой неделе завершилась трехдневная акция #SaveOlegSentsov, которая прошла в 78 городах мира. Олег Сенцов узнал о ней от своего друга, режиссера Аскольда Курова, который побывал у него в колонии в начале этой недели. О подробностях своего визита он рассказал RFI.
Опубликовано:
Слушать - 10:57
Друг Олега Сенцова: «В колонии он умирает по-настоящему»
Аскольд Куров: Я поехал в Лабытнанги 4 июня вместе с адвокатом Сенцова Дмитрием Динзе и архиепископом Крымским и Симферопольским Клементом, который тоже хотел встретиться с Олегом. Я, честно говоря, не ожидал, что это для меня окажется возможным, это было полной неожиданностью. Архиепископу было отказано. Не знаю, почему колония согласилась на мое свидание с Олегом, это, вроде бы, против правил — я не родственник, не адвокат, просто знакомый Олега. Тем не менее, спасибо, что они мне такую возможность предоставили.
Мы с Олегом разговаривали около 45 минут, времени действительно было очень мало. Олег хотел знать последние новости. Он ничего не знал о том, что происходит вокруг этой голодовки, о том, какую огромную поддержку он получает во всем мире. О том, что с 1 по 3 июня была всемирная акция, прошедшая в 30 странах и 78 городах мира. Он не знал, что Кольченко объявил голодовку в знак солидарности. Александр Кольченко — это второй человек, который проходил по тому же самому процессу, что и Олег, он осужден на 10 лет. Не знал, что мамы Олега и Александра Кольченко встречались и записали обращение на имя Петра Порошенко. Для него это, конечно, очень важно и является огромной поддержкой моральной. Было видно по его глазам, как его это вдохновляет, воодушевляет. Придает сил. Он интересовался абсолютно всем, и о том, что происходит в кино, и кто победил на Каннском фестивале, требовал назвать всех лауреатов. Я не смог этого сделать, он меня отчитал, сказал, что я плохо подготовился к встрече.
Вы не пытались отговорить его от голодовки?
Дело в том, что Олег — человек очень упрямый, прямолинейный, он идеалист, не отступает от своих решений. Он все обдумал давно и досконально, представил себе все последствия. Как это ни ужасно, но он просто пошел на смерть, и он в этой колонии умирает по-настоящему. Он ничего не требует от российской власти, он подчеркнул, что это нельзя назвать требованиями, потому что он вообще ни в какой диалог с этой властью не вступает. Он объявил условия прекращения этой бессрочной голодовки: освобождение всех украинских политзаключенных в России. Он не знает, сколько точно сегодня их содержится в российских тюрьмах и колониях, поэтому никакого списка Сенцова пока нет. Не знаю, сколько — 64, 68 человек, больше или меньше? Он сказал, что этой информацией он не владеет.
Отговаривать его я не пытался при этих условиях, я думаю, это с моей стороны выглядело бы предательством. И означало бы, что я уговариваю его изменить своему решению, своим принципам. Он все равно бы этого не сделал. Он по-прежнему настроен решительно, и это внушает большую тревогу. И еще он рассказал адвокату Дмитрию Динзе, что врач в колонии сказал, что его собираются кормить принудительно, если у врачей возникнет подозрение о серьезной угрозе жизни Олега из-за этой голодовки. И, конечно, принудительное кормление — это чудовищная вещь, это когда человека связывают и через нос подают трубку в пищевод и туда подают питательную смесь. Это абсолютная пытка, это больно и так далее… Он сказал, что будет сопротивляться и отказываться от этого.
Как с ним обращаются в колонии, он что-нибудь говорил о взаимоотношениях с администрацией, охранниками, другими заключенными?
К нему относятся предельно корректно, никаких жалоб на условия содержания у него нет. Я думаю, что администрация колонии прекрасно понимает, что все внимание к Олегу приковано. Он жаловался в прошлый раз адвокату, что в камере очень холодно. Его поместили в одиночную камеру, полностью изолировали — таковы правила колонии в случае, если заключенный объявляет голодовку, и в этой камере было +16, он пожаловался на это, и сразу ему выделили дополнительный обогреватель и сверх того еще принесли телевизор. Но он сказал, что не смотрит российские каналы, потому что нет информации, которой он мог бы доверять, и не говорят о том, что его действительно интересует. Но он выписывает «Новую газету», это единственное издание. Правда, она приходит с большим опозданием, на две недели. Поэтому он не знал последних новостей. Сказал, что письма до него доходят — и обычные, и отправленные через электронный сервис Фсин-письмо или РосУзник. Так что просил друзей и всех желающих писать ему.
Как он выглядит?
Он, конечно, похудел, не очень здоровый цвет лица, но это еще, помимо голодовки, связано с климатом. Потому что там мало солнца. Олег пожаловался, что за то время, пока он находится на Крайнем Севере — а до этого он был в Якутске, но там был хотя бы сухой климат, а сейчас влажный — у него выпал один зуб, крошится другой, он говорит, что здоровье безвозвратно ухудшается. И еще он сказал, что похудел на восемь килограммов. Но энергия пока есть, он был достаточно бодр и весел. Он держится, но никто не знает, как надолго это, и какой момент станет переломным. Говорят, что 30 дней — это критический срок, после которого могут начаться какие-то необратимые изменения в организме. А сегодня 24 день, то есть, фактически, через шесть дней уже могут быть какие-то серьезные проблемы. И все это очень серьезно и очень печально.
К нему никто не приезжал из Москвы с попыткой вступить в переговоры или как-то надавить, чтобы он прекратил акцию?
Нет, такого не было. Был уполномоченный по правам человека по ЯНАО, который приезжал, чтобы поинтересоваться состоянием его здоровья. И мы знаем, что Татьяна Москалькова, это федеральный омбудсмен, собиралась навестить Сенцова, но ей воспрепятствовало то, что начался ледоход — типа, нет туда никакой переправы. Но на самом деле есть возможность добраться вертолетом.
Аскольд, я правильно понимаю — Олег затеял голодовку не ради того, чтобы расстаться с жизнью, совершив таким образом символический и героический жест? Он ведь, прежде всего, хочет помочь другим заключенным, гражданам Украины? Это значит, что он действительно верит в результат своей акции?
Я думаю, он верит. Несмотря на всю очевидность такой невозможности его условий, я думаю, что если бы он не верил, то не пошел бы на это. И он действительно не самоубийца, он полон творческих планов, он пишет сценарии, рассказы, роман. И у него есть дети, есть, ради чего жить. Ему очень хочется, чтобы скорее появилась возможность выйти на свободу и начать реализовывать себя в творчестве. Конечно, он не хочет умирать, он не сумасшедший, никакой не самоубийца, но это человек, для которого убеждения, принципы и свобода важнее самой жизни. И поэтому он требует невозможного, но он в это верит.
Он просил что-то передать тем, кому небезразлична его судьба?
Да, конечно. Он просил передать всем огромное спасибо за то, что его не забывают, поддерживают. Для него это очень важно. Вчера через адвоката Олег Сенцов передал письмо, обращенное к посольствам стран «Большой семерки». И это письмо сегодня я зачитывал на совещании посольств стран «Большой семерки», которое собиралось в Киеве — его организовало посольство Канады. Сегодня было специальное заседание, посвященное Олегу Сенцову. Я рассказывал о поездке в Лабытнанги, о состоянии Олега, об условиях, в которых он содержится. Там же была двоюродная сестра Олега Наталья Каплан, которая рассказывала о семье и о деле. И киевская правозащитница Мария Томак говорила и о деле Олега, и о перспективах обмена, и об украинских политзаключенных, и о российских заключенных в Украине. Те люди, представители посольств, не были уполномочены давать никаких обещаний и заверений, но они, конечно, выразили большую озабоченность и интерес к этому делу, к этой проблеме. Я надеюсь, что они донесут до правительств своих стран, и обязательно на встрече «Большой семерки» этот вопрос будет подниматься.
На ваш взгляд, есть ли перспективы у этой идеи с обменом заключенными?
Я могу говорить только о своих ощущениях. Мне кажется, сейчас самый благоприятный момент за все четыре года, когда можно говорить об обмене. Во-первых, самый благоприятный момент для таких переговоров. С другой стороны, Олег поставил нас, всех людей, кто озабочен его судьбой, в такие условия, когда мы считаем дни, и ситуация критическая. Каждый день приближает его к роковой черте, до которой он готов дойти. Поэтому нужно действовать очень быстро и действовать сейчас. Времени тянуть больше нет.
Вы планируете еще приехать к Олегу?
Нет, к сожалению, я не могу его навещать, потому что у него есть всего три свидания в год, и я не имею, конечно, права использовать их для себя. Он отказался от встречи с родными по определенным причинам. Но он использует свидания, он может обменять их на внеочередной звонок из колонии. И для него очень важно иметь возможность позвонить двоюродной сестре или адвокату для того, чтобы сообщить какие-то важные новости.
Сегодня стало известно, что американский ПЕН-центр, объединяющий писателей, поэтов и журналистов, присоединился к требованиям освободить Олега Сенцова. Соответствующее письмо направлено в администрацию президента Путина. Копия — главе Международной федерации футбола (ФИФА) Джанни Инфантино. Об этом сообщил в фейсбуке российский журналист Сергей Пархоменко.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться