Перейти к основному контенту

Родом из южной Франции: Галина Дрюон и Татьяна Ламболез

Сегодня в нашей рубрике «Новые французы» — две гостьи: мама и дочка. Мама – Галина Дрюон, и дочка – Татьяна Ламболез. Галина – писательница, журналистка, ее дочь занимается продюсcерством в области культуры.

Гостьи программы «Новые французы» - Галина Дюон и Татьяна Ламболез
Гостьи программы «Новые французы» - Галина Дюон и Татьяна Ламболез (RFI)
Реклама

RFI: Скажите, прежде всего, сколько лет вы уже во Франции?

Татьяна Ламболез: Я приехала в 1996 году, в ноябре, чтобы поступить в Сорбонну. У меня была мечта – поучиться в этом университете, и она реализовалась с поступлением на факультет Langues étrangères appliquées. Нужно было в рамках учебы найти стажировку во французской компании, было несколько стажировок во французских фирмах, и, в конце концов, меня приняли на постоянную работу в компанию Bouygues 0.55, которая сейчас уже не существует, но в тот момент это была компания, которая работала с Россией, и ей нужны были люди, которые говорили по-русски и по-французски, по-английски.

Да, в то время было не так много русских, приехавших во Францию.

ТЛ: Я там проработала 10 лет. За это время я вышла замуж, у меня появились дети, и когда мы переехали в Экс-ан-Прованс, я решила попробовать себя в новом качестве и создала свое собственное продюсерское агентство. Но этому, конечно, предшествовала, наша с мамой совместная работа в ассоциации бурятской культуры.

То есть, получается, что первой во Францию дорогу проложила дочка.

Галина Дрюон: Моя задача была поддерживать дочку в ее мечтах, и ее мечта поехать учиться в Сорбонне мне была очень симпатична.

Вы не волновались, что дочь уезжает в другую страну?

ГД: Конечно, волновалась, потому что Бурятия – это так далеко отсюда, 9 тысяч километров, и, конечно, я очень боялась. Она была одной из первых девочек-студенток Сорбонны из Бурятии. Я ее во всем поддерживала, и, конечно, когда сюда приехала, тоже сильно всем интересовалась. Ее многочисленные друзья всегда задавали мне вопрос, видя мое лицо: «Кто вы?». И когда я говорила: «Бурятка», французы безмерно удивлялись. И тогда я сказала дочке, что мы должны рассказывать о том, что есть такой красивый народ на свете – буряты, что они живут так далеко, что у них такая красивая экзотичная культура, и мы начали делать фестиваль.

Бурятия
Бурятия (©http://altan-art.com)

В каком году это было?

ГД: В 2002 году – самый первый наш фестиваль. Мы провели его в театре Малакофф, и пригласили первую группу бурятских артистов, который выступили с огромным успехом. Французы были в большом восторге, и мы поняли, что надо продолжать.

То есть вы приехали сюда в гости к дочке, у вас не было тогда мысли приехать во Францию, остаться жить во Франции.

ГД: Ну что вы, нет, конечно. Здесь была моя дочка, и я просто ее поддерживала и, конечно, мечтала быть с ней вместе.

Скажите, Галина, у вас фамилия Дрюон. Это знаменитая старинная французская фамилия, и самым известным французом по фамилии Дрюон был, пожалуй, писатель Морис Дрюон, которого в России знают, по крайней мере, мое поколение школьников знало даже лучше, чем, наверное, знают французские школьники.

ГД: И мое поколение – особенно, потому что это было еще раньше. Знаете, когда у нас был дефицит литературы, книг, Морис Дрюон был, по-моему, в каждом доме.

Расскажите, как вы попали в эту семью, и что для вас жить в такой великой семье.

ГД: Это случай. Это было уже на втором нашем фестивале, в 2003 году, поскольку мой нынешний супруг Бернар — племянник Мориса Дрюона. Он историк и интересуется историей народов мира. Это было для меня удивительно, когда он начал рассказывать мне историю моего народа. Он знает историю русского народа гораздо лучше, чем многие русские, может быть, у него очень глубокие знания. И он с большим интересом посетил наш фестиваль, побывал на концерте. После концерта подошел и стал расспрашивать, и я, конечно, стала рассказывать ему о Сибири, о Байкале, и таким образом мы разговорились. Этот наш разговор продолжается по сию пору, 15 лет.

То есть, вы друг друга во всем понимаете.

ГД: У нас получилось хорошо, поскольку я пишу, и здесь, во Франции, есть литературное общество русскоязычных писателей, куда я попала. Мы издаем ежегодно сборник «Русские страницы». Наше литературное общество становится все более широким и популярным, потому что наш сборник читается. Мой супруг тоже пишет, и мы вместе написали книгу. Вот очень интересная история. Я сказала Бернару: «Ты знаешь, здесь, во Франции, жил когда-то мой земляк, бурят по национальности, и зовут его Валерий Инкижинов. Ты можешь помочь мне его найти, потому что его судьба неизвестна». Валерий Инкижинов – актер, друг Всеволода Мейерхольда. Он родом из Иркутска, так же как и я. Еще до революции он приехал в Питер, познакомился с Мейерхольдом и был его первым помощником. Он ставил его спектакли, он играл в его спектаклях, писал сценарии, был педагогом на курсе. До революции он снялся в фильме «Потомок Чингисхана» у Всеволода Пудовкина. Поскольку фильм о революции, это был любимый фильм Сталина. Но вот революция. Валерий Инкижинов был женат на княгине Марии Агутинской из рода Долгоруких. Естественно, царская фамилия, после революции они уехали в Париж, и Валерий Инкижинов вынужден был эмигрировать вслед за своей семьей – жена, дочка уехали. Он приехал сюда, и Сталин, узнав, – а вы знаете, что Сталин всех эмигрантов считал врагами Родины — что Инкижинов эмигрировал, он повелел вычеркнуть вычеркнуть из титров, а у него уже было 3 фильма. Таким образом, о судьбе Инкижинова никто ничего не знал. Даже, кажется, по велению Сталина сообщалось, что он погиб в нищете. Кстати, он был другом Ивана Мозжухина – они вместе уехали. У Ивана Мозжухина, к сожалению, печальная судьба. А Валерий Инкижинов снялся здесь в 50-ти фильмах. Он играл у Кристиана Жака, у Жюльен Дювивье – у самых известных французских режиссеров. Он играл с Аленом Делоном, Бриджит Бардо, Клаудией Кардинале, Лино Вентурой, Шарлем Ванелем. То есть он был здесь достаточно успешен, но никто не знал о его судьбе 70 лет. 70 лет считалось, что он сгинул в нищете в где-то Голливуде, уехал в Америку и так далее. На самом деле, когда мой муж написал письма в мэрии, стал искать, и нам из мэрии города Брюнуа пришло ответное письмо, что Валерий Инкижинов, популярный актер, сын Ивана Инкежинова проживал и умер в Брюнуа. Мы поехали туда, мы нашли этот дом, мы нашли могилу Валерия Инкижинова.

Валерий Инкижинов
Валерий Инкижинов

А родственники и его семья?

ГД: К сожалению, и жена, и дочка умерли. Наши последующие поиски по Франции – нам сообщили, что нет ни одного человека с фамилией Инкижинов. Книгу мы написали вместе с Бернаром.

ТЛ: И фестиваль сделали, уже в Улан-Удэ, в Бурятии в честь Инкижинова.

ГД: Потому что мы здесь нашли его фильмы, мы выкупили четыре фильма и повезли в Бурятию, показали землякам, и земляки, конечно, смотрели со слезами… Очень много родственников там осталось.

Галина, вы сама – писательница, и я читала ваши рассказы – серию коротких рассказов «Капелька росы»… Это довольно тяжелые рассказы о непростой, нелегкой судьбе женщины. Скажите, в них есть что-то биографическое? В них такая неподдельная, пережитая грусть. Почему вы обратились, например, к тематике женщины, которая после долгой тяжелой болезни выживает, и дальше рассказываете о ее судьбе?

ГД: Я бы не сказала, что они очень трагические.

Они дарят надежду, но повороты судьбы, истории неудачной любви… Эти рассказы короткие, но тем не менее, чувствуешь, что за ними бездна жизни и информации.

ГД: Первое, что я хотела сказать, это то, что я не считаю себя писателем. Я журналист, и работала всю жизнь журналистом, и у меня большой опыт.

Расскажите, где вы работали.

ГД: Там, на Родине, в России – и в газетах я печаталась, на телевидении. Но рассказ «Капелька росы», на самом деле, наполовину автобиографичен, потому что мною пережита операция на сердце. Все, что связано с переживаниями, волнениями, что может остаться ребенок сиротой – это все было со мной, это правда. А героя этого рассказа я выдумала, потому что в самые тяжелые минуты, в самые тяжелые моменты перед операцией я молилась о том, чтобы меня кто-нибудь спас, я мечтала, чтобы кто-нибудь пришел и спас меня – словом ли, делом ли. Поэтому я стала писать стихи и придумала, что существует человек, который посылает эти стихи героине, как бы спасает ее, потому что он дал ей надежду на жизнь.

И главная героиня – Лина. Лина, Галина – поэтому я подумала, что есть что-то…

ГД: Чтобы закончить эту тему, скажу, что в конечном итоге ты понимаешь, что надо мечтать, всегда надо мечтать. Вот я мечтала, что придет герой, который спасет, и (он) пришел в жизни. Бог подарил мне настоящего мужчину, настоящего поэта – надо просто читать поэмы, которые мне пишет Бернар.

По-французски он пишет?

ГД: Да.

Вы говорите, что не считаете себя писателем, но, тем не менее, у вас были какие-то публикации. Как вас можно найти, кроме коротких рассказов, которые печатаются в журналах?

ГД: Я могу сказать, что у меня был в 2010 году некоторый успех, потому что я решила поучаствовать в Международном литературном конкурсе. Я отправила туда один рассказ «Я хотел рассказать вам» — тоже очень интересная история об одном мальчике, Сириле Гроссе. Он француз, который приехал в Бурятию, очень талантливый мальчик.

Это правдивая история?

ГД: Это правда. Он философ, эссеист, также поэт, сценарист, и режиссером он был. Я была знакома с ним лично – вот почему я пишу о нем. Судьба интересная. Он погиб, он очень рано ушел из жизни. Я написала о нем и послала этот рассказ на международный конкурс, и он победил. В 2010 году я стала лауреатом Международного литературного конкурса, и считаю это своей победой. Еще раз повторю, что писателем себя не считаю, и то, что пишу, это желание рассказать. Вы знаете, я выросла в хорошей семье, моя мама была учителем русского языка и литературы. Я выросла на очень хорошей литературе и люблю русскую классическую литературу. Я очень люблю хорошее слово, хороший литературный слог. Когда Владимир Алексеев в Париже стал издавать сборник «Из Парижска. Русские страницы», там появились такие авторы, которые дарят истинное наслаждение от игры словом, от игры образов, от владения русским словом. Я думаю, что этот сборник – дань нашей русской культуре, которую мы пытаемся здесь сохранить.

Да, это очень важно. Татьяна, вы начали с мамой делать фестиваль бурятской культуры. Расскажите, как это все начиналось, кому первой пришла идея. И как, живя в Экс-ан-Прованс, вам удается делать такой фестиваль?

ТЛ: По всей Франции. Идея, конечно, принадлежит маме, Галине Дрюон, потому что целью ассоциации бурятской культуры была как раз это продвижение, рассказ о бурятской культуре. Начинать было трудно, потому что о бурятах здесь, в Европе, во Франции, никто ничего не знает, но было интересно. От зрителей был только положительный отклик, и люди только больше нам открывались, поэтому оставалось желание продолжать. Я сама очень люблю бурятскую культуру не только потому, что моя мама бурятка, но я еще и танцевала в ансамбле «Лотос» в театре «Байкал», и мне всегда хотелось, чтобы эти замечательные артисты из Бурятии приехали во Францию, показали здесь свое искусство.

Французы знают, что такое Байкал, и даже многие мечтают туда поехать. Что кроме этого, что они для себя открывают, и какова реакция после того, как они первый раз познакомились с вашей культурой?

ТЛ: Сейчас, вот уже несколько лет мы привозим ребят-исполнителей горлового пения, которые тоже артисты театра Байкал. Французы знакомы с тувинским, монгольским горловым пением, а с бурятским – нет. Они находят что-то общее, но и новое. Это удивительно, насколько артисты способны издавать несколько: два, три голоса, будучи в единственном числе, поэтому успех всегда большой.

А где проходят эти фестивали?

ТЛ: Мы делали концерты в Париже, на юге, в прошлом году – в Страсбурге, в Марселе, в Экс-ан-Провансе. В прошлом году мы сделали турне по Атлантическому океану – всю Бретань объездили. В этом году у нас с ними турне по Лазурному берегу.

Бурятский дуэт "Шоно"
Бурятский дуэт "Шоно" (©altan-art.com)

ГД: Надо сказать, что концерты проходят с большим успехом, потому что французы открывают для себя новую культуру, и у нас все больше и больше зритетей, все больше и больше друзей, которые интересуются. Сейчас мы организовали целую группу поклонников голосового пения, их больше ста человек.

ТЛ: Мы познакомились с ассоциацией, которая изучает голосовое пение, и они нас поддерживают и приходят всей ассоциацией на концерты, просят мастер-классы с ребятами по горловому пению.

То есть они тоже хотят учиться?

ГД: Да, обязательно. На самом деле, горловое пение – это как медитация. Однажды на концерте я обратила внимание – в зале все сидели с закрытыми глазами и покачивали головами, потому что горловое пение успокаивает, уносит, это такой улет. И люди улетают вместе.

ТЛ: У нас дети, которые до концерта бегают по залу, как только слышат звуки моренхура и горловое пение, они приходят и успокаиваются, и в течение всего концерта они не шевелятся до конца. Это просто удивительно.

ГД: Надо просто услышать моренхур – это национальный бурятский инструмент из конского волоса – две струны. И на этих двух струнах музыканты извлекают такие звуки, которые доходят до самой глубины души, до самых глубин мышления. Люди улетают. Почем мы говорим «медитируют» – они просто уносятся ввысь.

Я знаю монгольское горловое пение, с которым я познакомилась здесь, живя в Париже. Ппотому что здесь в магазинах музыкальных дисков такое изобилие всякой народной музыки, с которым я в России просто не могла ознакомиться. Так вот, я знаю, что такое монгольское горловое пение, а о бурятском узнала благодаря вам. Скажите, записывают ли артисты диски, кроме как в Бурятии, как во Франции?

ТЛ: Мы надеемся, что в скором будущем найдется лейбл, который согласится. Конечно, работа проводится.

Концерты, которые вы проводите, их можно где-то посмотреть, услышать?

ТЛ: Мы стараемся всю информацию выставлять на наших сайтах, чтобы как можно больше народу приходило на наши концерты. Пока еще приходит публика, которая знакома, или которая хочет для себя что-то открыть. Но на данном этапе остается пока не очень широкая публика. Поэтому есть желание расширить, рассказать как можно больше.

Когда проходят ваши фестивали?

ГД: Вот уже второй год летом, практически все лето.

ТЛ: Середина июля – начало августа.

И где это будет проходить?

ТЛ: В этом году – на юге Франции, на Лазурном берегу.

ГД: Артисты проедут около десяти городов на Лазурном берегу. В прошлом году – по Атлантическому побережью, тоже было 10-11 городов. А в Париже я стараюсь всегда взять большой хороший зал, чтобы как можно больше людей пришли и послушали.

Наша программа называется «Новые французы», то есть это россияне, которые родились, воспитывались и жили в России, и потом приехали во Францию, и живут здесь довольно долго. Скажите, что для вас Франция, чем для вас она стала, что в ней вы для себя открыли и о чем, может быть, вы сожалеете?

ТЛ: Для меня это вторая родина, второй дом. Я очень люблю Бурятию, люблю Россию и очень сильно по ней скучаю. Но в то же время я очень хорошо себя чувствую во Франции, у меня много друзей, а теперь и моя семья, дети, работа. У меня большая связь между моей родной Бурятией и Францией, поэтому я ощущаю себя на редкость уравновешенно между двумя родинами.

Поскольку у вас не было такой цели – приехать во Францию, как многие хотят эмигрировать, вас судьба сюда привела, не было ли у вас такого периода сомнения: почему Франция? За что вы полюбили Францию, почему вы захотели остаться здесь?

ТЛ: Главное, я думаю, это французский язык, французская культура. Если вы не любите страну с ее культурой, если вы не принимаете ее языка, ее традиций, уклада, то очень трудно оставаться в стране, которая так далеко от твоей родины.

ГД: Знаете, это, наверное, даже генетически. Я вам расскажу случай: мне было, наверное, лет 5 или 6, и мой папа, бурят, не очень образованный… Однажды я вошла в комнату, и он стоял перед большим зеркалом, поднял руку – он не видел меня – и сказал: «Я родом оттуда, из южной Франции». Я тогда впервые услышала слово «Франция». И как-то интерес к этой стране вместе с языком, потому что как раз начали изучать со второго класса французский язык. Моя мечта когда-нибудь побывать во Франции вылилась в то, что моя дочка переняла это. Я помню, как она впервые, где-то лет в 15, сказала мне, что хочет учиться во Франции, еще учась в советской, русской школе. И я думаю, откуда это, почему мне отец-бурят сказал тогда, что он родом из южной Франции, откуда это идет. И мы удивлялись, почему дедушка называет свою внучку только «мадемуазель».

И вы никогда об этом не спрашивали?

ГД: Я сейчас жалею о том. Папы уже нет, и я жалею о том, что я никогда не спрашивала о том, почему он так сказал.

Но судьба вас привела во Францию, где вы встретились с вашей второй половинкой, у которой тоже корни из России.

ГД: У Дрюон тоже русские корни. Я думаю, всем известно, что Морис Дрюон рожден в семье Кесселя, которые имеют оренбургские корни.

То есть судьба вас привела во Францию не случайно.

ГД: Наверное, это не просто случай, это было предопределено.

РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI

Скачайте приложение RFI и следите за международными новостями

Поделиться :
Страница не найдена

Запрошенный вами контент более не доступен или не существует.