Биоразнообразие нашлось на Шпицбергене
Что растет на Шпицбергене? Почему поиск биоразнообразия приводит нас на остров, расположенный всего в 1000 км от Северного полюса? В 2006 году в окрестностях самого северного на планете города Лонгйир был открыт Всемирный банк — хранилище посадочного материала всех существующих в мире сельскохозяйственных растений. «Хранилище Судного дня», оборудованное на 120-метровой глубине в вечной мерзлоте, рассчитано на случай глобальных катастроф. Упадет на Землю астероид, произойдет ядерная война, или «просто» случится наводнение и землетрясение — необходимые для существования человека растения выживут здесь, за взрывобезопасными дверьми.
Опубликовано:
Слушать - 17:33
Страница с подкастом этого выпуска передачи для экспорта RSS и скачивания находится здесь.
Два раза в год Хранилище открывает двери для приема новых поступлений. Только в эти дни войти внутрь позволяется нескольким журналистам и исследователям. Хранилище не принимает частных туристов: лишние посещения — слишком большой риск для семян. 18 октября семена привезли на Шпицберген Международный центр по изучению риса IRRI (Филиппины), IITA (Институт тропической агрономии, Нигерия), CIP (Международный центр картофеля, Кения), CGN (Центр генетических ресурсов, Нидерланды) и ICRISAT (Международный институт сельского хозяйства пустынных и полупустынных зон, Индия).
На здании, вросшем в горы Лонгийира, в полярной ночи постоянно горит зеленый маяк. Отсюда, с высоты, хорошо виден и океан, и единственный аэропорт Шпицбергена. Приземляется самолет, привезший семена. Через полчаса машина с ящиками начинает медленно подниматься к хранилищу по обледеневшей горной дороге.
Дверь, за которой мало кому удалось побывать, открывает представитель Треста. За ней длинный коридор и шлюзовая камера, отделяющая вход от основных помещений. На стене крючки с шахтерскими касками — без них вход в хранилище запрещен, своды обросли льдом. Еще одна дверь — и, наконец, хранилище. Первое, что бросается в глаза — градусник, застывший на точке «–18», все остальное похоже на любой архив в мире: металлические стеллажи, на них контейнеры — пластиковые и картонные, но в них не документы, а образцы семян в пакетиках. В сказке о Спящей красавице столетним сном заснули принцесса и придворные, повара и служанки. Здесь спят древние пшеница и ячмень, все 5000 сортов картофеля, будущие рисовые поля и оливковые рощи.
Таких помещений в хранилище — три. Одно из них уже почти заполнено, в нем 860 000 типов семян, а всего места хватит на 3–4 миллиона. То есть, теоретически, семенной банк на Свальбарде мог бы хранить все существующие виды сельскохозяйственных растений.
Недостаток кислорода замедляет метаболическую активность и старение семян, некоторые из них могут храниться 50–100 лет без потери качества, некоторые — тысячу лет, а какие-то — еще дольше.
Вдоль рядов отправляемся в кругосветное путешествие: Китай, Австралия, Канада, Нигерия, Перу… Сопровождающий нас сотрудник треста обращает наше внимание на контейнеры, прибывшие из России, и рядом с ними — точно такие же коробки с Украины («У нас тут вечный мир!»). Соседствуют также две Кореи. На нескольких коробках написано ICARDA, это семена из Сирии. В отличие от Пальмиры, их удалось спасти от «Исламского государства».
Сирия — Норвегия — Сирия
Хранилище, где содержатся семена тысяч растений, окультуренных человеком, было разгромлено, когда город Алеппо и окрестная территория вошли в зону, подконтрольную террористической организации. Сирия, часть «Плодородного полумесяца», — родина пшеницы, ячменя, бобовых культур, а также оливкового и миндального деревьев. В ICARDA хранятся семена древних сортов, упомянутых еще в Библии. Глава отдела генетических ресурсов института, доктор наук Ахмед Амри рассказал о том, что спасенные из Алеппо семена были посланы на Шпицберген для двухсотлетнего хранения. Около 20 процентов от 120–130 тысяч разных сортов, ячменя, пшеницы, кукурузы или нута были затем переправлены в Марокко и Ливан за счет Треста, чтобы ученые продолжали их высаживать.
На Шпицбергене мы встретились с финансовым директором Глобального фонда Микаэлем Кохом. Он рассказал, почему необходимо высаживать семена, и разъяснил вопросы, касающиеся собственности на образцы, хранящиеся в банке Свальбарда.
Микаэль Кох: Владельцем каждого образца является организация, от которой он получен. Это то же самое, как если вы пойдете в банк и арендуете там ячейку. Ключ — у вас, и вы остаетесь владельцем того, что там лежит, и можете забрать в любой момент, никто не имеет права сделать это без вашего разрешения. Здесь такой же принцип.
Зачем хранить копии здесь, на Шпицбергене, если в мире существуют местные банки семян?
Семена хранятся в разных местах, начиная с самих хозяйств, где их выращивают, мы называем это консервацией на месте. Фермеры хранят собственные семена и семена соседей. Большинство стран также имеют свои государственные банки семян, есть и региональные хранилища. Далее следуют уже международные банки, именно они упрощают процесс обмена семенами, они могут их предоставить в распоряжение ученых, фермеров, производителей семян. Это жизненно необходимо для улучшения качества семян, все улучшенные сорта растений получены благодаря скрещиванию растений из разных местностей.
Наш запасник — это дополнительная защита для коллекций генетических банков, о которых я говорил. Всякое может случиться, если, например, на сутки отключится электричество. Семена, которые хранятся в банке, могут испортиться. Могут произойти социальные волнения, землетрясения, цунами, проблемы случаются и могут коснуться генетического банка. Подобное уже доводилось наблюдать, так что мы играем роль страховщика, храня запасные экземпляры для генетических банков мира.
Система консервации семян нуждается, во-первых, в хранении на местах, там, где эта культура обычно выращивается, то есть у фермера, и только затем уже — за пределами этой зоны. Нужны обе копии, потому что фермеры не могут хранить у себя семена в течение длительного периода в предсказуемых условиях. По крайней мере, если говорить о хранении всех существующих растений, это попросту невозможно. Необходима контролируемая среда, как в генетических банках, со строгими правилами управления, стабильной температурой. И, конечно же, нужны крестьяне, которые используют семена, это закольцованная система. Крестьяне, имеющие разнообразные семена со своих полей, делятся ими с другими через местные или национальные генетические банки. Оттуда семена попадают в международные банки, а те отправляют запасные экземпляры сюда, на Свальбард.
Именно таким образом крестьяне из Южной Америки имеют доступ к семенам из Азии или Африки и других мест. То есть надо, чтобы были международные банки с оборудованием для замораживания семян, плюс национальные и местные хранилища, в то время как крестьяне поддерживают разнообразие на своих полях. Эти две стороны должны дополнять друг друга, и ни одна не может работать сама по себе.
Каждый из вкладчиков поддерживает у себя аналогичные условия хранения, регулярно делаются проверки в национальных банках, чтобы убедиться в том, что семена по-прежнему жизнеспособны. Если жизнеспособность семян снизилась, они могут забрать семена у нас, обновить свои материалы и прислать нам затем новые копии.
У вас существует программа работы со спонсорами. Среди них — производители семян. Фонд Билла и Мелинды Гейтс и фонд Рокфеллера, например, имеют отношение к бизнесу производства семян, им принадлежат акции корпорации «Монсанто», и это вызывает опасения и критику. Хотелось бы услышать ваш ответ.
Работа нашего фонда — финансировать систему разнообразия культур. Запасник является критическим элементом международной системы. У нас есть доноры, которые предоставляют нам финансовую помощь, через наш фонд. Идея в том, что размер фонда должен стать достаточен для того, чтобы без ограничения во времени финансировать крупнейшие банки семян и запасник в Норвегии за счет доходов от средств, которыми он распоряжается. На данный момент фонд еще не дорос до этого, в связи с этим мы сотрудничаем с правительствами стран мира. В апреле следующего года будет большая конференция, смысл которой — собраться всем и обсудить этот вопрос. Потому что мы можем в этом отношении добиться успеха, это выполнимо. Мы вполне можем оставить после себя наследство, сохранив эти материалы на неограниченный срок.
Глобальный траст-фонд разнообразия сельскохозяйственных культур является государственно-частным партнерством, мы принимаем пожертвования от правительственных структур, с которыми сотрудничаем, а также и от частных фондов, принадлежащих богатым людям или компаниям. Так было задумано с самого начала. На сегодняшний день мы имеем среди жертвователей упомянутый вами фонд Билла и Мелинды Гейтс и несколько компаний-производителей семян, в число которых не входит «Монсанто». От них мы получаем менее 5% общего объема финансирования. Важный вопрос здесь — кто пользуется затем этими семенами. Ими пользуются фермеры, ученые, университеты, но и производители семян также должны иметь к ним доступ. Они занимаются разведением, скрещиванием и получением семян тех или иных сортов.
Я думаю, вы своим вопросом ведете к теме ГМО. То, как производятся семена, зависит от местных законов в каждой стране. Мы, в международном траст-фонде и в банках семян, не храним семян генетически модифицированных видов. Мы храним все разнообразие семян, полученных естественным путем. Далее, то, что пользователи делают с генетическим материалом у себя, зависит от законов конкретной страны. Так что мы по этому вопросу занимаем нейтральную позицию, все зависит от того, какое законодательство принимает та или иная страна по этому вопросу.
Имеют ли доноры какие-то привилегии в использовании семян?
Доноры — это, как правило, государства, которые направляют в наш фонд деньги. Нет, им не делается никаких преференций, деньги же идут не на образцы, а на инвестиционные счета фонда, доход с которых финансирует работу генетических банков. Даете ли вы нам деньги или нет никак не влияет на ваше право на получение семян, это две совершенно отдельные вещи. По международному договору, семена через генетические банки может получить любой желающий, сообщив о том, в каких целях он просит их.
Все ли могут использовать семена, которые у вас хранятся, или только организация, от которой вы получили их на хранение?
В том, что касается запасника на Свальбарде — только вкладчики имеют право изъять семена. Однако, когда семена хранятся в международном генетическом банке, они доступны всем желающим в соответствии с международным соглашением о растительном биоразнообразии. Пользователь должен подписать стандартное соглашение, где указывается, каким образом он планирует использовать семена, и таким образом любой желающий, в том числе частное лицо, как вы или я, может получить семена бесплатно. Отправив такой запрос, мы получим одно или два зернышка для разведения или проведения опытов, скрещивания или программ по улучшению сорта.
Важно знать, что эти международные коллекции являются активными. Мы не хотим создать просто «музей семян». Предполагается, что семена будут использоваться организациями для собственных исследований или предоставляться для проведения исследований другим. Например, тот же генетический банк в Алеппо: там около 120–130 тысяч разных сортов, ячменя, пшеницы, кукурузы или нута. Он выслал от 10 до 20% своих запасов в разные страны мира в ответ на запросы научных организаций. У нас есть критерии для определения их активности, они должны продемонстрировать нам, что распространяют генетический материал. Только если использовать семена из запасов, можно вывести сорта, адаптированные к изменениям климата, защищенные от засухи и наводнений, морозов и жары, болезней, ветров, засоления почв — например, когда море заливает рисовые поля. Все эти качества, устойчивость можно обеспечить путем скрещивания и гибридизации растений, и именно для этого нужны международные коллекции, они предоставляют исходные материалы для работ по улучшению сортов сельскохозяйственных культур.
Хранилище Судного дня
У хранилища на Шпицбергене есть интригующее имя: «Ноев ковчег» , сюда трудно попасть, и Микаэль Кох напоминает, что журналисты здесь часто вспоминают фильмы о Джеймсе Бонде. Но у Хранилища есть и серьезная научная цель — способствовать сохранению биоразнообразия. О трудностях этой задачи в условиях климатических изменений в декабре напоминает Парижская конференция по климату.
У климата и биоразнообразия долгая совместная история. На протяжении истории Земли одни виды растений исчезали, другие появлялись. Изменение концентрации углекислого газа, колебания температур и осадков привели к развитию у растений способности к адаптации. Климат влиял на изменения зон существования растений и на саму структуру экосистем. Разнообразие климатических зон привело и к появлению разнообразия растительного мира: на земле появилось около 6000 видов растений.
Но и растения, в свою очередь, стали влиять на климат, в частности, на влажность и температуру воздуха на локальных уровнях. Растения, в частности, стабилизируют уровень кислорода и СО2.
В условиях потепления климата эта взаимозависимость еще усиливается. Изменение всего одного параметра (например, температуры) может привести к тому, что один вид растений будет развиваться активнее в ущерб другим видам. Изменение концентрации СО2 влияет на механизмы фотосинтеза, циклы жизни растений (периоды цветения, плодоношения и дрю) могут удлиняться и замедляться, а это уже проблема для сельского хозяйства (слишком рано цветущие растения могут быть подвержены поздним заморозкам). Наконец, некоторые растения могут начать мигрировать вслед за привычными условиями к северу или югу, а другие просто не смогут приспособиться к новым условиям и исчезнут.
По данным GIEC, награжденной в 2007 году Нобелевской премией мира неправительственной организации экспертов, наблюдающих за изменениями климата, из 59 видов растений, за которыми велось наблюдение, около 80 процентов уже претерпели изменения, связанные с изменениями климата (изменение размеров, циклов и зон существования и др.).
Но и биоразнообразие, обладающее способностью влиять на климат, может помочь улучшить ситуацию и на локальных, и на планетарном уровне. Растения способны уменьшить парниковый эффект, а также повлиять на количество воды, попадающее из почвы в атмосферу и на температуру воздуха.
Тундра, лишайники и всемирные запасы семян
На Свальбарде, также в поселке Лонгйир, находится университет, работающий над проблемами климата, в первую очередь, арктического. Есть здесь и музей, который в 2008 году, всего через два года после его создания, получил от Совета Европы звание Музея года. Морж, тюлень, полярный медведь, — музей тоже посвящен местной природе и экологии. У его сотрудницы, Анны Лены Экеблад, мы спросили, чувствуется ли здесь, в самом северном городе мира, потепление климата.
RFI: Видите ли вы различия между природой архипелага сегодня и тем, что показано в вашей коллекции?
Анна-Лена Экеблад: «Да, можно сказать и так. Изначально этот остров был близок к экватору, то есть здесь был очень теплый климат. Мы нашли ископаемые останки динозавров. Уголь, который здесь добывается, является продуктом лесов, которые здесь когда-то росли. Из более поздних периодов, после движения континентов, когда остров переместился в холодную зону, мы находили следы древних ледников и пытались изучать, как изменяется климат. Университет здесь также проводит свои выставки, посвященные научным изысканиям в области изменения климата».
Svalbard Museum рассказывает о животных Шпицбергена и о его растительности — 170 видах карликовых тундровых кустарников, мхов и лишайников. Среди них — ни одного сельскохозяйственного растения. Кроме всех растений планеты, которые спрятаны отныне в этой земле.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться