«Мародерство необыкновенное» — как в поселок рядом с донецким аэропортом возвращаются люди

На опустевших после зимних обстрелов окраинах Донецка процветает мародерство. Пытаясь спасти оставшееся имущество, местные жители начинают постепенно возвращаться в свои дома, несмотря на отсуствие воды, газа, электричества и продолжающуюся  в окрестностях стрельбу. Специальный корреспондент RFI на востоке Украины съездила в поселок «Октябрьский» неподалеку от аэропорта и поговорила с первыми возвращенцами.

Пострадавшая от бомбежек церковь в донецком поселке «Октябрьский», 8 марта 2013 RFI

06:04

«Мародерство необыкновенное» — как в поселок рядом с донецким аэропортом возвращаются люди

Анна Строганова

Поселок «Октябрьский» возле Донецкого аэропорта — один из наиболее пострадавших в городе. На улицах поселка до сих пор пусто, часть домов полностью разрушена, часть серьезна пострадала. От куполов местной церкви остались лишь железные каркасы. Перед храмом валяются груды кирпичей, битого стекла и осколков витражей. Но сегодня, после зимних обстрелов, сюда постепенно возвращается жизнь.

«Когда последние сильные обстрелы были, тогда уезжали. А так — постоянно здесь. Куда же? Тут и собака, и коты, и дом. По домам лазают, воруют все», — рассказывают Ира и Женя, практически единственные местные жители, которых нам удается встретить в опустевшем «Октябрьском».

Муж и жена приходят в свой дом несколько раз в неделю. Периодически ночуют здесь, чтобы следить за домом — хотя бы «за тем, что осталось». По ночам и иногда днем все равно слышны выстрелы. «Не тяжелая артилллерия, но из автоматов, пулеметов стреляют, — объясняет Женя. — Где-то в районе аэропорта».

«Воруют, ребята. Мародерство необыкновенное. Необыкновенное.— К разговору присоединяется соседка тетя Таня. — Мародеры вытащили все, даже унитазы. Сняли 130 секций батарей. Вынесли мебель, ковры, люстры. Но меня это не так убивает, как унитаз. Каким должен быть человек, чтобы снять чужой унитаз?»

6 октября прошлого года во время обстрелов погиб ее муж. Просто вышел во двор, рассказывает женщина, и в это время произошел взрыв. Cейчас она осталась без всего и живет и подруги. «Дом разбит, два раза горел, погиб муж, сгорела машина, — почти спокойно перечисляет она. — Я не чувствую себя ни сепаратистом, ни предателем. Я — обычный человек, который просто жил. У меня была обычная семья. А теперь получается, сын уехал в Украину, я не могу поехать проведать внуков. Я не получаю пенсии».

У Иры и Жени две дочери, шести и восемнадцати лет. Из-за войны старшая заканчивает школу через интернет. Обе сейчас живут с бабушкой поближе к центру города. В родительском доме пока не так страшно, но и не то чтобы комфортно.

«Да, вот свет, — смеется Женя, показывая на оборванные провода. — Но вроде как обещают через неделю. Газа нет, света нет, воды нет. Как живем? От мамы возим воду из-под крана, собакам кашу варить ходим к соседу, у него колодец».

Во дворе дома сложены зеленые ящики из-под снарядов. Деревянные «вкладыши» из ящиков идут на дрова — «хорошо горят». Еду готовят на мангале.

По сравнению с другими строениями в поселке, например, полностью разрушенным соседним домом, дом Иры и Жени практически цел. Ничего не осталось только от ванной команты, куда прилетел снаряд — в крыше дыра «метр на метр». Окна заколочены досками, после того, как от взрывов вылетели стекла. «Если бы попало в дом, как соседям, вряд ли бы выжили», — улыбается Ира.

До войны она была пекарем, Женя, инвалид третьей группы, работал водителем погрузчика на частном заводе, который закрылся из-за войны. Пекарня тоже больше не работает. Ира устроилась уборщицей в МЧС ДНР. «Чтобы хоть что-то заработать, пока он дома», — говорит она. Цены на продукты взлетели, но бабушка получает гуманитарку и делится с ними. «Лишь бы было тихо, а остальное все будет хорошо», — Ира с Женей улыбаются и хотят верить в лучшее. Уже купили обои для будущего ремонта, и «начали сажать огород», чтобы собирать урожай. Как раньше.