Элла Полякова о российских военных в Украине: «Очень похоже на начало Чеченской войны»

Председатель правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга», член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека Элла Полякова рассказала русской редакции RFI о том, как российские контрактники и призывники попадают в зоны боевых действий на территории Украины.

Элла Полякова в программе телеканала "Вот!" 25/04/2014 polit.pro/DR

18:03

Элла Полякова о российских военных на Украине: «Очень похоже на начало Чеченской войны»

Арина Макарова

Информация об участии российских военнослужащих в боевых действиях на территории Украины является домыслами, появившимися под воздействием западных СМИ. Такой ответ на запрос организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» был дан Министерством обороны РФ. Мы беседуем с членом президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека, руководителем НКО «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Эллой Поляковой, которая на днях побывала в Париже.

Первый вопрос, который был ей задан – это судьбы запроса, который ее организация направила в министерство юстиции России. Дело в том, что в конце августа «Солдатские матери Санкт-Петербурга» были признаны «иностранным агентом». Как подчеркивает организация, такие действия минюста будут оспорены в судебном порядке. Однако до этого организация обратилась напрямую в минюст с просьбой исправить то, что она считает «ошибкой».

Элла Полякова: Первое – мы считаем, что произошла трагическая ошибка министерства юстиции, досадное недоразумение – что нас включили в этот реестр «иностранных агентов» в министерстве юстиции. Но это не только мы считаем, а и те люди, которые к нам обращаются, они тоже удивляются. Поэтому мы написали письмо, чтобы это недоразумение исправили. Ответа пока рано – скоро ждем. Второе – мы до сих пор в судебном процессе с прокуратурой Санкт-Петербурга, которая, на наш взгляд, допустила много нарушений – там процедурные нарушения. Кроме того, сейчас наши адвокаты и юристы – целая группа у нас – готовят судебный иск на прокуратуру и на министерство юстиции. Кроме того, мы говорим, что вообще-то Европейский суд должен высказать свою позицию. Потому что позиция Конституционного суда у нас тоже пока недостаточна. И еще - создана Президентским советом и администрацией президента и министерством юстиции рабочая группа по мониторингу этого закона. Потому что последствия этого закона неблагоприятны, поэтому надо срочно исправлять.

RFI: Если вернуться к ситуации в Украине, «Солдатские матери» были внесены в реестр 28 августа, потому что именно 26-го вы сообщили о доставке в Санкт-Петербург раненых военных, которые, как предполагается, воевали в Украине...

Нет, это ошибка журналистов. Я не сообщала этого. Просто журналисты мне позвонили, что по их сведениям пришел большой транспорт. Я сказала, что это надо перепроверять. А так как ввели военное положение, доступа к раненым никакого нет, и я попросила журналистов исправить эту ошибку. Они исправили, но все равно это пошло дальше. Поэтому это – не моя информация. Но когда я и мои коллеги попытались пройти в ту же Военно-медицинскую академию, в одни отделения спокойно проходила, где лежат наши подопечные-солдаты, которыми мы до этого занимались, но в отделение, например, ожоговое – просто удивительный гражданин в белом халате на все мои вопросы отвечал: «Никакой информации не даю. Без комментариев. Без комментариев». Я была в шоке.

При этом родственников пускали к раненым?

У меня был мой вопрос: «Почему вы родственникам не даете никакой информации?». Как раз мы и пытались этот вопрос прояснить. И самое главное – медсестры мне сказали, что им запрещено давать всякую информацию. Наша коллега разыскивала в той же Военно-медицинской академии другого солдата, которым мы занимались, у которого очень плохо со здоровьем, и врачи сказали (не совсем официально), что у них база данных засекречена. Даже врачи не знают кто, где, какой пациент, в каком отделении – все от руки. Очень похоже на начало Чеченской войны. Очень похоже. Поэтому доступ к этим раненым затруднен, им, по-видимому, запрещено общаться с гражданским обществом. Это и в ростовском госпитале, коллеги тоже рассказывают, такая ситуация. Плохая.

Сколько, по вашим сведениям, погибло российских военных в Украине? Вы направляли запрос в Следственный комитет с перечнем конкретных фамилий. Но судя по публикациям в прессе, погибших – сотни…

До этого мы отправляли троих представителей – меня, Сергея Кривенко и Людмилу Богатенкову. Девять человек – по списку, - погибших в 18-ой бригаде. Затем мы дополнили еще двумя фамилиями – 11 человек. Затем мы сделали запрос по Антону Туманову. Дальше пошла информация от Шлосберга, дальше пошел запрос от депутата Госдумы Дмитрия Гудкова. На все эти вопросы пока ответы или странные, по меньшей мере, или никакие. Я знаю, что аккумулирует информацию телеканал «Дождь», на RBK тоже расследование какое-то общественное проводится. И есть такая Елена Васильева, которая организовала сайт «груз200». Туда стекается информация. Но я считаю, что ее нужно перепроверять.

То есть, точно сказать, сколько погибших и сколько раненых, и вообще, сколько воюет – я имею в виду контрактников и призывников, а не тех, кто сами как добровольцы туда поехали – нельзя?

Да, есть три категории: добровольцы есть, которые действительно погибли, это люди взрослые. Только вопрос: у нас уголовным кодексом запрещено наемничество с оружием на чужой территории, поэтому это тоже очень странная история. Ну, и подневольные призывники. По крайней мере, два человека – один попросил убежища в Украине, а второго, сироту, разыскивает «Комитет солдатских матерей» Саратова – это Лидия Свиридова дала информацию о сироте.

Каким образом российские солдаты попадают в Украину и воюют там?

Если это призывники, то они сосредоточены в полевых условиях в лагерях на границе с Россией. И так как у них никакой связи нет с семьями, ни с гражданским обществом, не обратиться за медицинской помощью – никаких условий там нет. Поэтому я подозреваю, что там много нарушений. Дальше, такая же история была, когда войска были сосредоточены на границе с Грузией. Точно такая же была история. А дальше – вдруг они получают устный приказ, по-видимому, не разбираясь, снять знаки различия и отправиться в какую-то точку. По крайней мере, контрактники об этом рассказывали, что с боеприпасами шла из Чечни целая колонна – много машин, танков. Их заставили снять все знаки различия, дальше их заставили белым скотчем обозначить руку и ногу. И такие свидетельства из других место тоже я читала. И дальше эта колонна двинулась на территорию Украины. Эта колонна, как говорили, тысячи человек сосредоточилась под Снежным на заводе, и их накрыло «Градом». А так как были боеприпасы, скученность, то очень много погибло. И те, кто выжил, останки погрузили в грузовик, раненых и вывезли на территорию России в ростовский госпиталь. А дальше уже оформляли документы, оформляли тела, сортировали раненых и отправляли уже по адресам. Вот такая схема.

Обо всем этом вы узнаете чаще всего от кого? От родителей, от самих солдат или через интернет?

Родители ничего не знают. Вы поймите, Россия очень большая, информации практически никакой нет реальной о событиях в Украине. Интернет тоже слабый в России – не все вообще умеют пользоваться. Поэтому призывники, в основном, из социально самых слабых семей. И контрактники. Например, Антон Туманов – это мальчик, который отслужил призывную службу, дальше он попытался работать. Город маленький, мама одна воспитывает еще младших детей, зарплата у мамы – 5 000 рублей. Антон тогда попробовал поработать, поехал в Москву на заработки. Тоже не получилось. И потом он заключил контракт, как очень многие. Но он контракт заключил для того, чтобы помогать семье. Он не рассчитывал, по-видимому, по крайней мере, мама рассказывала, что погибать неизвестно за что и где. И самое неприятное во всей этой истории, что, так как в документах нет места смерти, не установить факт, не возбуждено уголовное дело, которое должно быть автоматически возбуждено. И мама не получит никаких от государства социальных гарантий. Нет. Это, как без вести пропавший. Я даже не понимаю, это какая-то новая ситуация.

Люди, которые подписывают эти контракты, им говорят, в самом контракте это указано, что они могут быть посланы в Украину, или нет? И какие у них правовые способы отказаться, если они не хотят ехать в Украину?

Это вопрос бесконтрольности плана призыва. Я помню, много лет назад, еще при Ельцине, Верховный Совет мучился над вопросом армии, почему у нас секретное финансирование, никто не контролирует. У нас гражданское общество лишено возможности контролировать и план призыва, и количество призывников, и количество контрактников. Все это отдано на откуп министерства обороны. Сам контракт не очень хороший в юридическом плане, правовом, потому что там такое одностороннее – государство имеет все права, а гражданин, который подписывает контракт – мало прав. Наше требование, чтобы этот контракт соответствовал обычной госслужбе, только экстремальной. Условия контракта плохо прописаны. Но, к сожалению, у нас в армии сохранен советский экстерриториальный принцип формирования. Принцип советский, что территория большая, и надо человека оторвать от дома и послать куда подальше от дома, чтобы не было связи с семьей, с гражданским обществом. Этот принцип действует и для призывников, и для контрактников. Кроме того, для призывников при Ельцине существовал запрет на выезд призывников за границы России. Постфактум, после войны 2008 года с Грузией, тогдашний президент Медведев подписал указ в 2009 году в декабре о том, что призывников отныне можно отправлять за границу России. К сожалению, это действует. Но людям это не объясняют, люди этого не знают. Как люди оказались на территории Украины, это еще всем нам надо доказывать, потому что официальная позиция нашего государства – что армии там нет. И дальше пошли версии, что в отпуске (призывник в отпуске не бывает). Контрактнику чтобы в отпуск – это надо иметь мотивировку какую-то документальную. Ну, а если там танки и «Грады» оказываются – это же вообще странно.

Те российские десантники, которые оказались в плену, есть ли у вас связь с ними?

Связи с ними нет. И я тоже, как и вы, видела в интернете все это. В то, что они заблудились, лично я не верю. Просто эти молодые люди, наверное, понимали, что они будут обменяны, что они вернутся на родину, им будут задавать вопросы. Со временем мы все узнаем правду, и сейчас эта правда начинает открываться обществу. Она неприятная, но нам надо ее знать.

Ваша организация и во время войны в Чечне, и во время войны в Грузии была одной из самых уважаемых среди простого среднего русского населения, потому что вы не занимались политикой, вы занимались судьбами конкретных солдат и их матерей. Сейчас ситуация в обществе в связи с тем, что «Крымнаш», в связи с этой общей эйфорией, отношение к вашей организации меняется ли или нет?

Мы никогда не просили людей поделиться мнением о нашей организации. Сейчас, в связи с этой ситуацией, мы этот вопрос задали людям. Какие они письма пишут! Какие свидетельства пишут! То включение достоинства, которое они получили с нашей помощью, оно потрясающее. Поэтому сейчас мы эти свидетельства собираем, а дальше будем думать, что делать. Или на сайт повесят, или видеоряд какой-то сделают, или книгу, может быть кто-то, журналист, захочет написать. Когда люди у нас на Разъезжей 9 собираются, в Петербурге, я обязана их предупредить, что по правилам игры мы теперь – «желтая звезда», иностранные агенты. Люди смеются. Им эти игры не интересны, им главное – чтобы помогли решить их важную проблему. Идет опять же какая-то лукавая игра. Самое смешное, что в президентском совете, по-моему, нас пять членов президентского совета признаны иностранными агентами. Достаточно забавно.

Что должны делать «Солдатские матери», а может быть, и сами призывники, если они подозревают, что их сын может оказаться на территории Украины?

Первое – взять на себя ответственность за жизнь свою и жизнь своей семьи. Второе – нетрудно разобраться в российских законах, которые эту ситуацию тоже рассматривают. Каждый призывник имеет право обратиться, если его права нарушали – предположим, контрактники получили приказ, они считают, что он неправильный – они тогда имеют полное право письменно обратиться в ближайшую военную прокуратуру. Причем, срок контрактников – десять дней – достаточный, чтобы доехать хоть до своей Костромы, до Тулы, до Петербурга. У призывников срок меньший, но это не имеет ни малейшего значения. Если контрактник получил такой приказ, непонятный ему, он имеет право обжаловать, обратиться в прокуратуру – да, я хочу служить по контракту, но, пожалуйста, без нарушений, без пересечения границ, на территории неизвестно куда, по какому-то приказу. Все дело в том, что у России много баз же - в Приднестровье, в Таджикистане, в Армении. Это же другая территория.

И там служат тоже призывники?

Да.

Хочу вернуться к Украине. Получается, что к этому конфликту в Украине государство и армия хорошо подготовились, потому что с правовой точки зрения доказать – что, фактически, сейчас можно доказать? Кроме свидетельств устных людей, которые потом даже боятся это повторять вслух?

Любые военные операции заранее готовятся. Ничего тайного не будет – все становится явным. Я в это верю, и поэтому мне «нравится» позиция нашего государства, которое говорит, что армии там нет. Это значит, что это чья-то инициатива, которая наказуема. Поэтому мы, гражданское общество, найдем силы в себе и возможности, чтобы восстановить правду.

-------------------
На вопросы RFI отвечала член президентского совета по правам человека, председатель правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга» Элла Полякова.

В день нашей беседы, пресс-секретарь «Солдатских матерей Санкт-Петербурга» Александр Передрук сообщил радиостанции «Эхо Москвы», что ответ министерства обороны России на их запросы о погибших в Украине организация считает неудовлетворительным и продолжит расследование.