«Получать данные стало сложнее»: как изменилось число расистских нападений в России

Информационно-аналитический центр СОВА представил во вторник, 22 января, доклады, посвященные националистическим движениям в России, а также преступлениям, совершенным на почве ненависти. По данным экспертов, в 2018 году их количество оставалось сравнительно небольшим. Правда, как уточняют авторы доклада, речь идет скорее не о снижении уровня насилия, а об изменении его характера. О том, действительно ли в России стали совершать меньше преступлений на почве ненависти или им просто стали уделять меньше внимания, в интервью Русской службе RFI рассказала эксперт центра СОВА Наталья Юдина.

Эксперт центра СОВА Наталья Юдина citwatch.org

07:55

«Получать данные стало сложнее»: как изменилось число расистских нападений в России

Денис Стрелков

RFI: В вашем докладе говорится, что в 2018 году количество преступлений, совершенных на почве ненависти и вражды, «продолжало снижаться». Можно ли говорить о каком-то положительном тренде?

Наталья Юдина: Знаете, если верить нашей статистике, по сравнению с 2006 или 2008 годом ситуация улучшилась. Если в то время мы писали про сотни убитых в год, о 300 пострадавших, то сейчас мы насчитали 57 пострадавших и четверо погибших. Конечно, это очень положительная динамика.

Но я бы все равно повременила сильно радоваться — такого существенного скачка, который произошел по сравнению с 2007 годом, в последние несколько лет не происходит. Да, количество неонацистских и прочих идеологических нападений продолжает снижаться, но мне кажется, что скорее это говорит о нашей недостаточной информированности о такого рода преступлениях — есть определенные трудности со сбором информации.

Как именно вы собираете сведения, какова методология исследования?

Методология остается неизменной. Мы мониторим СМИ, данные правоохранительных органов, праворадикальные блоги, видеоролики, обращаемся за помощью к коллегам из дружественных организаций, которые работают с жертвами…

Со всеми этими источниками есть определенные сложности. СМИ о таких преступлениях почти не сообщают, или же описывают их так, что понять, что это именно мотивированные нападения, очень сложно. Сами жертвы тоже не всегда обращаются в полицию: они полагают, что от этого у них будет больше сложностей.

И если раньше сами нападавшие хвастались своими «подвигами», выкладывали видеоролики, то теперь они это делать перестали, опасаясь преследований со стороны правоохранительных органов. Получать информацию становится сложнее.

Сохраняется ли некое табу, когда жертвы сами не говорят о подобных преступлениях? Несколько лет назад, когда в России говорили о насилии по отношению к представителям ЛГБТ-сообщества, очень мало пострадавших обращались в правоохранительные органы.

Сейчас все то же самое. Единственная категория жертв, которая регулярно сообщает о нападениях, это пострадавшие оппозиционеры, политические активисты. Остальные в полицию не обращаются, особенно мигранты и представители ЛГБТ. Гомофобия в российском обществе в принципе довольно сильно развита. А мигранты опасаются проверки регистрации, законности нахождения в этой стране.

Собираются ли в России на государственном уровне данные о преступлениях, совершенных на почве ненависти? Есть ли какая-то общая статистика? Государство заинтересовано в том, чтобы ее оглашать?

Насколько мне известно, подобной статистики не существует. Есть полицейская статистика, но там не выделяются мотивированные и немотивированные нападения. Даже наши попытки дать советы правоохранительным органам о том, что надо регистрировать сомнения, подозрения на мотив ненависти, этого сейчас не происходит.

Есть статистика приговоров, где есть данные по статьям. Но мы эти данные получаем с запозданием, после того, как приговор уже вынесен. С момента вынесения приговора проходит год, а то и два. И не всегда такие преступления регистрируются как мотивированные той или иной ненавистью.

Сохраняется ли тренд на насилие к «пятой колонне», к оппозиции? Тех, кого можно назвать идеологическими противниками?

Да, это вторая группа жертв. Количество таких нападений даже несколько растет. Два года назад доклад назывался «Госдума указала праворадикалам новые цели», касалось это тогда закона о запрете пропаганды гомосексуальности среди несовершеннолетних. Тогда выросло количество нападений на ЛГБТ. И тогда был принят закон об иностранных агентах. Да, тогда мы начали фиксировать увеличение количества нападений на так называемых «национал-предателей».

В этом году действия политиков повлияли на количество преступлений?

Я не уверена, что они повлияли напрямую. Но, тем не менее, определенными прокремлевскими молодежными националистическими организациями, и не только молодежными, это воспринимается как негласное одобрение со стороны властей. Прямо ничего не говорится, и считается, что полиция особо препятствовать таким нападениям не будет. Правда, жестокость во время этих нападений очень дозированная. До таких убийств все-таки не доходит.

А как Чемпионат мира по футболу, на ваш взгляд, повлиял на статистику и ситуацию в целом? По понятным причинам, власти хотели в 2018 году показать «парадное» лицо России. Получилось ли у властей снизить число нападений, в том числе среди футбольных фанатов?

Усилия властей перед Чемпионатом мира дали свои плоды. Сам чемпионат прошел спокойно, и о расистских инцидентах на футбольных трибунах нам неизвестно. Был, кажется, только один такой инцидент с какими-то выкриками… Были еще какие-то нападения футбольных фанатов, не связанные с футболом. Они просто там участвовали.

В докладе ваших коллег говорится о беспрецедентном упадке политических групп националистов. Как меняется ультраправое движение? Встречают ли они большее противодействие со стороны властей?

После массированной антиукраинской риторики в 2014 году говорить о каких-то отечественных неонацистах совсем стало не комильфо. И да, власть продемонстрировала — на словах, по крайней мере — откровенную антифашистскую риторику. И да, откровенно правые, неонацистские организации сейчас находятся под давлением полиции. Все они, как ни странно, выступили на стороне Украины в этом конфликте — самые радикальные организации, я имею в виду. Да, сейчас все более-менее заметные российские организации испытывают очень сильное давление со стороны властей. Пока новое лицо русского национализма еще не сформировалось. Сейчас они действительно в упадке.