У мелких личностей и комплексы мелкие

У мелких личностей и комплексы мелкие. Самое крупное, на что может рассчитывать такая личность, — Эдипов комплекс и восходящие к нему иные переживания, вплоть до Стокгольмского синдрома, который заставляет массового человека в слезах восторга бежать за своими палачами — вчерашними и завтрашними. «Задрав штаны, бежать за комсомолом», как шутил советский поэт.

Колизей в Риме ANDREAS SOLARO / AFP

07:08

Слова с Гасаном Гусейновым - У мелких личностей и комплексы мелкие

Гасан Гусейнов

Многим и в самом деле интересно, как могло случиться, что потомки людей, только чудом не убитых истребительной политикой Сталина, начинают смотреть в рот прямым наследникам его палаческой системы. Как получается, что первыми сумели воспользоваться плодами экономической свободы бандиты? Как получается, что плоды освобождения от цензуры сорвали как раз ее сторонники, которые с легкостью вводят новые и новые ограничения, а граждане только щелкают клювом при виде новых прутьев, совсем не сопротивляясь?

Что это? Парадокс или закономерность? Вывих истории или ее привычный ход? И медленный, переваливший в ХХI век, распад Российской империи, это только повторение путей, уже опробованных другими странами?

Изнутри российского опыта последней четверти века разглядеть свою страну на фоне событий, происходящих в остальном мире, не удалось: местная интеллектуальная среда поникла гордой головой и не смогла передать следующему поколению ничего кроме чувства обиды. Для одних это обида от несостоявшегося освобождения от химеры великого прошлого, для других — от несостоявшегося великого прошлого совка. Одним обидно, что они не смогли выкинуть Ленина из мавзолея, другим — что не пожили при товарище Сталине. Последние пока побеждают, потому что даже не замечают, как их ведут на убой — в Донбассе или в Сирии, на Кавказе или где-то еще.

Но похожая обида, пусть и в мирных формах, расцветает среди массового человека повсюду, где тот наблюдает остатки былого величия. Даже в сравнительно благополучных странах Европы, где исторический фашизм был помягче, где уже даже и не умеют без иронии относиться к текущей политике, семена фашистской идеологии нет-нет да прорастают.

И здесь, как и в наших Палестинах, источник — общий. Первые плоды настоящей свободы срывают ее глубинные противники, а первым выгодоприобретателем закона о защите культуры может стать вчерашний пропагандист. Так вышло даже там, откуда само понятие культуры распространилось по остальному, варварскому, миру.

Когда разглядываешь туристов, бродящих по Риму, по Вечному городу и вечному образцу для основателей других вечных государств с короткой памятью и такой же кровавой историей, видишь одинаковый восторг перед архитектурными шедеврами Микеланджело и перед грубо вставленным вровень с Капитолием беломраморным «Витториано» Джузеппе Саккони. Идешь по улице Императорских Форумов мимо целехоньких бронзовых статуй императоров, и видишь, что большинству людей глубоко безразлична новизна этих продуктов муссолиниевской монументальной пропаганды, а многие даже и просто благодарны, что вот, наконец-то, они видят не какие-тообломки, а целые статуи, на которые одной бронзы вон сколько пошло. И как ни стараются музейщики и историки нового города, массовый человек, торопящийся от одного памятника к другому, опохмеляется собственным восторженным дыханием: «Ах, величайшая империя!» «Сфоткай меня возле Нервы, чтоб успокаивал нервы!» — а ведь и эта курица снесет яйцо с фашистским лебедем.

Новые правила обращения с историческими памятниками таковы, что ни сахарную пишущую машинку уже не снести, ни построенную для парадов улицу Императорских Форумов не разобрать — охрана памятников не даст. И правильно сделает, наверное. Единственное что остается — это мерить шагами чужие камни, пока это невозможно в болоте свежеразлагающейся империи.

Но есть у этого дела и другая сторона — изнанка вчерашнего слабого антифашизма, когда казалось проще взять и отвернуться от идеологически чуждой архитектуры — и вот в римский район EUR не ходят туристы, хотя без анализа шедевра 1930-х гг. — Квадратного Колизея — не понять, чем брала новая идеология того самого массового человека, у которого и сегодня нет иммунитета, внутренней защиты от фашистоидных идеологий. Так и в Москве торопятся снести конструктивистскую архитектуру, чтобы провести прямую линию от эклектики начала прошлого века к нынешним временам чаемого возрождения величия — эклектичного, но издалека заметного.

Иди и смотри, как архитектура становится еще жиже речей. Толсто, монументально, сити-образно, газпромно-лукойлно, но — пусто, безлюдно, бездарно. Так ведь это и не для тебя, дурака, это для массового человека —надежного, который не подведет, не отвернется, не сблюет, в конце концов.

А нет ли здесь, товарищи, какой-то большой вины интеллигенции? Вот ведь товарищ Фрейд, заставивший маленького человека испытывать мелкие сексуальные комплексы, для себя приберег комплекс покруче. Величайшему психоаналитику всех времен и народов было неловко ездить в Рим. Как еврей Фрейд чувствовал себя соплеменником пунийца-финикийца Ганнибала, в свое время нагнавшего страху на Вечный Город. Разве это не постыдно —понимать или даже только думать, что понимаешь устройство сознания массового человека, но не мочь даже в себе самом подавить его, массового человека, слабоумие?

Словно погруженный в сон, ты видишь, как тебя обступают эти фигуры из чужого прошлого, ты даже понимаешь, о чем они говорят, и даже мог бы ответить. Но вместо этого — молчишь, смотришь и слушаешь, как завороженный, повторение того же старого танца.

Ах, у мелких личностей и комплексы какие-то мелкие.