Григорий Мельконьянц: Основные нарушения происходят еще до выборов
Движение в защиту прав избирателей «Голос» в понедельник, 19 сентября, рапортовало о получении более 3600 сообщений о возможных нарушениях на выборах в Госдуму. Сопредседатель совета движения Григорий Мельконьянц в интервью RFI рассказал, почему все основные нарушения происходят еще до дня голосования.
Опубликовано:
Слушать - 12:46
RFI: Судя по той информации, которую вы получали в день голосования и до него, какие выводы можно сделать об уровне прозрачности нынешних выборов по сравнению с 2011 годом?
Григорий Мельконьянц: Главный вывод, который можно сделать: день голосования на выборах в России не является сейчас основным элементом. Основные проблемы, основные нарушения сосредоточены скорее в ходе избирательной кампании, нежели чем в день голосования. Все происходит до.
Это связанно с особенностями законодательства. Это связано и с влиянием административного ресурса на избирательные процессы: это серьезная зависимость избирательных комиссий от органов власти, которые активно продвигают одну из политических сил, использование органами власти преимуществ для того, чтобы за бюджетные ресурсы продвигать эту политическую силу, неравное освещение, серьезным образом перекошенное в средствах массовой информации, когда про одних много показывают, про других — ничего.
У избирателей по сути не сложилось картины, за кого еще можно проголосовать, они даже не видели других кандидатов и партий. Эта кампания прошла мимо избирателей и была им неинтересна. Власти была выгодна такая стратегия с тем, чтобы люди, настроенные оппозиционно, критически мыслящие, просто не пришли на эти выборы. Так на самом деле и произошло. Поэтому день голосования имел символическое значение, чтобы более-менее там прилично прошло, потому что в основном почему-то только день голосования ассоциируется с выборами, а про то, что ему предшествует, обычно забывается. На самом деле это в России неправильно.
В сам день голосования спектр нарушений был типичным для выборов, в том числе и 2011 года. То есть мы получили информацию по всем видам нарушений: это и вбросы, и «карусели», и принудительное голосование, это и проблемы и с надомным голосованием, нарушения при подсчете голосов — все традиционное, никуда, увы, оно не делось.
Но масштабы этого стали чуть меньше, чем в 2011 году. Наверное, в этом есть и заслуга Центральной избирательной комиссии, которая за небольшое время, что у нее было, хоть постаралась как-то решить часть вопросов и, может быть, как-то напугать, чтобы не нарушали, не фальсифицировали. Но не во всех регионах это действует, потому что, как я сказал, комиссии очень серьезно зависимы от администраций, у которых есть свой интерес, поэтому мы и встречали разные такие случаи.
Технологии отличались от региона к региону, и нельзя сказать, что повсеместно использовалась какая-то одна технология. Есть очень много темных зон, в которых мы вообще не знаем, что происходило, потому что там не было независимого наблюдения. Вообще, на этих выборах независимого наблюдения было в два раза меньше, чем в 2011 году. Эти темные зоны и дали аномальные проценты явки, аномальные проценты голосов за одну из партий, и они, безусловно, таким образом серьезно повлияли на общие результаты. Таких аномальных регионов порядка 13. Так как там нет контроля, очень сложно говорить, каким образом получены эти результаты.
Если посмотреть на карту нарушений по регионам, где больше всего фиксируется нарушений и где темные зоны, о которых вы говорите?
Что касается карты нарушений, вы должны понимать, что если бы у нас действительно везде были достаточно яркие кампании, конкурентные выборы в регионах, было бы много наблюдателей, тогда бы у нас была равномерная информация по всем регионам. Но так получается, что незаслуженно обходятся одни регионы, которые дают аномальную явку, результаты. Все понимают, как это получается, просто нет фактуры в руках. Это можно только анализировать — сейчас социологи анализируют, показывают, что таких аномалий быть не может.
Оттуда нет фактов нарушений на карте, на горячей линии, потому что там некому об этом сообщать. Но есть и другие регионы, где ситуация, может быть, лучше, чем в этих 13, грубо говоря, но там тоже есть проблемы, однако так как здесь много наблюдателей, есть какая-то конкуренция, то, соответственно, об этих нарушениях больше знают, их больше фиксируют. По сути карта нарушений — это рейтинг активности регионов, что там есть кто-то, кто хоть что-то сообщает, то есть такое взаимодействие налажено. Посмотрим, продолжится ли оно после выборов и как будет продолжаться.
Как вы оцениваете реакцию Центризбиркома на информацию о нарушениях?
Центризбирком пытается разбираться, но надо понимать их возможности и компетенции. Например, информацию по тем фактам, о которых мы сообщаем, Центризбирком для проверки спускает вниз, в региональные комиссии. То есть у нас есть претензии к региональным органам власти, избирательным комиссиям, а они спускают это вниз.
Внизу они проводят эту проверку как могут. Понятно, что некоторые не могут беспристрастно провести эту проверку, потому что у них есть зависимость от органов исполнительной власти и они не могут принимать обвинительных решений. Поэтому регион поднимает ответ в ЦИК, говоря, что то или иное сообщение о нарушении не подтвердилось. При этом ЦИК включает это в свою статистику, говоря, что «ну, а как мы можем это проверить — мы вниз спустили, комиссия сказала, что на самом деле этого не было».
Проблема не столько в Центризбиркоме и его реакции, сколько вообще в системе, которая должна после этих выборов быть реформирована, чтобы в комиссии, прежде всего регионального уровня, начали входить независимые представители, чтобы минимизировать зависимость от органов региональной власти.
Осенью в Центризбиркоме будет большая кадровая работа: сейчас истекают сроки полномочий многих региональных комиссий. Все будет зависеть от того, насколько Центризбирком сможет пролоббировать интересы избирателей, то есть ввести в составы независимых людей, объявить публичный конкурс, чтобы люди в регионах присылали свои резюме, чтобы выбрать людей достойных — не тех, кого предлагает губернатор, людей, лояльных ему, и напичкать их в комиссию, а людей, которые действительно будут отстаивать интересы избирателей, свою точку зрения, потому что иначе получается болото, которое будет сформировано для того, чтобы потворствовать административному ресурсу.
Есть ли предварительные результаты проекта независимого контроля за подсчетом голосов «Народный избирком»? Можно ли их уже сравнить с официальными данными?
Да, безусловно. Эти данные получены, это несколько тысяч разных протоколов. Пока данные не разошлись. По официальным результатам, которые опубликованы на сайтах избирательных комиссий (то есть там еще данные и по ГАС «Выборам» вводятся, и наблюдатели еще досылают сведения) пока серьезных разночтений, в отличие от 2011 года, нет. Как такового «ночного фальсификата» мы не зафиксировали. Например, в 2011 году только наблюдатели «Голоса», получив протоколы, обнаружили, что 7% этих протоколов потом были переписаны и с утра были уже другие данные. Не только «Голос», но и партии, кандидаты говорили о том, что было очень много переписанных протоколов и у них на руках другие данные. Потом, правда, расследования не было нормального, после 2011 года, но сейчас, во всяком случае пока, такой проблемы нет. Может быть, общественный контроль здесь отчасти сработал.
Вопрос по явке: почему такая низкая явка особенно в Москве и Санкт-Петербурге?
Я это связываю с большим количеством активных наблюдателей на этих территориях. Тут уже ничего с явкой не сделаешь: ты не можешь вбросить пачку бюллетеней, поставить подписи за людей, как будто они проголосовали, ты не можешь нарисовать данные протоколов, потому что все это происходит на глазах наблюдателей. Это отражение реальной картины, связанной с явкой.
Более того, в Москве еще порядка 80 тысяч проголосовало по открепительным удостоверениям, а часть из них — это иногородние люди, которых принуждали участвовать в выборах. Потихоньку какими-то методами эту явку пытались хоть чуть-чуть, но повышать. А в других регионах, где нет контроля, сложно говорить по поводу адекватности этой явки. Действительно ли эти люди проголосовали или это применялись какие-то технологии? Я думаю, что и ЦИК не может сказать, никто. Это все сложно. Может, подняли данные, ввели в систему ГАС «Выборы», а ЦИК озвучивает то, что им прислали.
Что на местах происходит, на избирательных участках, об этом могут сказать только наблюдатели, которых на этих выборах было катастрофически мало. Даже если фиксировать те обрывочные сведения, которые у нас есть по вбросам, по «каруселям», это говорит о том, что технологии применялись. Но дело в том, что не везде удалось их, видимо, масштабно зафиксировать.
Например, на одном участке происходит вброс 20-30-40 бюллетеней. Если их будет больше, это будет слишком заметно, поэтому они стараются сделать вбросы более-менее равномерно по разным участкам. Если, например, на участке в Ростове-на-Дону видели вброс, вероятность 99,9%, что на соседних участках тоже такие технологии применяются, чтобы повлиять на округ в целом.
Выявили на одном-двух участках, но это говорит о том, что если выявили симптомы, надо искать всю болезнь, диагностировать все. Выявили на участке в Ростове-на-Дону вброс, значит надо посмотреть на соседние участки — там тоже могли это сделать. Или в Барнауле выявили «карусели» на каких-то участках — замечательно, значит давайте проверять те списки избирателей, как проверяются паспортные данные, когда осуществляется сбор подписей в поддержку кандидатов. Давайте проверять и здесь: возьмем и сверим паспортные данные, которые введены в список избирателей с паспортными данными, которые должны быть по системе МВД. Потому что когда приходит голосовать «карусельщик», он голосует не за себя, ему комиссия дает проголосовать за избирателя, который не ходит на выборы, соответственно, они не могут вписать туда оригинальные паспортные данные избирателя, за которого он голосует. Они либо какую-то белиберду пишут, либо паспортные данные «карусельщика». Это все можно сверить и выявить масштаб этих «каруселей». Главное — чтобы было желание этим заниматься, потому для каждого нарушения есть система контроля, чтобы даже постфактум его выявить.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться