Владимир Пастухов: Офшоры друзей Путина — пища для подсознания

Доктор политических наук (St. Antony College, Oxford) Владимир Пастухов в интервью RFI прокомментировал расследование #PanamaPapers, выполненное Международным консорциумом журналистских расследований (ICIJ) и Центром по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP). По словам Владимира Пастухова, то, что опубликовали журналисты накануне, для определенной части общества в России «существует последние 10 лет как аксиома» и «никакой сенсационной новизны в этом расследовании нет».

Доктор политических наук St. Antony College, Oxford Владимир Пастухов DR

RFI: Информация, которую сегодня комментируют даже из Кремля, является ли для вас чем-то новым?

Владимир Пастухов: Я думаю, что особенность этого расследования состоит в том, что оно войдет в историю журналистики как профессиональный праздник самих журналистов, потому что за пределами журналистского круга — я аплодирую ребятам, они проделали замечательную работу — никакой сенсационной новизны в этом расследовании нет.

Я бы сказал, что нам нужно установить такую же премию, которая есть у математиков — когда есть какая-то аксиома, которой пользуются две тысячи лет, не задумываясь, почему это все именно так, а потом находится один, кто эту аксиому превращает в теорему и доказывает ее. В принципе, никакого нового знания не получается, потому что результат и так был известен заранее. Но всегда приятно, что теперь это доказанное знание. Вот, собственно говоря, что произошло вчера.

Для определенной части российского общества все то, что вчера было продемонстрировано, существует последние лет 10 как аксиома. Вчера эта аксиома была доказана, соответственно, нужно выдать премию тем математикам от расследовательской журналистики, которые это смогли сделать.

Непосредственного влияния, с моей точки зрения, на политические процессы в России это расследование сегодня не окажет, потому что общество поляризовано и отношение к государству в России — вопрос веры, а не вопрос знания. Те, кто принимал аксиому на веру, и так знают, что происходило. Тем, кто на веру не принимал эту аксиому, вчерашнее расследование ничего нового не добавит. Но это не значит, что оно бесполезно, потому что в подсознании это все откладывается и свою роль, но не сегодня, это расследование сыграет, и, я думаю, очень серьезную, но на том этапе, когда вера начнет ослабевать.

Вам не кажется, что формулировки «человек из ближайшего окружения Путина», «друзья Путина» и т.д. — звучат слишком осторожно? Понятно, что всегда нужны факты, но никто ведь и сегодня не сказал, что это лично Владимир Путин вывел в офшоры два миллиарда и лично их прячет, украв эти деньги перед этим у российского народа. К вопросу веры и знания: вы полагаете, что в какой-то момент сложится впечатление, что друзья Путина и Владимир Путин — это одно лицо, все это сведут в один «офшорный канал»? Почему вдруг в обществе начнут так считать?

Потому что они поверят во что-то другое. Понимаете, еще Кромвель сказал, когда ему показали аплодирующую толпу, что «их будет еще больше, когда меня поведут на казнь». Это люди, которые предпочитают принимать все на веру. Они верят не человеку, а месту. Если на этом месте окажется другой человек, то они будут верить так же безоговорочно ему.

А в качестве триггеров и будут все эти расследования, они помогут переключиться этому не думающему большинству с одного на другого очень быстро. Потому что у нас есть сознание и подсознание. Также есть политическое сознание и подсознание.

Вы знаете, есть такой эффект, что вещи, которые скапливаются в подсознании, в сознании зачастую очень долго блокируются. Это работает на уровне отдельной личности, но это точно так же работает на уровне политики. Есть какие-то вещи, которые политическое сознание сегодня блокирует. Но это не значит, что они не попадают в политическое подсознание и они там не накапливаются.

В определенный момент этот блок перестанет срабатывать и политическое подсознание хлынет, оно как страсть охватит это общество, и мы будем говорить: «Господи, почему октябрьский переворот произошел так бескровно в течение нескольких дней?». Там, по-моему, всего 3–4 человека погибло, когда в 1917 году брали Зимний. Почему перестройка произошла так незаметно и все это рухнуло в считанные дни? Потом уже была Гражданская война, скрытая Гражданская война… Но сам переворот происходит в России почти мгновенно. Как раз потому все это происходит, что подсознание завоевывается, подсознание вступает в конфликт с сознанием, и в конце концов дамба сознания не выдерживает и рушится. Вот что происходит. Все эти расследования сегодня не для сознания, они для политического подсознания. Они откладываются, но пока невостребованы.

Это как влюбленность — ты любишь предмет недостойный, но страсть твоя тебя сжигает. Твое подсознание фиксирует, что он недостойный, что он пьет, что он лжет, что он тебе изменяет, а сознание твое это все не пускает, откладывает. И потом в один момент ты встаешь и говоришь: «И я любила это ничтожество?» Вот что происходит. Но пока это пища для подсознания.

В российском подсознании офшоры — это чаще всего огромное зло, а в Европе офшоры — это привычная вещь, и этот вопрос поднимается на саммитах семерки, двадцатки и так далее. Кто-то пытается бороться с этой налоговой оптимизацией, кто-то говорит, что раз она существует, значит у нас в стране что-то не так. В вашем понимании офшоры — это что?

В моем понимании офшоры — следствие того, что человек по своей природе несовершенен и греховен и таким будет оставаться, пока живет. Никогда не будет идеального общества, и не дай бог нам к этому стремиться. Бороться с ними надо, потому что это зло. Победить их невозможно. Когда их победят, это будет либо рай, либо ад, но в подобном случае живого человечества в этот момент не будет.