Суд Парижа решит вопрос экстрадиции франко-российского бизнесмена Коблякова

В апелляционном суде Парижа 30 сентября состоялось заседание по делу об экстрадиции по запросу России франко-российского предпринимателя, члена правозащитной организации Russie-Libertés Николая Коблякова. Российские власти подозревают Коблякова в «мошенничестве в особо крупном размере» по делу о хищении зарубежных активов компании «Станкоимпорт». Россия уже направляла аналогичный запрос об экстрадиции в Болгарию, однако суд в Софии запрос отклонил. Французское правосудие вынесет решение по делу 4 ноября.

Николай Кобляков перед зданием суда в Париже. 30 сентября 2015 DR

О сути обвинений, направленных российской прокуратурой во Францию, и о перспективах судебного решения в интервью RFI рассказала французский адвокат Николая Коблякова Камалия Мехтиева.

08:10

Адвокат Камалия Мехтиева о суде по делу об экстрадиции Николая Коблякова в Россию

Сергей Дмитриев

Камалия Мехтиева: Россия послала запрос об экстрадиции по определенным, не очень ясным и абсурдным статьям в июне 2014 года. Французский суд начал рассматривать это дело в июне 2015 года, и сегодня у нас заседание по существу. Французская прокуратура не очень поняла, в чем суть так называемых преступных деяний Коблякова, и поэтому попросила Россию уточнить, в чем именно его обвиняют.

Мы — зашита Николая Коблякова — естественно, против запроса Российской Федерации, мы так же против просьбы прокуратуры, которая хочет получить дополнительную информацию со стороны российских властей, потому что совершенно очевидно, что этот запрос политически мотивирован.

Болгарский суд в октябре 2014 года уже признал, что запрос политически мотивированный, и отказал России в экстрадиции, но Россия продолжает свои попытки экстрадировать его. Мы очень надеемся, что французский суд пойдет по стопам болгарского суда и тоже откажет в экстрадиции, потому что этот запрос является несправедливым и противоречит определенным статьям уголовно-процессуального кодекса Франции.

RFI: Какие основания, все-таки, представила российская сторона?

Факты не очень ясно описаны. Естественно, идет речь о статье 159 Уголовного кодекса РФ, то есть это «мошенничество». В чем именно оно заключатся, не очень ясно. Я снова повторяю то, что сказал сам прокурор, что мы не очень понимаем, в чем он обвиняется, но если очень хорошо подумать, то понятно, что там нечто вроде мошенничества.

А именно — в двух словах: в 2004 году было собрание акционеров компании «Станкофранс» в городе Лонжюмо, во Франции — это было даже не в России. И во время этого собрания акционеров приняли решение сменить одного директора на другого. После того, как пришел новый директор — факты не такие уж простые — они передали долг компании «Станкоимпорт», которая являлась российской компанией, одной голландской компании.

Все эти факты были уже рассмотрены французским судом, так как «Станкофранс» все-таки была французской компанией. Здесь уже был гражданский суд, был уголовный суд и был коммерческий суд по вопросам банкротства. Все эти три суда единогласно пришли к мнению, что нет никакого состава преступления, что все решения, которые были приняты во время этого собрания совета директоров в декабре 2004 года, абсолютно законны. Соответственно, французский прокурор сказал: «Я не очень понимаю, в чем именно уголовный характер этих деяний». Это то, что мы сегодня будем обсуждать во время заседания.

То есть если и сам прокурор сказал, что нет ничего уголовного, и французские судьи признали это в 2009, 2011 и в 2012 годах, то зачем вообще продолжать это дело и надо задуматься над тем, какая мотивация реально стоит за этими запросами — в Болгарию в прошлом году и во Францию в этом.

Как, в принципе, обстоит дело во французском законодательстве с порядком экстрадиции между Россией и Францией? Как эти вопросы регулируются в отношении французских граждан?

Надо отметить, что вопросы экстрадиции между Францией и Россией происходят в рамках Европейской конвенции об экстрадиции Совета Европы. То есть она возможна. Но здесь не только конвенция регулирует эти вопросы, но еще и местное, французское законодательство — это уголовно-процессуальный кодекс Франции. Надо отметить, что у нас есть сильные основания полагать, что запрос об экстрадиции против Николая Коблякова прямо нарушает нормы уголовно-процессуального кодекса Франции. Но то, что он является гражданином Франции, не является помехой для экстрадиции, потому что факты имели место в 2004 году, а гражданство он получил гораздо позже. Запрет на выдачу своих граждан не распространяется на тех, кто приобрел гражданство позже, чем вменяемые факты.

Надо отметить, что Франция, подписывая конвенцию Совета Европы об экстрадиции, внесла поправку о том, что она не будет экстрадировать, если посчитает запрос политически мотивированным и если этот запрос противоречит правам человека и приведет к нарушениям прав человека в стране, которая запрашивает экстрадицию. Уголовно-процессуальный кодекс Франции также запрещает экстрадицию по политическим мотивам. Вполне очевидно, что политическая составляющая в этом деле ярко выражена, и мы очень надеемся, что суд обратит на это внимание.

Что дает основания считать этот запрос политически мотивированным?

В первую очередь, это активная политическая деятельность Николая Коблякова, это Russie-Libertés, это все доклады, которые они публикуют, демонстрации, петиции. И второе — надо все-таки обратить внимание на хронологию событий. Дело впервые было открыто через восемь лет после того, как [инкриминируемые] факты имели место быть. Именно тогда, когда он начал работать над докладом про коррупцию. Годом позже этот доклад вышел в свет, и он (Кобляков) является одним из соавторов. То есть хронология очень явно совпадает с его активной политической деятельностью.

Это дело сравнивают с делом Мухтара Аблязова — сегодня здесь были его адвокаты. Еще в последнее время — громкое дело Сергея Пугачева, тоже, кстати, гражданина Франции. Россия отправила запрос на экстрадицию в Великобританию, и он переехал во Францию. То есть это, в принципе, распространенная для России практика — отправлять такие запросы, в частности, во Францию?

Да, конечно, это распространенная практика — посылать запросы в разные страны. Если есть почва для запросов, их нужно посылать, если есть рамки закона, который регулирует это. То, что рассматривает суд — это есть ли какие-либо нарушения. То есть, были ли высланы запросы в нарушение прав человека, конвенции или внутреннего законодательства той или иной страны.

Есть ли какая-то статистика, сколько из Франции было выслано в Россию по таким запросам?

Мне такая статистика неизвестна. Я могу лишь, отвечая на предыдущий вопрос, сказать, что, действительно, адвокаты Аблязова были здесь, потому что все-таки тематика вопроса очень интересная — это практика французских судов. Но я бы не сказала, что они были тут, потому что есть какая-то связь или параллель между двумя делами. Они присутствуют тут из чувства поддержки, чтобы, может быть, узнать что-то новое или поделиться своим опытом, и я очень рада была их видеть.

Что касается Пугачева, каждое дело индивидуально. Но я очень надеюсь, что суд обратит внимание на те политические мотивы, которые присутствуют в деле Николая Коблякова. Это объясняет, почему факты были написаны так сумбурно, почему это дело было возбуждено восемь лет спустя, почему, когда факты имели место, ему ничего не предъявляли — ни в России, ни во Франции, и почему они это делают, несмотря на то, что это дело уже было рассмотрено трижды во Франции.

В деле есть очень много интересных фактов, которые показывают сфабрикованный характер дела. В том числе и предсмертная записка господина Полютова, который был свидетелем и подсудимым в этом деле и покончил жизнь самоубийством до того, как этот приговор был оглашен в России. Это дело должно привлечь внимание суда, и мы очень надеемся, что он откажет в экстрадиции.