Александра Наумова (Духанина): «Это урок для остальных и месть для нас»

21 февраля в Замоскворецком суде Москвы проходит оглашение приговора по «болотному делу» о массовых беспорядках на Болотной площади в Москве 6 мая 2012 года. На скамье подсудимых - восемь человек. RFI поговорило с Александрой Наумовой (Духаниной), единственной девушкой среди обвиняемых. Последние полтора года 20-летняя Саша провела под домашним арестом.

Александра Духанина (архив) gazeta.ru

RFI: В течение того времени, что длится этот процесс, постоянно возникают разговоры о том, что судят случайных людей. Кажется ли вам, что вы в этом деле «случайный человек»?

Александра Духанина: Вообще, мне очень сложно саму себя оценить. Я думаю, что, по сути, попали случайные люди, но по факту, это люди, которые больше всего «засветились» на видеопленках. То есть, это люди, на которых есть самая большая доказательная база: видео, фото. Этих людей брали в первую очередь. В том числе, и меня. Потому что со мной достаточно много видеозаписей и разных фотографий.

До этого вы тоже занимались политактивизмом...

Я бы не хотела называть это прямо политактивизмом – я все-таки не политик и не особо-то и политикой занималась. Я, скорее, просто благотворительной деятельностью занималась, волонтерской.

Я имею в виду, что следственные органы вами интересовались, возможно, и до этого.

Ну, может быть, не исключено. Мы не можем знать наверняка.

Вас обвиняют в участии в массовых беспорядках и в применении насилия к представителю власти. Но на том же самом видео мы видим, что если насилие применялось, то, скорее, к вам со стороны представителей власти. Этот момент в деле как-то учитывался?

Нет, конечно же, он не учитывался. Наоборот, на протяжении всего судебного следствия, когда прокуратура предоставляла видеодоказательства, письменные какие-то доказательства, протоколы, допрашивали свидетелей, всегда очень сильно скрывались моменты жестких задержаний людей, избиения. Было очень много видеозаписей, на которых видно, что просто целиком вырезаны моменты, где начинается «месилово» со стороны ОМОНа по отношению к людям. Конечно же, это тщательно скрывается.

В своем последнем слове вы сказали, что этот суд – это месть, месть власти. За что, на ваш взгляд, вам мстят сейчас?

Я это чувствую так, что мстят за смелость. За то, что люди не захотели быть покорным стадом, просто решили выйти, высказать свою точку зрения, показать себя этому миру, рассказать, что их беспокоит, чего они хотят, чем они недовольны. И это все подавили в корне, чтобы это не разрасталось во что-то большее.

То есть, это месть или предупреждение, урок всем остальным?

Это все вместе. Это урок для остальных, но месть для нас за то, что мы уже это сделали. За то, что мы осмелились это сделать. Но предупреждение для тех, кто этого еще не сделал.

Российское гражданское общество учло этот урок власти, учитывая то, что сейчас уже нет таких масштабных акций протеста? Поддержать «узников Болотной» приходят буквально единицы…

Я боюсь, что да. Но могу сказать, что большая часть российского общества, во-первых, никак политически не активна. Более того, очень многие люди считают, что мы преступники, которые должны сидеть практически 10 лет где-то в Сибири, что мы вообще там очень сильно всех изувечили, что мы хотели какой-то переворот совершить. Действительно, очень печально. Да, есть люди, которые ходят – их не единицы, их побольше, но не так много, как должно быть. А большая часть российского общества – это такая масса, которая живет по инерции, ничем не интересуясь и ни о чем не беспокоясь.

Вы уже столько времени провели под домашним арестом. Как изменились ваши взгляды за это время ? Вы не пожалели о том, что вышли тогда на Болотную?

Разочаровалась – да. Но я разочаровалась, скорее, в людях, а не во взглядах. Взгляды мои – у меня их не было каких-то определенных. Да, я очень симпатизировала анархическим взглядам, но сейчас я не хочу называться каким-то определенным словом. Не хочу загонять себя в рамки каких-то идеологий. Я просто человек, у которого есть просто взгляды. Они могут существовать в разных идеологиях, при этом я могу их как-то совмещать.

Какой главный вывод для себя вы сделали за время домашнего ареста?

Наверное, я посидела сама с собой и что-то для себя обрела, что-то потеряла. Главное, что я обрела – это люди, которые остались со мной, несмотря ни на что. И сила духа. Это очень важный опыт, ценный, я поэтому не жалею ни о чем совершенно.

Сложно в сослагательном наклонении сейчас говорить, но если бы все-таки снова такой марш, вы бы вышли?

Скорее всего, нет, но я не могу сказать однозначно. Не знаю. Может быть, да, может быть, нет.

Расскажите о вашем быте, как вы проводили время под домашним арестом?

До того, как я вышла замуж, все было достаточно скучно. Летом я сидела на балконе, читала книги, смогла рисовать, делать какие-то физические упражнения, потому что надо было себя как-то в форме держать. Сами понимаете – сидеть дома без движений сложно. И в принципе, наверное, всё. Ничего даже не могу вспомнить. После того, как я вышла замуж, я просто переехала, но по сути все то же самое.

А вы не пытались, например, выучить иностранный язык? Владимир Буковский в своей книге «И возвращается ветер» пишет о том, как он учит английский и как ему это помогает. Были какие-то вещи, которые вам помогли?

Несколько языков, в принципе, я и так знаю. Я пыталась выучить другие какие-то языки…

Какие?

Я пыталась выучить иврит, если честно. Мне очень хотелось, но это сложно, это очень сложный язык, я забросила. Я пыталась активно готовиться к поступлению, к экзаменам, потому что я очень хочу поступить – на ветеринара выучиться. Поэтому я, в основном, по биологии читала разные книги. Готовилась.

Как меняется картина мира, мироощущение у совсем молодого человека, как вы, когда ему отрезают доступ к информации? Ведь у вас не было возможности пользоваться интернетом...

Сначала это было ужасно, я просто лезла на стенку, потому что я ничего не понимала. Я даже по поводу себя не могла ничего понять: что происходит с моим делом, что думают люди, как это все вообще представляется в свете. Я, действительно, просто сходила с ума, но потом постепенно начала привыкать. Что-то мне и тетя моя сообщала, что и как – что-то она могла распечатать, принести мне показать. Просто постепенно ты к этому привыкаешь.

Чего вы ждете от приговора?

Я думаю, что реакция общества будет такая же, как и составляющие этого общества: половина будет против приговора, половина будет за этот приговор, как и всегда в принципе. Я ожидаю, если честно, что приговор будет не в нашу пользу. Я вообще полностью уверена, что мне дадут реальный срок и прямо из зала суда меня выведут в наручниках.

Вы готовы к реальному сроку?

Да.

То есть, вы уже собрали вещи?

Да. Я еду с сумкой на суд.

Какие у вас планы после того, как все закончится?

Очень много планов. Очень. Я очень хочу путешествовать. Очень хочу кататься на циклокроссовом велосипеде, принимать участие в соревнованиях. Очень хочу постараться и поступить туда, куда я хочу, и заниматься любимым делом. Хочу освоить курсы кинологии. У меня очень много планов.

Вы подружились с остальными фигурантами дела? Ведь 6 мая на Болотной вы никого не знали. Сейчас вы практически каждый день встречаетесь в суде и, наверняка, и в другое время вам приходится общаться. У вас появились друзья среди фигурантов?

Само собой, мы подружились. С ребятами, которые сейчас в СИЗО, мы, к сожалению, общались только на судах и через решетку. Но все равно, у меня есть хотя бы такая возможность – я могу что-то от них родственникам передать или от родственников им. Мы там меняемся новостями, они мне очень много нового рассказывают, несмотря на то, что они в СИЗО, а я – нет.

С ребятами, которых амнистировали, я тоже очень хорошо общаюсь, мы собираемся поддерживать это общение, это очень важно. Потому что мы в одной лодке оказались, и уже я думаю, нужно как-то всю жизнь держаться друг за друга, даже несмотря на то, что взгляды во многом расходятся, но все равно мы – одна семья. Мы должны поддерживать друг друга.