В России всех «агентов» пометят законом

Государственная Дума рассматривает сегодня законопроект о поправках в закон, регулирующий деятельность некоммерческих организаций. Законопроект стал скандальным еще до того, как началась процедура его принятия в парламенте.

Пикетчик у Госдумы, протестующий против поправок в закон об НКО 6 июля 2012. REUTERS/Maxim Shemetov

Общественность, и, прежде всего, тех, кого этот закон непосредственно коснется, возмутило положение, согласно которому организации или граждане, получающие финансирование от иностранных доноров и занимающиеся политической деятельностью, должны будут зарегистрироваться в Минюсте в отдельном реестре. Особенно возмутило всех, что этим гражданам или организациям должен быть присвоен статус «исполняющих функции иностранного агента».

Понятие «политическая деятельность» в российском законодательстве юридически не определено; та же дефиниция, которая дается в предложенном законопроекте, расплывчата и неконкретна. Но дело даже не в этом, а в том, что согласившись находится в специальном реестре, НКО таким образом признает, что занимается политической деятельностью. Между тем, ни один западный фонд денег на политическую деятельность некоммерческих организациям не дает, да и не может дать по закону. Ни партийная деятельность, ни лоббирование законов, ни предвыборные кампании фондами категорически не финансируются. Наши же законодатели, в большинстве своем воспитанные еще в тоталитарном государстве и усвоившие на всю жизнь советские обычаи, считают политической деятельностью всякую, которая подвергает сомнению безупречность власти. Так, к политической деятельности у нас относится защита Конституции и верховенства права, наблюдение на выборах, формирование общественного мнения.

Цели, которые ставит перед собой власть, совершенно понятны: заставить НКО отказаться от зарубежного финансирования, поставить их в финансовую зависимость от себя и диктовать им правила игры. В крайнем случае, самые упорные будут носить клеймо «иностранного агента», что, по идее власти, должно подорвать к ним доверие граждан.

Президентский Совет по правам человека на днях призвал Госдуму снять законопроект с рассмотрения и вынести его на общественное обсуждение. С критикой выступила даже всегда послушная Общественная палата. Правда, ее недовольство законопроектом сводится, главным образом, к термину «иностранный агент», из чего можно предположить, что термин этот, так шокировавший общественность, заменят другим, а суть законопроекта оставят прежней.

О некоторых правовых аспектах нового закона и перспективах его применения я попросил рассказать Льва Левинсона, много лет проработавшего в Государственной Думе помощником нескольких очень приличных депутатов.

RFI: Что вы можете сказать об условиях, в которых принимается данный закон? Лев ЛЕВИНСОН: Условия совершенно не соответствуют конституционным принципам законотворчества, потому что субъекты права законодательной инициативы полностью лишены возможности участвовать в процессе принятия этого проекта. Если раньше (когда я работал в Госдуме) ставился вопрос о том, что не 30 дней, а 45 необходимо давать субъектам федерации для того, чтобы они могли рассмотреть законопроект в первом чтении и предложить свои замечания и поправки, то теперь это делается в течение нескольких часов. Конечно, это совершенно неконституционная процедура. RFI: Насколько закон выверен и точен с точки зрения права? Лев ЛЕВИНСОН: Конечно, формулировки туманные, вмещающие любое удобное толкование. RFI: Возможно ли применение этого закона на практике. И если да, то каковы будут его последствия? Лев ЛЕВИНСОН: Если закон будет принят, то возможно только избирательное, политически мотивированное применение такого закона. Так как формулировки неконкретны, то под них подпадать будут неугодные организации – это совершенно очевидно. Я не думаю, что он долго проработает – слишком уж нелепы те нормы и те правила, которые он устанавливает для общественных организаций. RFI: Вы полагает, что широкого применения закон не найдет и будет применяться избирательно к тем, кого власть считает своим самым неприятным оппонентом? Лев ЛЕВИНСОН: Это зависит от политической целесообразности. Потенциал у этого закона, разрушительный потенциал для гражданского общества, - очень большой. Такой же, как у закона об экстремистской деятельности. Его можно применять узко, а можно – на всю катушку.

Правозащитники, которых новации коснутся в первую очередь, с новым законом, по-видимому, смирятся. По крайней мере, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, которая поначалу сказала, что регистрироваться по новым правилам не будет и «пусть закрывают», теперь говорит, что придется отказаться от иностранного финансирования, и это приведет к сворачиванию некоторых программ по защите интересов граждан. Если НКО выберут именно этот путь, это будет означать, что власть добилась своего – прекращения наиболее болезненных для нее программ. И если для МХГ это будет не столь катастрофично, поскольку помимо западных фондов она получает гранты также и из госбюджета России, то для менее устроенных НКО принятие закона может стать серьезным ударом.

Судьба законопроекта достаточно очевидна. Он будет принят, хотя, может быть, и не с такой сумасшедшей скоростью, как поправки в закон о митингах. Ну, так и повода экстренного нет. Возможно, в последующих чтениях «иностранных агентов» заменят каким-нибудь менее скандальным словосочетанием, и будет считаться, что законодательная власть прислушалась к мнению граждан. На такую нехитрую наживку уже не раз клевало российское общество, считая своей большой победой мелочную корректировку драконовских законопроектов.

С другой стороны, торопливое летнее законотворчество властей может оказаться совершенно бессмысленным, если размах протестного движения этой осенью окажется не меньшим, чем он был в первое полугодие 2012 года.

Александр Подрабинек, для Русской службы RFI, Москва.