Карина Москаленко о Василии Алексаняне

Василий Алексанян, бывший исполнительный вице-президент компании ЮКОС, бывший адвокат Михаила Ходорковского скончался в Москве 3 октября 2011 года. 4 октября Карина Москаленко, один из адвокатов Михаила Ходорковского, работавшая вместе с Василием Алексаняном, говорит о жизни и смерти своего коллеги, о том, что можно сделать, чтобы российская администрация не смела доводить людей до смерти, как в деле Алексаняна или в деле Магнитского.

Василий Алексанян в суде 1 февраля 2008 г. Фото Анастасии Дергачевой, "Новая газета"

Василий Алексанян был арестован в 2006 году. ВИЧ-инфицированный, в заключении он практически ослеп. В заключении у него открылась лимфома. Алексаняна перевели из СИЗО в больницу, где его приковывали к кровати. Все годы заключения от Василия Алексаняна требовали дать показания против Михаила Ходорковского, обещая ему за это освобождение и лечение. Алексанян таких показаний не дал.

30 декабря 2008 года Алексаняна осободили под залог в 50 миллионов рублей, в 2009 году его перевели из больницы на домашний режим лечения, в 2010 году уголовное дело прекратили в связи с истечением срока давности. 3 октября 2011 года Василий Алексанян умер.

С нами Карина Москаленко, один из адвокатов Михаила Ходорковского, работавшая вместе с Василием Алексаняном.

RFI: Сегодня раздаются голоса, что, если бы не долгое время, проведенное в следственном изоляторе без медицинской помощи, Алексанян мог бы еще жить. Можно ли сказать, что российская власть, российские органы правосудия причастны к его смерти?

Карина Москаленко: Да, я, скорее, разделила бы такую позицию. Естественно, что для Василия нахождение в следственном изоляторе не прошло бесследно. Это и ускорило его гибель и, я думаю, это вообще явилось, в определенной степени, причиной его смерти.

Вчера меня всё это застало врасплох. Я давно от него ничего не слышала. Мы были коллегами по защите Михаила Борисовича Ходорковского.

Сам факт того, что адвоката можно было так варварски посадить в тюрьму… собственно говоря, власть просто сводила с ним счеты. И то, на что его толкали, то, что заставляли его делать: оговорить своего шефа и своего подзащитного ради того, чтобы получить доступ к медицинской помощи, то, что Василий во всем этом выжил и выстоял, само по себе было уже чудом.

Мы понимали, что Василий обречен, поэтому все надеялись, что власти хотя бы отпустят его домой умирать. И это было последним, чем власти могли компенсировать его потерю здоровья в тюрьме. Но они сделали это только буквально в преддверии решения Европейского суда, который сам постановил, что его необходимо освободить из-под стражи. Но они все равно это сделали так уродливо, так отвратительно – под эти 50 миллионов, которые, слава Богу, люди добрые собрали, нашли возможность довольно быстро собрать эти деньги…

RFI: Вы говорите о 50 миллионах рублей залога, которые потребовали, чтобы освободить Алексаняна?

Карина Москаленко: Да. Без которого его не отпускали, хотя наверняка уже решение Европейского суда целому ряду людей в России было известно.

Это все не просто ужасно. Это уродство. Это уродливое лицо нашей власти.

Я думаю, что сейчас многие будут говорить о политических методах реагирования на это всё – на эту смерть, на то, что произошло с Василием, и, наверное, это имеет под собой базу. Я не политик. Я знаю, что многие выходят с темой создания списка по типу «списка Магнитского». Наверное, это тоже имеет под собой базу.

Но как юрист, как адвокат, я, наверное, рекомендовала бы действовать неправительственным организациям (в том числе, моя неправительственная организация «Центр содействия международной защите» могла бы этим активно заняться) – заняться исполнением решения по его делу. Я не вела его дело в Европейском суде – это больше вопрос к его адвокатам – но как руководитель программ в другой общественной организации «Центре международной защиты» («Centre de la protection internationale») я участвую в консультациях с комитетом министров. Там теперь очень активно действует департамент по исполнению решений.

Мне кажется, что важно, чтобы любое решение Европейского суда касалось широкого спектра проблем. И чтобы пресечь ту безнаказанность, которая привела Василия к этому ужасному концу, мне думается, надо быть очень последовательными и принципиальными в требованиях от российских властей исполнения каждого решения. Причем, исполнение решения – это не только меры индивидуального характера. В конечном итоге они все были осуществлены – это и выплата компенсаций, и освобождение его из-под стражи – но это также и меры общего характера: предотвратить подобные нарушения в будущем и пресечь, в конечном итоге, безнаказанность власти в Российской Федерации.

Иначе длительное ожидание решений Европейского суда превращается в пустое времяпрепровождение и абсолютно бесперспективное занятие. А решения Европейского суда, в том числе, и решение по делу Василия Алексаняна, должны стать и спасением для других людей, и уроком для властей, и – главное – мерой по пресечению безнаказанности. Это то, что сейчас мне приходит в голову, потому что, откровенно говоря, я все еще нахожусь в шоке от вчерашнего вечернего известия.

RFI: Вы сказали, что вы не политик, вы – адвокат, юрист. К вам вопрос как к представителю юридического сословия. Вы упомянули «списки Магнитского». Действительно, дело Алексаняна чем-то напоминает дело Магнитского. Алексаняна - ВИЧ-инфицированного, практически слепого, доведенного до критического предсмертного состояния, шантажировали, требуя от него нужных для следствия показаний против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, обещая в обмен свободу (и значит - лечение).

Карина Москаленко: Именно это он рассказал суду, когда ему, наконец, дали судебную трибуну.

RFI: Итак, в России невиновных, как Алексаняна, Магнитского, сажают в тюрьму, доводят до смерти или предсмертного состояния, держат в пыточных, практически, условиях, а виновных или причастных к убийствам не трогают... Как российское юридическое сословие – прокуратура, следователи, судьи, адвокаты, воспитанные все же, наверное, на принципе поисков истины, наказания преступлений, – как они могут это переносить годами?

Карина Москаленко: Это для меня большая загадка. В чем я убеждена, внутри Российской Федерации надлежащего, адекватного реагирования на все эти смерти, фактически, убийства – не будет. Потому что сегодняшняя правовая мысль так далеко не идет.

Только, в лучшем случае, освободить под залог, причем, огромный залог, или под подписку о невыезде. Никто не говорит об этом глобально. Только решения Европейского суда отвечают на этот вопрос. И только возможность исполнения этого решения в части, может быть, индивидуальной ответственности – вот о чем мы должны подумать. Это может остановить власть от подобных деяний.