Михаил Ходорковский пожелал судье мужества
Все «последние слова» на политических процессах чем-то неуловимо похожи. Разные обвинения, разные политические системы, разные годы и даже столетия, но одна неизменная интонация у подсудимых – глухое отчаяние, безнадежность и осторожная вера в торжество справедливости где-то в очень отдаленном будущем.
Опубликовано:
Михаил Ходорковский пожелал судье мужества
Сегодня, 2 ноября, Михаил Ходорковский выступил в Хамовническом суде с «последним словом». Он не говорил о юридических аспектах дела – их месяцами обсуждали в суде участники процесса, и абсурдность обвинения стала очевидной для любого непредвзятого наблюдателя. Ходорковский говорил от души и с высоты своего семилетнего лагерного срока. Он не боялся называть вещи своими именами, не стеснялся называть фамилии людей, которых обвинял. Именно так он и начал свое выступление:
«Уважаемый суд! Уважаемые присутствующие!
Сегодня для меня очередная возможность оглянуться назад. Я вспоминаю октябрь 2003 г. Последний мой день на свободе. Через несколько недель после ареста мне сообщили, что президент Путин решил: я должен буду «хлебать баланду» 8 лет. Тогда в это было сложно поверить».
Уже по первой фразе выступления Ходорковского, было понятно, что он не склонен вступать в какие-либо сделки с Хамовническим правосудием и щадить тех, кого считает повинным в своих злоключениях и разгроме своей компании.
Он вспомнил, как начинал свое дело в конце 80-х, как оно жило, развивалось и как, в конце концов, он попал в немилость верховной власти за свою поддержку оппозиции. Об этом же, напомним, говорил и свидетель защиты, бывший премьер-министр Михаил Касьянов. Ходорковский говорил о своих надеждах в прошлом и настоящем.
«С приходом нового Президента, а с того времени прошло уже больше двух лет, у многих моих сограждан тоже вновь появилась надежда. Надежда, что Россия все же станет современной страной с развитым гражданским обществом. Обществом, свободным от чиновничьего беспредела, от коррупции, от несправедливости и беззакония.
Ясно, что это не могло случиться само собой и за один день. Но и делать вид, что мы развиваемся, а на самом деле, — стоять на месте и пятиться назад, пусть и под личиной благородного консерватизма, — уже невозможно, и просто опасно для страны».
Вспомнил Ходорковский и о тех, кто оказался втянутым в судебный процесс. Как водится, они по-разному себя вели, что и отметил подсудимый в «последнем слове».
«Мне стыдно смотреть, как некоторые, в прошлом — уважаемые мной люди, пытаются оправдать бюрократический произвол и беззаконие. Они обменивают свою репутацию на спокойную жизнь в рамках сложившейся системы, на привилегии и подачки.
К счастью, такие — не все, и других всё больше.
Я горжусь тем, что среди тысяч сотрудников ЮКОСа за 7 лет гонений не нашлось тех, кто согласился бы стать лжесвидетелем, продать душу и совесть.
Десятки человек испытали на себе угрозы, были оторваны от родных и близких, брошены в застенки. Некоторых пытали. Но, теряя здоровье и годы жизни, люди сохранили то, что сочли для себя главным, — человеческое достоинство».
Но не собственная судьба и даже не тема ЮКОСА были главными в речи Ходорковского. Он рассматривает сегодняшний судебный процесс в контексте политической ситуации в России и ясно осознает его значение, выходящее далеко за пределы судьбы двух предпринимателей.
«Ваша честь, я думаю, мы все прекрасно понимаем – значение нашего процесса выходит далеко за пределы наших с Платоном судеб, и даже судеб всех тех, кто безвинно пострадал в ходе масштабной расправы над ЮКОСом, тех, кого я оказался не в состоянии защитить, но о ком я не забываю, помню каждый день.
Спросим себя: что сегодня думает предприниматель, высококлассный организатор производства, просто образованный, творческий человек, глядя на наш процесс и полагая абсолютно предсказуемым его результат?
Очевидный вывод думающего человека страшен своей простотой: силовая бюрократия может все. Права частной собственности нет. Прав у человека при столкновении с «системой» вообще нет».
Действительно, было бы странно, если бы Ходорковский при его способности анализировать события и выбирать оптимальную экономическую модель, не сказал бы ничего о провальной ситуации в национальной экономике и тщетной попытке модернизировать ее.
«Кто будет модернизировать экономику? Прокуроры? Милиционеры? Чекисты? Такую модернизацию уже пробовали — не получилось. Водородную бомбу, и даже ракету, сделать смогли, а вот свой хороший, современный телевизор, свой дешевый, конкурентный, современный автомобиль, свой современный мобильник и еще кучу современных товаров – до сих пор не можем.
Зато научились красиво демонстрировать производимые у нас чужие, устаревшие модели и редкие разработки российских изобретателей, которые если и найдут где применение, то не у нас, за границей».
Закончил Ходорковский свое 20-минутное «последнее слово подсудимого» традиционным обращением к суду. Он не просил ни снисхождения, ни справедливости. Он пожелал судье Данилкину мужества для принятия правильного решения.
«Ваша Честь, я готов понять, что Вам очень непросто, может быть, даже страшно, я желаю Вам мужества.
Все понимают, что Ваш приговор по этому делу — каким бы он ни был — станет частью истории России. Более того, он будет ее формировать для будущих поколений. И Вы это понимаете лучше многих. Все имена останутся в истории — и обвинителей, и судей — так же, как они остались в истории после печально известных советских процессов».
15 декабря в 11 часов состоится оглашение приговора. Репрессивная советско-российская юстиция любит выносить приговоры по политическим делам накануне Рождества, Нового Года или других общечеловеческих праздников. Все уходят на каникулы, общественная жизнь замирает,и последствия судебной жестокости минимизируются для власти.
Вряд ли Михаил Ходорковский и Платон Лебедев надеются на справедливый приговор. Да и кто может в это поверить? Разве что чудо? Но в России на судебных политических процессах чудеса не случаются.
Александр Подрабинек,
для Русской службы RFI,
Москва.
РассылкаПолучайте новости в реальном времени с помощью уведомлений RFI
Подписаться