В застенках Путина

По обвинению в причастности к чеченскому терроризму Зара Муртазалиева провела больше восьми лет в мордовских лагерях. Отбыв свой срок от звонка до звонка, она в начале сентября, наконец, вышла на свободу. Зара описывает нечеловеческие условия, в которых будут отбывать заключение две участницы панк-группы Pussy Riot, – рассказывает еженедельник «Экспресс».

Зара Муртазалиева ©AFP

Никто лучше нее не может описать будущее Pussy Riot. 10 октября Кассационный суд подтвердил двухлетний лагерный срок Надежде Толоконниковой и Марии Алехиной в лагере, где освобожденная в начале сентября Зара Муртазалиева отбыла восемь с половиной лет: ужасная колония ИК-13 в Потьме в Мордовии, в 450 километрах от Москвы.

«Я не нахожу другого слова как ГУЛАГ, чтобы описать место, из которого я вернулась», - объяснила авторам статьи 29-летняя женщина в модном московском кафе, где соседи по столику не спускали глаз со своих IPad’ов. Ни один из них не мог себе представить, что эта ухоженная кокетливая женщина вернулись из ада.

В марте 2004 года жизнь 20-летней Зары Муртазалиевой превратилась в кошмар. Проверка документов, которые у Зары оказались при себе, закончилась обвинением в терроризме. Зару «для установления личности» повезли в ОВД «Проспект Вернадского».

Там, пока у Зары брали отпечатки пальцев, полиция в ее сумочке «обнаружила» 196 граммов пластита. Буквально через несколько минут было опубликовано «победное» заявление, и потенциальная террористка предстала перед телевизионными камерами.

В судебном процессе молодой женщине были предъявлены обвинения в участии в первой чеченской войне (в то время Зара была ребенком). Ее обвиняли также в том, что она проходила тренировку в лагере по подготовке террористов в Азербайджане. И как «неопровержимое» доказательство в намерении подложить взрывчатку Зара фотографировала эскалатор в одном из торговых центров Москвы.

Она символизирует абсолютное беззаконие

Она – это путинская система. «Вот уже почти двенадцать лет путинская система сажает за решетку невинных людей, представляя их врагами. Вчера это были чеченцы и олигархи, сегодня это представители оппозиции и гражданского общества. Но случай Зары – это квинтэссенция беззакония», - цитирует журнал бывшего диссидента, председателя правления правозащитного общества «Мемориал» Арсения Рогинского.

В элегантном московском кафе Зара рассказывает о каждодневной жизни «зека». В шесть часов – подъем в бараке, где стоят 40 складывающихся коек. После продолжающейся час гимнастики - завтрак, состоящий из жидкой каши, разбавленного молока и несъедобного хлеба, который заключенные используют как пластилин. Обед и ужин не лучше – это баланда, иногда с добавлением огурцов или свеклы. «Но, когда приезжала инспекция из Москвы, стол сразу же преображался», - рассказывает с улыбкой бывшая заключенная.

В мастерских, где женщины занимались пошивом обмундирования для армии, рабочий день продолжается восемь часов, а заработная плата не превышает 400 рублей (10 евро). «Условия работы ужасные. Помещение проветривается плохо. Летом невыносимая жара. Зимой, когда температура воздуха опускается ниже – 30°, запрещается надевать свитер. Каждой заключенной выдается одежда на три года», - рассказывает Зара.

В бараках нет ни душа, ни горячей воды, а только туалет, умывальник и некое подобие кухни, где можно вскипятить кастрюлю воды. Раз в неделю заключенным полагается баня. В 17 часов, как во времена СССР, в бараке появляется надзирательница, в обязанности которой входит чтение газет и ведение бесед на заданную тему, например, о вреде алкоголя.

Потом наступает свободный час, когда заключенные могут читать, писать письма, смотреть государственный канал НТВ.

Унижения, оскорбления, придирки и проявления жестокости – в лагере явление повседневное. «Мне неоднократно повторяли, что чеченцев надо убивать в зародыше». Дисциплинарная комиссия собирается дважды в неделю – по вторникам и четвергам – для проверки поведения осужденных.

«Двухминутного опоздания на перекличку достаточно для того, чтобы надзирательница передала вас дисциплинарной комиссии». А это уже влечет за собой санкции: вам не просто читают мораль, вас лишают переписки или изолируют. «Меня сажали в карцер двадцать раз, иногда на пятнадцать дней», - рассказала Зара.

Но Заре еще повезло. В 2005 году ею заинтересовалась Зоя Светова, журналистка из журнала The New Times. Она стала навещать Зару два раза в год. «Она спасла мне жизнь. Во время свидания я ей рассказывала все. А она буквально переворачивала землю, она связывалась с борцами за права человека, с пенитенциарной администрацией, с министерством юстиции и писала статьи о моем случае. В результате - мой режим был временно облегчен… до тех пор, пока унижения и оскорбления не возобновлялись».

Зара Муртазалиева считает, что известность Pussy Riot немного поможет девушкам в заключении. «Тюремное начальство привыкло к полной безнаказанности, а к известным заключенным все-таки нужно относиться более-менее по-человечески».

Зара Муртазалиева отбыла срок заключения до последнего дня, до 3 сентября 2012 года. Однако и на свободе ее не оставляют в покое – угрозы продолжаются. «Почти девять лет разделяют случаи Зары и Pussy Riot, однако они похожи – оба эти случая носят политический характер, сфабрикованные от А до Я путинскими судьями», - считает Зоя Светова.

Но с одной разницей: российское общество проявило индифферентность к случаю молодой чеченки. Pussy Riot в общественном мнении существуют, – считают авторы статьи Аксель Жилден и Алла Шевелкина.