Память об 11 сентября в новом романе писателя Тома Реверди

Что осталось от 11 сентября в памяти, в повседневной жизни сегодняшней Америки? Этим вопросом задается французский писатель Тома Реверди в своем новом романе «Изнанка мира» (L’envers du monde), который выходит в новом литературном сезоне во Франции. Тома Реверди ответил на вопросы журналиста РФИ Паскаля Параду.

Нью-Йорк, 11 сентября 2010 года, мето теракта Ground zero REUTERS/David Handschuh/Pool

RFI: Преследует ли вас это событие?

Тома Реверди: Да, преследует. Мне вообще кажется, что это событие в какой-то степени преследует нас всех. Взять хотя бы сегодняшнюю полемику по поводу проекта строительства исламского центра рядом с Ground zero, местом теракта, или по поводу того пастора, который заявил о своем желании сжечь Коран. Мы только и говорим, что о расколовшейся Америке.

RFI: А что вы сами делали 11 сентября 2001 года?

Тома Реверди: Я был у себя дома, в Париже. Как и многие, я узнал об этом по телефону, сразу же включил телевизор и стал со страхом и недоверием смотреть на то, что происходит. Я помню, как видел эти кадры башен на фоне голубого неба, помню, как стал смотреть на небо в окно, потому что мне показалось, что цвет неба в телевизоре и за окном один и тот же, как будто бы я сам оказался в тот момент в Нью-Йорке.

RFI: Главный герой романа, французский писатель Симон, приезжает в Нью-Йорк в 2003 году, через два года после теракта, который он никак не может забыть. Что в этом персонаже от вас? Перенесли ли вы свой личный опыт на своего персонажа?

Тома Реверди: Нет, это не совсем мой личный опыт. Сначала, в первые годы после теракта, когда я приезжал в Нью-Йорк, это было не для того, чтобы как Симон писать книгу или проводить семинары, а просто так, чтобы увидеться с друзьями, и в то время я никак не сталкивался с местом теракта 11-го сентября. Я никогда туда не ходил. Мне казалось, что неправильно приходить на место теракта, чтобы просто посмотреть, как зеваки, стоя на обочине, смотрят на автокатастрофу или что-то в этом роде.

Я преподаватель, несколько лет назад мне выпала удача сопровождать в поездке в Нью-Йорк своих учеников. Для этих молодых людей 11 сентября – это в каком-то смысле начало их политической истории, поэтому мы с коллегами решили, что нужно обязательно показать им место теракта. Таким образом, я впервые оказался там сам и провел экскурсию для своих учеников, как это делает один из персонажей моего романа, бывший полицейский. Я был необычайно взволнован этим местом, этой пустынной, разоренной зоной, где больше всего поражает отсутствие башен. Мы стояли и спрашивали себя, что же мы видим? Как понять, что находится перед нами? А перед нами что-то странное, что сложно описать словами, ощущение нехватки чего-то. Ты видишь то, чего нет, и это невероятно.

RFI: На этом и строится ваша книга, рассказать о том, чего нет, о том, чего не видно, о том, чего не хватает. Вы говорите не только об исчезнувших башнях Всемирного торгового центра, но и приводите всем известные цифры количества жертв - 2973 погибших. Вы говорите, что это цифра ослепляет нас, но мы не можем себе представить этих 2973 погибших, потому что они исчезли, их нельзя было похоронить.

Тома Реверди: Да, от тел большинства погибших буквально ничего не осталось, и, как в случае пропавших в море, для семей жертв это было ужасно, они не могли похоронить своих погибших, они даже не могли представить себе, как они погибли, тогда как все это видели по телевизору. Подобная смерть оставляет нас в невообразимом смятении, ведь ничего не остается, как будто ничего и не было. Наступает внутренняя пустота, реальность опустошается и вдруг кажется, что реальности этой на самом деле, и не было вовсе.

Если хотите, теракт - это невыносимо, теракт ужасен в своей реальности, но то, что после него осталось, руины – это уже скорее условность. Это уже не башни, но еще и не будущая башня. Развалины ли это, руины ли? Место поклонения? Все эти вопросы, который девять лет спустя все еще продолжают волновать нью-йорскую хронику, повисли в воздухе.

Это еще и личные, интимные вопросы. Мы видим это даже сквозь полемику прошлых лет и нынешнюю полемику, понимаем, что каждый раз все сводится к ассоциациям семей жертв и так далее. Это способ выстроить свою собственную жизнь по отношению к истории, попытка встроиться в события. Люди думают, что это можно сделать, приняв чью-либо сторону. На примере сегодняшней полемики вокруг строительства исламского центра мы видим, что это особенно глупо.

Нам, французам, издалека и, потому что мы не были так затронуты этими событиями, это кажется очевидным. Мы, с нашей французской европейской светской культурой, полагаем, что можно сделать место теракта священным, не очерчивая при этом какой-то определенный периметр, для нас это абсурдно. Но в самой Америке все гораздо сложнее, этот вопрос у людей в крови! В Нью-Йорке у каждого ощущение, что он кого-то потерял в этом теракте, несмотря на то, что было 2973 жертв в многомиллионном городе. Каждый знал кого-то, кто работал там или проезжал мимо на метро.

RFI: В романе вы пишите, что Ground zero не существует, это вымысел, условность, однако именно в этом месте начинается сам роман, именно в дыре Ground zero, где обнаруживают труп арабского мужчины.

Тома Реверди: Да, книга начинается с обнаружения этого трупа, действие происходит в 2003 году. Это время, когда на месте взрыва уже почти нет руин, потому что основные завалы уже расчищены, но, в то же время, еще не начата постройка Башни Свободы. Кроме того, 2003 год – это еще год перехода от войны в Афганистане к войне в Ираке, то есть переход к карательной версии американской войны. Поэтому обнаружение этого трупа немедленно наводит на мысль о расистском преступлении. Убитый – рабочий, скорее всего нелегал, араб, а араб значит мусульманин, мусульманин значит террорист. Подобная версия казалось вполне правдоподобной в то время, учитывая американское желание отмщения.

А что касается вашего вопроса насчет места взрыва как условности, вымысла, то, действительно, это центральное понятие книги. Расследование, которое проводится, позволяет мне через географию тех мест (например, через восстановленный маршрут араба или подозреваемых) собрать, объединить своеобразную коллекцию персонажей, которые вначале не были друг с другом знакомы. Благодаря этому расследованию, я могу переплести их судьбы, рассказать историю каждого.

Я всякий раз возвращаюсь к личным драмам, к вопросам отсутствия, скорби, потери. Всех этих людей преследует еще и вопрос упущенных возможностей. Видите ли, теракт – это то, что случается так неожиданно, то, что вдруг разбивает вдребезги жизни стольких людей, что возникает вопрос об упущенных возможностях, о несделанном. Люди задаются вопросом, могут ли они еще попытаться что-то исправить. Поэтому в романе я каждый раз возвращаюсь к личным драмам. Когда я говорю, что Ground zero, место взрыва - это условность, то это не провокация, а попытка сказать, что это место эфемерно, временно, и через десять лет мы уже даже не будем знать, что в течение десяти лет оно существовало.

RFI: Роман заканчивается своего рода примирением, сближением двух полицейских, ведущих расследование, которые на протяжении всего романа были антагонистами. Можем ли мы увидеть в этом примирении саму Америку, на которой постепенно затягивается шрам 11 сентября, даже несмотря то, что, как вы сказали, последние события, в частности полемика вокруг строительства исламского центра, напоминают нам о том, что все это до сих пор еще очень сложно?

Тома Реверди: Да, последние события в Америке напоминают нам об этом, понятно, что семьи жертв, ассоциации семей жертв хотят оставить место теракта нетронутым, сделать его местом памяти, понятно, что они недовольны объявлением о строительстве исламского центра, понятно, что СМИ распространяют информацию.

Но что очень интересно в Америке, так это то, что правительство, включая комиссию, ответственную за решение о строительстве мечети, мэрию Нью-Йорка, а также Белый Дом (который, в конце концов, высказался по этому вопросу), все они неустанно повторяли фундаментальные принципы конституции США, говоря о том, что и речи быть не может о попытке помешать строительству на частной территории религиозного объекта. Это внушает доверие к американской власти, которая в отличие от других, опирается не на разделение американского общества, не на ненависть, а наоборот пытается изо всех сил собрать свой народ под американским флагом и устроить его жизнь. Я считаю, что Америка, во всяком случае, Америка Обамы, упорно борется с подобным чувством расизма и расколом в обществе.