Отзовитесь, аристократы!

Зачем некоторые граждане уезжают в отпуск?Правильно, чтобы перестать, наконец, быть самими собой.

Сады Трокадеро в Париже, 19 июня 2017 года. REUTERS/Charles Platiau

Можно бесконечно повторять, как дескать хорош тот или иной герой нашего времени или просто добрый сосед, что, мол, несмотря на все жизненные передряги, он оставался самим собой, у хотя бы чуть-чуть размышляющего о существе дела человека имеется понимание, что в самом этом понятии «быть самим собой» содержится нестерпимая фальшь. Или даже модный ныне фейк.

07:19

Отзовитесь, аристократы!

Гасан Гусейнов

Загвоздка тут вот в чем: можно быть кем-то, не став им. Например, белокожим или темнокожим, сыном дворника или внучкой капитана дальнего плавания. Если ты сам не станешь кем-то другим, так и будут тебя, как в журналах Литфонда СССР записывать «допис», если ты дочь писатель, «сыпис», если ты сын писателя. Если ты даже стал мужем дочери писателя, но ничем больше не отметился, то звать тебя будут «мудопис». Иначе говоря, став чьим-то мужем или женой, ты только расширяешь чужое пространство бытия без становления, т.е. никем особенно не становишься.

Эта скучная материя имеет, однако, развитие, с которым обыкновенные люди сталкиваются, например, во время летнего отпуска или в длительной эмиграции, которая, в силу собачьей жизни в стране происхождения, может превратиться в некое подобие рая. Странное, совсем не райское по антуражу, но заставляющее человека увидеть в себе другого. Ты вроде бы остался прежним и неизменным, этим самым «самим собой». Но какая-то пыльца на тебя просыпалась, какие-то там лепестки с цветущих деревьев, новая пыль осела на твоих башмаках, ты увидел нечто такое, чего другие такие же, как ты, вовсе не заметили, потому что остались там, где ты был прежде, и этого твоего становления не знают.

И вот тогда может случиться конфуз. Есть, кстати, такая рубрика в официальной «Российской газете». Начало августа эта газета отметила заметкой под названием «Дворяне» из Африки. В Италии нелегалов разместят во дворце русской княгини». Ясное дело, наш человек, попавший в Италию, начинает с придыханием говорить о русских дворянах, когда-то приобретших недвижимость в Европе, а затем эту недвижимость, например, утративших. Такая судьба постигла и особняк княгини Надежды Богдановой в Мерано, ныне принадлежащий муниципалитету этого итальянского города. Как сообщает «Российская газета», провинция Больцано планировала выкупить здание у муниципалитета, чтобы отдать виллу в бесплатное пользование русскому культурному центру сроком на 29 лет. Но тут грянул 2014 год. И, как считает автор заметки, после аннексии Крыма губернатор передачу виллы русскому культурному центру отложил, а виллу решил превратить в общежитие для беженцев из Африки. «В городе есть немало казарм, которые куда больше подходят под размещение иммигрантов!» — цитирует газета слова «вице-президента русской общины Андрея Прусса».

Занятный случай: русский иммигрант в Италии на мгновение позабыл, кто он такой, и отождествил себя с бывшими владельцами здания. И княгиня давно померла, и у здания — новый законный собственник, а человеку до сих пор кажется, что провинция Больцано лично у него и у таких же, как он сам, иммигрантов в первом, втором или третьем поколении, что-то отнимает, чтобы отдать это — и кому? — «нелегалам из Африки».

Нешто это возможно, чтобы «на первом этаже проходило православное богослужение, а на втором африканские нелегалы жарили рыбу?!»

В начале заметки автор сообщает, что в свое время на вилле Заренбрунн «побывал весь цвет российской интеллигенции и русского дворянства». Прошло всего сто лет, как же получилось, что выходцы из страны проигравшего социализма и вдребезги разгромленной дружбы народов в Италии превратились в расистов и «дворян»? Есть что-то трогательное даже в проговорке, которую допустил внутренний христианин в господине Пруссе: пока православные русские итальянцы из Тироля отправляют свои ритуалы в первом этаже виллы покойной княгини, на втором этаже африканцы жарят рыбу. Рыбу, Карл!

Но шутки в сторону. Как все-таки получилось, что человек, который «не имеет ничего против иммигрантов», не видит иммигранта или потомков иммигрантов в себе самом?

Какова должна быть мера презрения к себе, к своему настоящему происхождению, к своему я, чтобы захотеть отождествить себя с другими. Ведь кто были в не таком уж далеком прошлом русские иммигранты? Да те же сегодняшние жарящие рыбу африканцы, сбежавшие, как и русские в 1910-1920-х годах, от революции, гражданской войны и строительства новой жизни? Те убегали от джихадистов-большевиков, эти — от джихадистов-исламистов.

В Палермо или в Неаполе, уже не помню, я услышал недовольный голос культурной москвички. Голос отказывался заходить в квартал, где отмечали какой-то праздник местной пакистанской или бенгальской общины.

— Фууу, — сказал голос, — к индусятине не пойду…

Сорок лет назад один довольно известный переводчик с языков народов СССР просил коллегу из Союза писателей подбросить ему для перевода «какой-нибудь чечено-ингушатины». Посмеялись все, включая и меня, чурку завоеванную. Ну, просто потому, что смешно. А вспомнилось вот сорок лет спустя, потому что действовал, оказывается, один и тот же механизм.

Когда мы едем в Европу, мы же тут свои — белые аристократы, люди цивилизованные. Нас тут ждут. Тут вообще-то наши дворяне все и построили. На нашей сибирской лиственнице вся Венеция стоит. Да и кто они вообще, итальяшки-макаронники? Что они супротив нашего величия, супротив наших корней? Да и кем они стали-то, теперь, когда черные повсюду? Еще поплачут, толерасты гейропские!

Какое все-таки счастье, что есть и другие голоса, другие люди из России и вообще бывшего совка, которые вздрагивают, когда до них долетают брызги слюны саблезубых соотечественников, а то и оказывают словесное сопротивление. К счастью, другого и не нужно: совковый расист боится столкновения с правовым государством и ловко утирается, отходя бочком, как будто ничего не случилось, а так — легкое недоразумение, ну, пукнул человек в публичном месте.

Так-то он — голубая кровь. Ему не привыкать быть кем-то, не став им.