Арон Шнеер: «Память о том, кто ушел, определяет судьбу любого человека»

1 марта этого года президент России Владимир Путин наградил медалью Пушкина израильского ученого Арона Шнеера, исследователя Второй мировой войны и Холокоста при мемориальном комплексе «Яд ваШем». Израильский корреспондент RFI поговорила с ученым о его работе, памяти об ушедших, российско-израильских отношениях и президенте Путине.

Арон Шнеер в музее Яд ваШем http://www.sem40.ru/DR

Эта награда, медаль Пушкина, существует с 9 мая 1999 года и ею награждаются как граждане России, так и иностранцы «за заслуги в области культуры и искусства, просвещения, гуманитарных наук и литературы, за большой вклад в изучение и сохранение культурного наследия».

Арон Шнеер - третий израильтянин, ставший лауреатом этой медали. О награждении он узнал случайно:

«Совершенно случайно. Один из моих коллег, я не знаю, каким образом он зашел на правительственный сайт и он переслал мне ссылку: посмотри, говорит, тебе будет очень интересно. Я открываю - а там вот Указ. Ну указ-указ. Просматриваю документ, он небольшой, на одну страничку. И фамилии - кто награждается. Медаль Пушкина - 4 фамилии. Из них одна моя. Честно говорю - меня взяла оторопь. Абсолютно не ожидал ничего подобного. Очень приятна, как и любому человеку, оценка его труда».

Аарон Шнеер родился в Латвии в 1951 году, по образованию историк, с 90-го года живет в Иерусалиме. В мемориальном комплексе жертв Холокоста он работает практически со своего первого года в Израиле - водит экскурсии, проводит семинары, читает лекции. Интерес к истории Великой отечественной войны и к истории советского еврейства для Аарона Шнеера совершенно не случаен:

«В нашей семье в годы войны погибло более 60 человек. И практически со школьной скамьи меня интересовало как и почему это произошло. Вот отсюда и интерес к истории вообще и, в частности, ко Второй мировой войне. Привело меня все это в Яд ваШем, и это, конечно, является частью не только моей работы, но и это такая судьбоносная для меня деятельность. Которая вытекает из всего прежнего опыта нашей семьи. Я вот ношу имя папиного брата, моего дяди, который погиб на фронте в 42-м году под Ленинградом».

С 1993 года он работает в «Яд ваШеме» в «Зале Имен»:

«Память о том, кто ушел, определяет судьбу любого человека. В Зале имен, который непосредственно занимался осуществлением всего того, что сформулировано в названии Яд ваШем - Память и Имя. Зал Имен занимается увековечиванием памяти погибших во время Второй мировой войны евреев. Кстати, вот уже после многих лет работы с января этого года я участвую в проекте который занимается поиском новых, неизвестных имен на территории Советского Союза. Это проект имен и документации евреев, погибших на территории Советского союза в годы войны, в годы Холокоста. Кстати, мы увековечиваем и память погибших в блокаде, что тоже является очень важным аспектом всего проекта, который мы осуществляем сейчас».

Этот проект является в некотором роде следствием того, что совсем недавно для «Яд ваШема» были открыты архивы стран СНГ. Благодаря тому, что благотворительный фонд Genesis выделил в 2009 году мемориальному комплексу свыше 4х миллионов долларов на изучение Холокоста на территории бывшего СССР и истории советского еврейства, за последние 4 года «Яд ваШем» подписал около 30 соглашений с крупными архивами стран СНГ: с субъектами Российской Федерации, а также с Украиной, Беларусью, Латвией, Литвой, Эстонией, Казахстаном и Таджикистаном.

Как минимум в том, что касается работы с российскими архивами, возможность доступа к ним связана не только с появлением гранта от благотворительного фонда, но и с изменением российско-израильских отношений:

«Ну, я думаю, тут все на самом деле взаимосвязано. Ни один архив все-таки, учитывая все товарно-денежные отношения и выгоду от сотрудничества самостоятельно, так сказать, просто - и это касается в первую очередь, конечно, России - без некой тенденции разрешения я не думаю, что самостоятельно решил бы вопросы предоставления каких бы то ни было документов. Значит есть общее, так сказать, направление, на самом высоком уровне решено, что да, можно сотрудничать с Израилем в научных, культурных целях. Обмениваться материалами, документами - это процесс на самом деле двусторонний».

Это действительно двусторонний процесс - в «Яд ваШем» постоянно приезжают российские исследователи для того, чтобы поработать с обширными архивами мемориального комплекса. Такие командировки могут продолжаться и несколько месяцев.

Как полагает Арон Шнеер, отношения между Россией и Израилем меняются:

«Нельзя говорить о неизменном отношении России к Израилю. Независимо от политической конъюктуры, которая, естественно, присутствует, мне, тем не менее, кажется, что общая тенденция, общее направление, особенно в культурном, в научном плане, у нас связи расширяются».

Арон Шнеер уверен в том, что отношение действительно изменилось и стало более теплым. Он связывает эту перемену в том числе и с тем, что обеим сторонам стало доступно гораздо больше информации друг о друге. Безвизовый въезд привел к резкому росту числа туристов из России и стран СНГ. Эти люди видят настоящий Израиль:

«Открывают Израиль для себя не из пропагандистских изданий, газет, передач, абсолютно порой антиизраильских. У большинства абсолютно трезвый, непредвзятый взгляд, доброжелательное отношение к стране и готовность увидеть страну, Израиль, с человеческих позиций. И, как правило, уезжают отсюда с совершенно иными представлениями, положительными».

Арон Шнеер постоянно видит именно это - как происходит такая перемена, как люди расстаются со своими стереотипами.

«Я вижу это по группам туристов, с которыми я работаю на протяжении всей своей деятельности в Яд ваШеме. За годы работы в Яд ваШеме мною прочитано лекций и проведено более тысячи экскурсий. Часть моей работы - это проведение экскурсий на русском языке для, если можно так сказать по-русски, VIP-персон. Посещение Яд ваШем входит в дипломатический протокол, когда официальные визиты совершают. Люди приходят сюда одни, уходят - другие, Яд ваШем - это как лакмусовая бумажка на самом деле. Люди открывают для себя трагедию нашего народа, по-другому смотрят на наше государство, к ним приходит понимание того, почему оно было необходимо евреям, почему возникло после войны, почему мы так болезненно относимся к трагедии нашего народа. Мы говорим об уникальности трагедии, люди вдруг начинают понимать после этого посещения, в чем уникальность: евреи были обречены на уничтожение без возможности выживания даже путем коллаборации с нацистами. У представителей любого другого народа, и не мне вам говорить о Франции, тем более в годы Второй мировой войны, у любого другого народа была возможность выжить путем коллаборации с нацистами. Нацисты никогда не ставили себе целью уничтожить какой-либо народ.
Но евреев им необходимо было уничтожить в любом случае. Вот в чем уникальность трагедии нашего народа и это понимание приходит к людям после посещения Яд ваШема, я уверен, к большинству людей».

Большинству людей для лучшего восприятия ситуации, даже оставшейся в прошлом, необходимо ощущать с ней некоторую личную связь. Для Арона Шнеера, например, путь к изучению истории советского еврейства начался с истории его семьи и родных мест:

«В первую очередь меня интересовали события, связанные с историей моих родных мест, Латвии, разного периода. Но и чрезвычайно интересно для меня было, и этот интерес у меня появился тоже еще в Латвии, судьбы советских военнопленных. Понятие плена, трагедия советских военнопленных после войны. Эта тема, конечно, была абсолютно закрыта в советское время. Речь шла, могла идти, только о героическом поведении и о сопротивлении советских военнопленных, но никогда не говорилось о трагедии - как, почему попадали в плен, о причинах того, что более 5 миллионов советских солдат и офицеров оказалось в немецком плену».

Аарон Шнеер - один из первых, кто занялся этой темой на русском языке. Писать и говорить на эту тему он начал, уже находясь в Израиле:

«В 1997 году вышла небольшая книжечка, а в 2003 году вышло серьезное, фундаментальное исследование в двух томах, в которых я затронул темы, которые ранее не затрагивались: повседневная жизнь с первого дня попадания в плен, в лагерях, судьбы их. Как и почему люди попадают в плен, как и почему человек мог оказаться в плену. Пребывание в пересыльных пунктах, в спецлагерях, селекция советских военнопленных на рядовых и советских офицеров - это, кстати, вообще никогда в литературе не прослеживалось, судьба советских офицеров. Судьба советских женщин-военнопленных в немецком плену это вообще удивительная, страшная и вообще героическая такая страница судеб советских женщин».

Как подчеркивает Арон Шнеер, ему была и остается важна эта тема вне национального контекста, и весь первый том его книги посвящен общим судьбам советских военнопленных, независимо от национальности. При этом следует отметить, что тема советских евреев-военнослужащих в плену вообще никогда и никем отдельно не затрагивалась. И именно их судьбам и посвящен второй том книги исследователя:

«Основана эта работа на материалах нашего архива, советских архивов, украинских, белорусских, того, что мне присылали мои коллеги оттуда. И несколько десятков интервью у людей, взятых мною у людей, переживших плен, бывших советских военнопленных,к ак евреев, так и неевреев».

И в 2003 году книга Аарона Шнеера вышла в Израиле, а через два года, в 2005, удачно попав к 60тилетию Победы в слегка сокращенном виде она была издана в России и встречена там очень доброжелательно. Некоторые видные исследователи даже назвали ее лучшей книгой о советских военнопленных.

В том же, 2005 году Арон Шнеер проводил по Яд ваШем экскурсию для президента России Путина. О президенте России у него осталось благоприятное впечатление:

«Человек цепкий, хваткий, моментально реагирующий на все, что происходит, не стесняющийся, естественно, задавать вопросы, если его это интересует. Очень внимательно отнесшийся к конкретным фактам, связанным с историей России. Задерживавшийся у тех или иных стендов, невзирая на лимит времени. Полтора часа для такого, официального визита - это на самом деле чрезвычайно много. Все официальные визиты в Яд ваШем - 40 минут, возложение венка, официальная церемония. А Путин пробыл полтора часа. Встречался он здесь с ветеранами. Мне кажется, все это было очень искренне. Тем более, что это было в преддверии дня Победы. Он проявил какое-то, как мне показалось - искреннее - уважение к этим людям».

По поводу награды он говорит просто:

«Официального сообщения пока никакого не получил, и на самом деле не знаю как это будет пока происходить, от посольства вот тоже пока никаких сообщений не было...Пойду ли на эту церемонию, буду ли принимать награду - буду. Эта награда, кроме всего прочего, все-таки Пушкина, неполитическая награда».

Согласно официальному наградному документу, Арон Шнеер награжден «за большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества с Российской Федерацией, развитие научных и культурных связей»:

«Мне видится черезвычайно важным в любом случае: правители, министры, президенты приходят и уходят. Остаются страны, народы, с которыми, мне кажется, необходимо дружить и тем более мы, живущие здесь, и, я уверен, не только евреи-выходцы из России связаны с Россией корнями: масса президентов Израиля была выходцами из России, создатели страны и вообще сионистского движения - выходцы из России, и так далее. Мне кажется, нас куда больше объединяет, чем разъединяет. Не хочется уходить в политику, но глобальные проблемы, как стоящие перед Россией, так и стоящие перед Израилем - во многом они схожи. Надо находить взаимопонимание. Это, кстати, понимают в России в значительной степени многие руководители тоже».